– Речь не об оригинальности! – перебив её, с обидой воскликнул Аурелий. – Это… это абсолютно нормальное, моё личное решение. Ты же сама постоянно твердишь, чтобы я больше доверял самому себе… Нет, ты серьёзно считаешь, что это всего лишь мой каприз? После всего, что сейчас услышала?! Он остановился, смотря на неё долгим, болезненным взглядом, точно ему нанесли удар со спины, и Шиа стало не по себе. – Хорошо, я переборщила. Нет, я не то хотела сказать. Правда. – Она шагнула к императору, который продолжал смотреть на неё с недоверием. – Ну вспомни: я и так всё детство прожила в провинции. Для меня это никак не мечта всей жизни. – Эльфийка обвела комнату рукой. – Да что тут такого плохого? – всплеснул руками Аурелий. – Для бедняков и это показалось бы роскошью. – А что хорошего? – фыркнула в ответ Шиа. – Сплошь серость да уныние. – Здесь ничто не отягощает разум! – раздражённо огрызнулся император. – Ты поймёшь, когда поживёшь во дворце столько же, сколько и я. Эта комната как… как место для медитации. – Так почему бы не приходить сюда специально с этой целью? – Весь смысл в том, чтобы это стало образом жизни. Только так изменяется мировосприятие, только так… а, ладно, – с досадой отмахнулся Аурелий. Расстроенно вздохнул. – Шиа, я тебя ни к чему не принуждаю. Не хочу больше спорить. – Тогда я хочу встречаться с тобой на той половине дворца. – Шиа сухо кивнула по направлению к выходу. – А не здесь. О чём я с самого начала и попросила. Ни слова не говоря, Аурелий угрюмо прошёл мимо неё к двери, эльфийка направилась следом. Некоторое время никто не хотел начинать разговор: неприятная ссора оставила послевкусие обиды и отчуждения. Аурелий был глубоко обескуражен тем, что возлюбленная отказалась хоть как-то разделить его радость. Тяжёлое чувство предательства преследовало отчасти потому, что это было его первое независимое решение, отчасти – потому что у них в принципе не случалось раньше таких разногласий. И потом, как же они будут жить в дальнейшем? В разных концах дворца? Это, безусловно, гораздо ближе, чем в разных частях города… но звучит дико. И почему такая проблема жить в более скромной обстановке? С чего бы?.. Но постепенно эмоции утихали. Как тлеющие угольки, они тускнели, переставая разжигать злость, и превращались в пепелище, на месте которого прорастали новые мысли и чувства: желание вернуть всё то хорошее, что было между ними, немного вины за то, что Шиа на самом деле находится в зависимом от него положении, сожаления, что так эмоционально отреагировал на её слова. И кто начал ссору, кто был прав – всё это уже представлялось пустым, ненужным, и сердцу вновь хотелось взаимной радости и заботы. «Само как-нибудь разрешится», – успокоил себя Аурелий. – Ладно, не грусти. – Аурелий остановился на повороте одного из бесчисленных переходов внутри дворца и бережно обнял эльфийку. – Обещаю, что в будущем… – Это ты меня извини. – Шиа, опустив голову, смущённо коснулась его ладони. – Я не должна была так зло говорить с тобой. Не обижайся на меня, пожалуйста! – И она с отчаянием посмотрела на императора, точно только он мог избавить её от безжалостных угрызений совести. Аурелий хотел было улыбнуться и заверить, что всё уже в прошлом, когда их окликнул догоняющий бегом слуга. Судя по всему, он уже некоторое время искал государя, потому что порядком запыхался. – Ваше Величество! Приехал посыльный из Министерства внутренних дел. Говорит, вам следует ознакомиться с донесением как можно скорее. – Что ж, может, мне пойти… – Шиа отступила, демонстрируя, что не собирается оспаривать важность государственных дел. Краем глаза Аурелий заметил тенью отделившуюся от стены Арэйсу, которая всё это время следовала за ними на расстоянии, готовая присоединиться к эльфийке, как только император покинет её. – Нет, подожди меня в морской гостиной. Я дам знать, если дело затянется надолго. Расстаться вот так после ссоры, даже не проведя хоть сколько-нибудь минут вместе, казалось глубоко неправильным. Однако каково же было удивление эльфийки и её телохранительницы, когда Аурелий объявился в гостиной буквально через несколько секунд после того, как они сами там расположились! Озабоченное выражение лица императора было предельно серьёзно. – Шиа, это касается тебя напрямую… Ты должна прочитать. * * * – М-да, поистине возмутительно, – протянул Пьерше, откладывая бумагу. – Мало того, что рифмы посредственные. А как же десяток других девиц, с которыми у меня до этого были романы? Что за халтура! Кто-то вяло хмыкнул, отдавая дань сарказму, но атмосфера к веселью не располагала. В конверте, присланном бароном Шертхессом императору, содержалось несколько дешёвых сероватых листов, на которых было отпечатано стихотворное творчество неизвестного автора. А у нас, а у нас за министром глаз да глаз! Представитель государства — Погружён он в