– Н-нет… я… я ищу графа Нуршенга. – Пианистка была готова расплакаться. Лицо старичка сразу же смягчилось. – Ну что вы, не переживайте, сейчас мы найдём вашего кавалера. – Он участливо взял Иволь под руку и повёл за собой. – Такой светловолосый господин лет двадцати? Нос с горбинкой? Да-да, он здесь. Теперь пианистка различила раздающиеся наверху голоса, и, когда они поднялись на второй этаж, увешанный картами и походным снаряжением, она увидела Иверта, который увлечённо беседовал с широкоплечим, плотно сложенным нордом средних лет, чей мощный подбородок обрамляла подстриженная щетина. Иволь как будто снова ударили. – Господин, что же вы потеряли свою спутницу? – аккуратно, но вместе с тем строго прервал собеседников старик. Те как ни в чём не бывало обернулись. – А, выбрала? – Иверт весело подхватил Иволь под руку, перенимая её у продавца. – Кстати, познакомься: Женвиль Щенг, покоритель Неизведанных земель. – Я имел честь слушать вас на зимнем балу у императора. Готов поспорить, что ваш талант – отражение ваших внутренних достоинств. – Тот с рыцарской куртуазностью поцеловал пианистке руку. – П-правда? – Раньше бы Иволь, услышав подобное, испытала необъяснимую досаду, но теперь её вопрос прозвучал, как мольба. – Что ж, мы пойдём. – Иверт быстро свернул разговор. – Благодарю, что уделили внимание, Женвиль. Знайте: для меня оно драгоценно. Показывай, – добавил он чуть позже, когда они покинули оружейный. – Что?.. Оглушённая, Иволь не сразу сообразила, к чему ведёт граф. Они вновь стояли в злосчастной ювелирной лавке. Мысли пианистки судорожно заметались. В голове стоял туман. – Я… – наконец выдавила она. – Я не уверена, что столь дорогой подарок будет сейчас подходящим. Я не хочу пользоваться вашим добрым расположением. – Право, зачем прибедняться, если скоро вы и так будете грести деньги из моих карманов, – нетерпеливо фыркнул Иверт и, подойдя к консультанту, ткнул в какой-то браслет. Продавец быстренько достал бархатную коробочку, но граф, выписав чек, отрицательно махнул рукой и, взяв украшение, защёлкнул его на худом запястье Иволь. Та стояла, как оплёванная, и едва воспринимала звучащую вокруг речь. Затем покорно поплелась следом на выход. – Извини, я перегнул палку, – произнёс Иверт на улице через некоторое время, заметив её отсутствующий вид. – Прости, ладно? Я не ожидал, что ты так расстроишься из-за моего ухода. Обычно девушки, наоборот, любят мерить все эти побрякушки. «Только бы не было истерики», – взмолился он про себя всевидящей Бездне. Но, на счастье, при виде мамаш пианистка сразу повеселела и принялась с восторгом демонстрировать подарок. Графиня Нуршенг украдкой одарила сына довольным взглядом. Иверт с облегчением выдохнул: он действительно чуть не попался. Родители искренне надеялись, что такая исключительная жена, как гений искусства, сумеет повлиять на беспутного сына. Но, хоть убей, после сегодняшней прогулки дворянин считал, что в покупке нового комода будет больше одухотворённости, чем в женитьбе на Иволь Ир-Цесс. Возвратившись домой, молодой граф закрылся в своих покоях и без сил рухнул на кровать, погрузившись в мрачные думы. Те несколько часов, на протяжении которых ему сегодня пришлось развлекать «невесту» с её родительницей, то и дело ощущая на себе прожигающий взор собственной матери, обернулись настоящей пыткой. Да уж, родители взяли его за горло, заставляя жениться на Иволь Ир-Цесс! Иверт и сам не понимал, как так влип. Как так получилось, что он успел промотать треть будущего наследства, основательно погрязнув в долгах? Казалось бы, он всего лишь не любил скучно жить… Всего лишь один вечер в неделю, чтобы отвести душу! Но угрожать за это лишением наследства, если он наконец не женится! Граф Нуршенг тоскливо вздохнул. Всю поездку он разглядывал эту Иволь Ир-Цесс. Она была никакой – зажатой, скучной, пустой, как отражение в зеркале, – абсолютно не возбуждая в нём никакой приязни. Хотя любой из его товарищей сказал бы, что девка она что надо – юная, с упругой розовой кожей, послушная и скромная, – однако Иверт был не в состоянии разделить даже эти восторги. Всю дорогу ему казалось, что перед ним сидит ребёнок, и от этого становилось жутко… Иверт перевернулся на спину и взглянул на стену, на которую повесил карту мира – в левом верхнем углу темнел неровно очерченный кусочек Неизведанных земель. Такой крохотный, совершенно незначительный. И в то же время он там был, маячил неровным пятном, растравляя воображение. Чего бы Иверту действительно хотелось, так это отправиться в путешествие. Стать таким же, как Женвиль Щенг, – сильным, независимым, господином своей судьбы. Женвиль приехал в Белую империю после пятилетних странствий около года назад и сразу привлёк внимание Иверта – не только внешностью, на которой лежала печать немалых испытаний, но и той грандиозной силой духа, которая неуловимо читалась в каждом его движении. Иверт немного порылся в его биографии: перед ним был потомок падшей купеческой семьи, некогда уличённой в занятиях некромантией. Дед и бабка Женвиля окончили свои дни на каторге, а их потомки сменили фамилию с Неядов на Щенгов. И всё же семья подверглась остракизму и быстро угасла, потеряв прежнее положение в обществе. Некромантия – слишком тяжкое обвинение, чтобы его последствия прошли незамеченными. Как же, должно быть, страдал Женвиль, будучи ребёнком, видя, что его отвергает весь мир! И вот – он стоит целый и невредимый, сам себя выковав в горниле жизни. И не боится ни осуждения, ни неизвестности, сам выбирая себе цели и следуя им. Ах, если бы только Женвиль пригласил Иверта с собой – Иверт сразу согласился бы! Он бросил бы всё, отказался от наследства, если так угодно родителям… И отправился бы навстречу штормам и огнедышащим драконам, диким кобольдам и свирепым разбойникам. Быть может, где-то там, за горизонтом, и для него нашлась бы спутница по душе? Быть может, он просто не создан для этого общества? Они изредка пересекались; Иверт пользовался любой возможностью, чтобы высказать Женвилю искреннюю приязнь. На зимнем балу молодой дворянин не отходил от своего кумира ни на шаг, слушая, затаив дыхание, истории, полные мужества и опасностей, – истории настоящего мужчины! А сегодня, завидев Щенга в окнах оружейного магазина, Иверт понёсся туда сломя голову, поставив под угрозу все договорённости с родителями. Ведь если бы эта дурочка Иволь нажаловалась на него, трудно представить, какой разразился бы скандал. Но она, похоже, была сродни тряпичной кукле – каким узлом завяжешь, такой и останется; что ж, это существенно облегчало дело. Успеет ли он завязать с господином Щенгом дружбу до свадьбы? Иверту очень хотелось в это верить. И лишь эта вера дарила ему силы до поры до времени играть роль послушного сына. Глава 6. Конфликты Свершившийся Ритуал Присяги поляризовал аристократическое общество ещё сильнее. Кто-то откровенно лебезил перед эльфийкой, кто-то не мог скрыть своё отвращение даже на публике. Для простых горожан объявление эльфийки невестой императора и вовсе стало сенсацией. Вся столица гудела сверху донизу, точно разбуженный улей: если образ прекрасной и хрупкой невесты пробуждал нежность, то напоминание о воинственной эльфийской расе, которая не гнушалась опасными магическими экспериментами, вызывала насторожённость. Однако всем было ясно одно: спустя почти год после воцарения молодой Табриесс наконец-то начал править всерьёз. Пользуясь тем, что у возлюбленной изменился официальный статус, и наплевав, насколько вызывающе это может выглядеть со стороны, Аурелий организовал переезд Орсинь (или Шиа? Про себя или наедине он по-прежнему звал её прежним именем) во дворец. В этом смысле противоположные требования возлюбленных к антуражу жилища сыграли на пользу: разместившись в разных частях дворцового комплекса, они смогли соблюсти видимость приличий. Однако не только стены и парковые дорожки разделяли императора и его невесту. С обретением нового статуса занятость Орсинь только возросла: ей было важно принимать гостей и наносить визиты, чтобы никого не обидеть пренебрежением; она вникала в проблемы слуг, чтобы завоевать их симпатии; и при этом продолжала брать уроки по истории, культуре и языку, тренироваться с Арэйсу и дрессировать Въенгра. Орсинь понимала, что ей сейчас нельзя сбавлять темпы в погоне за хорошей репутацией: накануне Присяги у неё произошёл любопытный диалог с князем Мелиртом. Прогуливаясь во время перерыва между репетициями по Храму Первородного, она отыскала стоявшего в одиночестве дворянина и тихо произнесла: – Вам должно быть обидно, что я столь долгое время обращала на вас мало внимания. А вы мне так помогли. Мне хочется извиниться. Или нет, поблагодарить! Я не забуду, поверьте. – У нас не так много общего, чтобы о чём-либо беседовать, – философски пожал плечами Кэрел. – Но меня вполне устраивает ваше присутствие в нашем тесном кругу. – Вот как? – Благодаря вам Аурелий обретает недостающую силу. Его сердце стремится к миру и спокойствию – это признак благоразумного правителя. Но наша жизнь во многом состоит из агрессии. И в зависимости от того, как мы её используем, агрессия может исцелять, защищать или, наоборот, разрушать. Иногда то, что дорого, необходимо отстаивать силой. Даже ценой жизни. Даже если другие попытаются вас за это осудить. – Вы намекаете, что Ритуал Присяги – лишь начало борьбы за моё место под солнцем? – Я ни на что не намекаю, – покачал головой князь Мелирт. – Но мне кажется, если Аурелий продолжит действовать, как считает нужным, это повлечёт выяснение отношений между ним и знатью, а дальше подоспеют и прочие заинтересованные стороны. Да, Табриессы бессмертны, но те, кто им дорог – нет. И насколько серьёзный оборот может принять будущее, предсказать трудно. Таким образом, теперь укреплять своё доброе имя надлежало с ещё большим рвением. Ритуал лишь обеспечил Орсинь благоприятную отправную точку – однако будущее находилось всецело в её руках. Ей следовало почаще мелькать на публике, а ещё лучше – проявить полезную инициативу… Однако официальным членом императорской семьи эльфийка пока ещё не стала, и принимать участие в государственных проектах для неё было бы некорректно. Скорее ей следовало придумать что-нибудь своё. Такой идеей стал перевод национального эпоса. Ещё в родной стране Шиа поразилась скудости литературы, посвящённой Белой империи. Теперь же, пожив среди нордов, она в полной мере представляла, сколь мизерная часть их культуры достигает её родного острова – а может, и других стран – и сколько ещё неизведанных чудес хранит в себе эта суровая, прекрасная страна. Многие поэты и художники, ознакомившись с самобытными легендами севера, загорелись бы желанием увидеть его воочию! А воспев его красками, словом и музыкой, они заронили бы эту искру и в сердца своих соотечественников. И в её, Орсинь, силах привлечь это внимание. Арэйсу, как и обещала, была готова поддержать проект финансово; Пьерше мог бы торжественно вручить несколько подарочных экземпляров эльфийскому посольству в знак дружбы; Кэрел осветил бы это событие в газетах. О да, она прославит и Белую империю, и саму себя! Оставалось лишь подобрать хорошую команду переводчиков. – Да, тебе следует поговорить по этому поводу с Сепиру, – подтвердил её мысли Аурелий. – Она настоящий меценат наук и искусств и могла бы тебе помочь. Если только ты не боишься к ней обращаться… – добавил император, с сомнением глядя на эльфийку. – Да нет, отчего же? – пожала плечами Орсинь. – Это ведь чисто деловой вопрос. Думаю, она и сама будет заинтересована моим предложением. * * * Баронесса Шертхесс изъявила согласие принять эльфийку в своём кабинете поздно вечером. Когда Орсинь и Арэйсу вошли, Сепиру заканчивала ужинать, вольготно расположившись на диване для посетителей: в прозрачном бокале мерцало янтарное вино, на противоположном краю стола лежала раскрытая книга. Судя по всему, баронесса жила здесь чаще, чем у себя дома. Идеально выверенными, как у хирурга, движениями она разрезала мясо на кусочки и отправляла их в рот. Единственным, что выбивалось из её строгого образа, были утомлённые льдисто-голубые глаза, однако эта иллюзия уязвимости быстро пропала. – И о чём же, как вы выразились в своём письме, мне будет любопытно вас выслушать? – встретила Сепиру холодным вопросом эльфийку, которая замерла на пороге. – Что же вы встали? Присаживайтесь. Орсинь неторопливо выбрала себе место, тогда как Арэйсу остановилась за её спиной. – Вы правда уверены, что осилите? – хмыкнула баронесса, выслушав идею. – Я уже составила примерный план: необходимый объём текста, оплата труда, срок, в который нам желательно уложиться, помещение. – Орсинь протянула ей лист с расчётами. На этот раз Сепиру долго читала, то и дело хмурясь, а затем шумно вздохнула и тяжело уставилась на эльфийку. В безмолвной тишине спускающейся ночи её строгое лицо казалось ожесточённым. – Мне вот всегда было интересно, почему вы так на меня кидаетесь? – задумчиво протянула Орсинь. – Я вам настолько не нравлюсь, что вы всё время пытаетесь сделать вид, что меня нет. Однако ябудуимператрицей, – с властной категоричностью прервала она баронессу, которая было вознамерилась что-то возразить. Пышные волосы львиной гривой лежали на плечах эльфийки, делая её фигуру внушительнее и мощнее. – Если вам хотелось больше влияния, надо было выходить замуж за Аурелия. Сепиру с минуту смотрела на неё, раскрыв рот. – Я никогда не стремилась к этому! – захлебнулась она от возмущения. – Тогда тем более. Не говорите мне, что не понимали последствия вашего выбора. Собственно, чем так уж плох мой проект? Между прочим, вы не первая, кто его смотрит, и его уже значительно усовершенствовали. В том числе и император. – Вы и года не прожили в Белой империи, а всюду лезете с таким апломбом! – зло прошипела Сепиру. – Как будто вам по плечу любое дело, хотя вы всё время кого-то используете. Вот что меня раздражает. У неё тоже были светлые волосы, тонкие и прямые, напоминающие острое лезвие. Когда баронесса, тяжело дыша от переполняющих её эмоций, умолкла, Орсинь спокойно произнесла: – Да, разумеется. И я прекрасно сознаю предел своих возможностей. Иначе не просила бы вас о помощи. Баронесса Шертхесс снова смерила её взглядом, но на этот раз он не был столь испепеляющим. Казалось, она приходит к какому-то решению. – Что ж, я действительно готова помочь, – успокаиваясь, согласилась она. – Но мне нужно время, чтобы подобрать специалистов. А вы всё ещё так мало понимаете в том, за что взялись… – вздохнула она. – У меня есть предложение: в Министерстве не хватает рук, чтобы разобраться со старыми архивами. Надо бы пронумеровать каждый документ, занести в картотеку, распределить по папкам с годами. Поработаете у нас несколько дней? Заодно, если ко мне приедет кто-то полезный, сразу вас и познакомлю. Орсинь тут же улыбнулась. – Буду вам очень признательна. * * * Позднее, когда Арэйсу поинтересовалась, зачем было соглашаться на поставленное баронессой Шертхесс условие, эльфийка хихикнула. – Если ей так хочется почувствовать себя главной, мне несложно подыграть. Тем более, каждый ли день нас допускают к старой документации? Конечно, там не будет ничего секретного, но это может быть занятно. Архив, который им выдали, оказался скоплением старых циркуляров, удостоверений и графиков, содержимое которых могло взволновать лишь дотошного историка. Зачастую это были просто копии или неутверждённые черновики. Ветхая жёлтая бумага липла друг к дружке и отдавала застоявшейся пылью. Инвентаризация оказалась весьма нудным занятием, но если Орсинь и раздражала монотонность, она этого не показывала. На протяжении недели эльфийка упорно посещала Министерство на несколько часов, разбирая вместе с телохранительницей поблёкшие тексты. Впрочем, изредка действительно попадалось нечто любопытное. Как-то раз они с Арэйсу наткнулись на некий план здания, неровные ручейки коридоров которого не походили на жилую планировку. – Смотри. – Эльфийка обратила внимание княгини на старомодный витиеватый почерк. – Ты можешь понять, что тут написано? – Здесь говорится… – Арэйсу нахмурилась, а затем на её лице отразилось изумление. – Это план подземелья под крепостью Табриессов! Вы не знаете, но нынешний дворец был построен всего лишь два века назад. Табриессы переехали в него из старой резиденции, которая используется теперь для летних развлечений, а до неё, ещё в Тёмные времена, императоры владели крепостью. Её возведением руководил сам Первородный, а под фундаментом прорыли катакомбы – чтобы укрывать население во время набегов людей. Позже там прятались и от драконов. Битвы с огнедышащими чудовищами были редки, но разрушительны. В одной из последних, при императрице Ютр, крепость оказалась уничтоженной до самого основания, и её решили не восстанавливать. Сперва там ничего не строили в память о трагедии, а гораздо позже эти земли вместе с прилежащими угодьями подарили роду Брунгервильссов. И уже мои предки построили на её месте новую усадьбу. Именно там проводила свои годы императрица Юйсинь, находясь в изгнании. Правда, теперь здание снова сожжено… – Как ты думаешь, подземелье сохранилось? – Орсинь мечтательно повертела в руках листок. – Я спрашивала об этом родителей в детстве, но никто уже точно не помнит. Даже если подземные переходы и не засыпали, территория всё равно претерпела сильную перепланировку, и входа туда не найти, – покачала головой Арэйсу.