сладострастье, За эльфийкой увивается Да в объятья к ней бросается. Ему побоку страна, Ведь всегда полна мошна! Из заметки, приложенной к содержимому, следовало, что эпиграммы по чистой случайности были изъяты из рук дебоширов, устроивших драку в одной из таверн. На допросе арестованные сознались, что кто-то накануне подкинул им листовки в почтовый ящик. Кроме того, они слышали о скабрезных стихах и прежде от некоторых знакомых – судя по всему, сомнительное творчество, порочащее честь Шиа и обиняками намекающее на графа Круазе, гуляло по столице уже не первый день. – Это явно сочинил кто-то, кто хочет убедить горожан, что иностранка у престола принесёт лишь вред, – задумчиво произнёс Кэрел, изучая другую эпиграмму. Помимо возмутительного содержания, насмешки отличались ассортиментом, точно перед анонимным стихоплётом стояла задача угодить на любой вкус. И было вполне вероятно, что даже сейчас в сети блюстителей порядка попалась лишь малая часть сочинений. Пришла к нам чужестранка — Как топнет спозаранку: Стоят пред ней министры — И все под козырёк. Кому-то бросит колкость, Другому – рявкнет смолкнуть, Нет на неё управы, Такая вот беда! – Нужно пресечь распространение листовок как можно быстрее, – подвёл итог Пьерше. – Скоро все выучат их наизусть, и тогда это тёмное пятно на репутации Шиа будет никак не оттереть. – Это пятноужене оттереть, уже! – хрипло воскликнула эльфийка. – Те, кому моя уязвимость на пользу, с радостью воспользуются этой идеей, раздувая сомнения! Они сделают всё, чтобы об этих стихах никогда не забыли! Всё то время, пока Аурелий ждал экстренного приезда друзей, Шиа рвала и метала, изрыгая проклятья тому, кто осмелился на грязный приём. Быть может, на первый взгляд он казался незначительным, однако для иностранки, отношение к которой по-прежнему оставалось неоднозначным, а самое главное, могло легко перемениться, любые слухи имели долгоиграющие последствия. Скрытность, безнаказанность противника, которого не было возможности выволочь из тёплой норы и предать суду, повергали Шиа в бешенство. Тем больше она укреплялась в решении жестоко расправиться с заговорщиками, когда их отыщут. Сейчас же, выдохшись, эльфийка устало полулежала в кресле, с мрачным видом слушая разговор, однако комментарий Пьерше вывел её из равновесия. – Я уже велел барону Шертхессу разузнать всё, что он может, об этих эпиграммах. Кто, откуда, когда – и чтобы при малейшем подозрении брали под арест и проводили обыск. Он лично возьмёт задачу под контроль, – в который раз успокоил возлюбленную Аурелий. – Вот увидишь, виновников вычислят быстро. – Но ведь доля правды во второй эпиграмме есть, – заметила Сепиру. – Из всех министров только у князя Мешерие было что-то вроде конфронтации с Шиа. Совпадение? Трое дворян многозначительно переглянулись, отмечая про себя и то, что второй целью дискредитации клеветник выбрал Пьерше. Противник хорошо представлял себе расстановку сил в их коллективе и то, кого нужно убрать с дороги в первую очередь. – Да и, честно говоря, эти скользкие методы… Хотя сомневаюсь, что, если мы сейчас нагрянем к князю в особняк, у него обнаружатся эти самые листовки. Он слишком хитёр для этого, – усмехнулся Пьерше, однако Аурелий решительно его перебил: – Давайте не будем никого заведомо обвинять, пока не получим конкретных улик. Пусть сперва поработает следствие. Кто бы ни был виновен, он будет осуждён со всей строгостью. Да, даже если это будет князь Мешерие, – предупредил он вопрос друга, который уже было открыл рот. – Прекрасно, – снисходительно развёл руками Пьерше. – Но бьюсь об заклад, что это… Ладно-ладно! Никаких преждевременных теорий заговора, – торопливо добавил он, встретив тяжёлый взгляд императора. – Я ещё раз повторюсь, – обстоятельно произнёс Аурелий, хлопнув ладонью по столу. – Да, я знаю, что среди министров присутствуют разногласия. Я знаю, что у князя Мешерие непростой характер. Но не позволю травить его заранее и не позволю личной неприязни возобладать над здравым смыслом. Даже те, кто нам не нравится, не обязательно настолько плохие, насколько нам этого хотелось бы. Тем не менее если князь окажется виновен – я готов и к такому развитию событий. Всем всё понятно? Друзья нестройно кивнули, покоряясь властному голосу венценосного друга. Тот вздохнул, точно сделал над собой усилие. – И всё же Шиа в чём-то права, – подал голос Кэрел. – Нам нужно каким-то образом опровергнуть грязные наветы. – Ты сам знаешь, спорить с подобным невозможно. Не могу же я пригласить всех жителей Белой империи в свой дом, чтобы каждый имел возможность убедиться, что среди десятков моих частных писем нет ни одного, полученного от Шиа! – иронично бросил Пьерше. – Не обязательно спорить с обвинением напрямую. Можно создать событие, которое своей грандиозностью заставит слухи померкнуть, – многозначительно произнёс Кэрел, привлекая к себе всеобщее внимание. – И у меня есть конкретное предложение. Решение сделать Шиа императрицей так или иначе вызовет в Белой империи широкий резонанс. И я уже долгое время раздумывал, как смягчить тот факт, что она иностранка. Но то, что я предложу, имеет довольно радикальный характер. И в первую очередь меня интересует, как отнесётся к услышанному сама Шиа. – Рассказывайте, – кивнула эльфийка. – Прежде всего я хочу напомнить, как в нашей стране устроено взаимодействие рас. Официально главенствующий народ – это норды. Другие существа тоже могут покупать здесь жильё, работать, заниматься коммерческой деятельностью. Однако для них действует несколько иная система прав. Те, кто желает получить гражданство, помимо прочих условий обязаны раз в два месяца в течение трёх лет сдавать определённое количество крови в симбиотическом центре – кроме того, кровь возможно сдавать и по собственному желанию для получения определённых льгот, – но даже после этого статус этих граждан не равен статусу нордов. Хотя бы морально. Норды боятся, чтобы их не обвинили в «скотоводстве» и порабощении других существ ради крови, нас с детства учат проявлять особую деликатность в присутствии «чужих». Таким образом создаётся своеобразная зона отчуждения. Кентавр так или иначе продолжает принадлежать к универсуму кентавров, и все об этом помнят. И никакие юридические закорючки не переменят этого внутреннего отношения. Кэрел потянулся и отхлебнул чая, делая паузу. – Поэтому я предлагаю, чтобы вы публично отказались от своей родины. – Теперь он разговаривал только с Шиа и смотрел только на неё – хмурую, чуть недоверчивую, с придирчивой требовательностью взвешивающую каждое его слово. – Откажитесь от Островной империи, наград, вещей, родства, даже имени. И взамен поклянитесь в верности Белой империи, её законам и императору. Мы устроим из этого грандиозный ритуал. Никто ещё не делал подобного, вы будете первой. И это своего рода духовное перерождение поможет нордам – что знати, что простым обывателям – увидеть в вас свою. Поможет поверить, что вы искренне желаете разделить судьбу Белой империи. Однако, решившись на ритуал со всей ответственностью, вы подвергнете себя и большей опасности, поскольку лишитесь защиты своей родной страны. К вам больше не будет снисхождения, как к иностранке. Жизнь в целом станет сложнее. – Не слишком ли это… действительно радикально? – нахмурился Аурелий. – Невозможно вычеркнуть из сердца место, в котором ты вырос. Требовать подобных клятв кощунственно. – А с другой стороны, событие точно получится ошеломительным! – хлопнул в ладоши Пьерше. – Вот это Кэрел придумал! И тогда, сразу после посвящения, мы объявим о помолвке Аурелия с Шиа. Уже скоро полгода, как она приехала к нам, а подготовка к свадьбе дело всё равно небыстрое – думаю, будет в самый раз. – Куда ты несёшься? – одёрнула друга Сепиру. – Мы ещё не слышали её ответа. – Нет, я полностью согласна. – Шиа ответила так резко, что аристократы вздрогнули. – Я не собираюсь останавливаться, и план князя Мелирта мне нравится. Это то что нужно. Если, конечно, вы тоже готовы оказывать мне всевозможную поддержку теперь и впредь, как выбранной вами императрице. И эльфийка наконец-то лукаво улыбнулась, заглядывая в непроницаемые лица дворян. * * * Ритуал Присяги, каковым стало официальное название церемонии, назначили через месяц. Готовились пышно и с размахом: в срочном порядке печатались открытки, календари и лотерейные билеты с изображением Шиа, в каждой таверне расклеили украшенное вензелями расписание предстоящей церемонии. Газеты пестрели заголовками наподобие «Невероятно! Эльфийка примет другое имя и поклянётся в верности Белой империи! Что подвигло её отказаться от тёплого моря родных берегов? Читайте на десятой странице!». Были обещаны и выплаты беднякам, и праздничные мероприятия от имени императора. Информационный шквал, обрушенный на жителей, буквально ошеломлял, нарастая с каждым днём, и постепенно город охватило нечто сродни предпраздничной лихорадки. Неожиданным подарком стало также заявление посла Кариэлиня о поддержке Белой империи в противостоянии с Королевством Дроу. Выпущенная им нота содержала недвусмысленное предостережение: Островная империя примет все необходимые меры, чтобы восстановить международное спокойствие, если то окажется нарушено. И, точно по мановению волшебного посоха, дроу свернули военные учения вблизи границ Приморской Республики, изобразив хорошую мину при плохой игре. Тревожная тень войны отступила, практически растаяв на горизонте, и все выдохнули с облегчением. Лавры за это достижение, безусловно, принадлежали графу Круазе, и тот откровенно наслаждался льющимся на него почётом. А государственная газета под чутким руководством Кэрела тем временем доходчиво объясняла, что именно значит это событие для Белой империи: