– Хм-м. – Эльфийка нахмурилась. – Спасибо, что сообщили. Во всяком случае, вы правильно сделали, что вернулись. Не расстраивайтесь и приезжайте позже, – подмигнула она ему, закутываясь поглубже в шаль. – Доброй ночи, князь. * * * Ничто не нарушало медитативного течения мыслей Орсинь, которая мечтательно что-то мурлыкала себе под нос, неспешно разыскивая Арэйсу: она вспоминала собственную любовь. Страсть властно руководила их с Аурелием действиями, не заставляя сомневаться в принятых решениях, но Кэрел с Арэйсу, напротив, будто двигались по тонкому льду. Так неуверенны и осторожны были их шаги, что казалось, они их и вовсе не делали. Но эльфийка считала, что Арэйсу необходимо расшевелить любой ценой, и, раз княгиня по какой-то причине отозвалась на предложение князя Мелирта, нельзя допустить, чтобы это её душевное движение сейчас угасло. Арэйсу обнаружилась в спальне; совсем не по-женски широко расставив в стороны ноги, она понуро опёрлась на них локтями, как если бы была морально истощена. – Он что-то сказал? – глухо спросила она, не поднимая головы. Орсинь нейтрально пожала плечами, внимательно наблюдая за её реакцией. – Попросил передать, что сожалеет, если чем-то обидел тебя. – Это был полнейший ужас! Лучше бы я не ездила с ним! – воскликнула Арэйсу. – Всё так плохо? – удивилась эльфийка. – Нет, наоборот, Кэрел ни разу не лез ко мне, и я расслабилась. Но потом он предложил поужинать в ресторане, и я решила, что всё это была напускная вежливость, чтобы заманить меня и начать приставать! Я… меня снова охватила паника. Я ничего не могла поделать, даже забыла, что могу в любой момент телепортироваться. Я просто стояла там и тряслась, как будто он уже снимает с меня одежду… какой ужас! А если все вокруг поняли, чего я боюсь? – Ерунда. Всё, что тебе нужно сделать, – это объясниться с Кэрелом, и инцидент будет исчерпан, – буднично пожала плечами Орсинь. – Объясниться?! – нервно всплеснула руками Арэйсу. – Как ты себе это представляешь? «Извините, я думала, что вы меня изнасилуете»? Как я после этого ему в глаза посмотрю? – Ой, да ладно тебе! Не он ли твердил, что готов принять тебя любой? Вот пусть и доказывает. Ты не изменишься, и зачем тебе мужчина, который не может ужиться с твоими причудами? Быстрее расстанетесь. Но объясниться надо. Иначе Кэрел будет мучиться из-за того, что обидел тебя, а ты будешь постоянно испытывать чувство вины. Или тебя это устраивает? Арэйсу посмотрела на эльфийку долгим, умоляющим взглядом. – Давай ему об этом скажешь ты. – Когда ты стала таким ребёнком? – усмехнулась та. – Ну пожалуйста! Как подругу тебя прошу! – Нет-нет-нет! – замахала руками Орсинь. – Так дела не делаются. Тебе очень важно увидеть его реакцию на твои слова. Но об этом будешь думать завтра, а сейчас спать. – И она ласково подхватила княгиню под локти, заставляя встать и начать раздеваться… Однако Арэйсу ещё долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок. Впечатления от вечера, чувство вины и страх перед следующим визитом князя Мелирта будоражили её, вынуждая по тысяче раз воображать одни и те же диалоги. Остроты добавляло ещё и то, что время, проведённое с князем, доставило ей удовольствие. Она привыкла общаться только с Орсинь, и это позабытое чувство новизны дало ей понять, насколько ей хотелось поговорить с кем-то ещё! Если бы князь хоть чем-то разочаровал её, ей было бы проще отказать ему от дальнейших встреч под каким-нибудь вымышленным предлогом. Совесть не грызла бы её. Однако Кэрел оказался настолько скромным и тактичным собеседником, что ей становилось жаль обманывать его. Он и так не выглядел слишком общительным – что, если своей ложью она нанесёт ему жестокую рану, после которой ему будет ещё труднее найти девушку мечты? Однако какой стыд! Обуреваемая этими мыслями, Арэйсу сумела заснуть только под утро, когда усталость всё же взяла своё. Никто не стал её будить, и, когда княгиня наконец вскочила, растерянно уставившись на часы, которые показывали два часа дня, в спальню заглянула Орсинь. – О, давай вставай. Там уже Кэрел приехал. – Ты издеваешься? – Арэйсу чуть не расплакалась. – Я никуда не пойду! – Если б ты видела, как он расстроенный, ты бы так не говорила, – снисходительно фыркнула эльфийка. – Он уже надоел нам с Аурелием расспросами, всё ли с тобой в порядке. Давай, там нет ничего страшного. Я сейчас пришлю горничных. От испуга Арэйсу не смогла проглотить ничего, кроме стакана воды. Пока служанки одевали её, в животе свился тугой ком, занявший там всё свободное место, и, неся в себе эту тяжесть, княгиня ступила за пределы сумрачной спальни, которая вдруг показалась такой уютной. Она лихорадочно перебирала в уме заготовленные фразы. А потому не заметила, как дошла до гостиной и бездумно схватилась за дверную ручку – когда опомнилась, было уже поздно. Князь Мелирт, стоящий в полном одиночестве, обернулся на её появление, и ретироваться не было возможности. У Арэйсу зашевелились на голове волосы. Колючий ком, перекатывающийся в желудке, вырос до невероятных размеров, не оставив места для других чувств. – Я… – выдавила она. Вместо чётко очерченных мыслей сиял чистый лист, и Арэйсу заговорила иначе, чем намеревалась: – Я хотела объясниться по поводу вчерашнего. Вы, наверное, заметили… То есть, я не сомневаюсь, что вы заметили… И мне жаль. Она шумно вздохнула, переводя дух. Уже одно это вступление далось ей с неимоверным трудом. Что угнетало сильнее всего – князь ничего не отвечал. Он только стоял и смотрел на неё с непроницаемым выражением лица. – Понимаете… – Арэйсу мучительно сцепила пальцы. – Я знаю, это звучит дико… на самом деле, я так боюсь ранить вас… Ведь вы вчера очень старались, я всё заметила. Но к чему обманывать, верно? – Я что-то сделал не так, – подвёл итог Кэрел, когда Арэйсу замолкла и повисла пауза. Он видел, как княгиня комкает ткань платья, как побелели от напряжения костяшки её пальцев, как тяжело вздымается грудь, набирая воздуха для решительного ответа, и вдруг понял, что она откажет ему отныне и навсегда. Внутри всё заныло и оборвалось, и захотелось закончить эту мелодраму как можно скорее. – Нет, я не могу, не могу этого произнести! – в агонии закричала Арэйсу, остекленевшими глазами уставившись в пол, и Кэрел не выдержал. – Всё хорошо, – торопливо, неуклюже проговорил он, и княгиня, уловив смену тона, испуганно подняла голову. – Я всё понимаю, я сейчас уйду, – успокаивающе повторил князь Мелирт. – Вы не должны ни в чём винить себя. Я сам напросился… И минувший вечер навсегда останется в моей памяти. Поэтому большое спасибо в любом случае. – На этих словах Кэрел стремительно обогнул её и покинул гостиную: ему хотелось как можно скорее остаться одному. – Ну как? – с надеждой выглянул ему навстречу Аурелий, но Кэрел только красноречиво покачал головой и прошёл мимо. Он просто не мог говорить. Орсинь обнаружила Арэйсу осевшей на полу, в слезах и отчаянии. – Я не смогла ничего сказать, – затряслась она, едва завидев эльфийку. – Он всё не так понял… Но мне теперь почему-то так жаль! Я ведь не собиралась прогонять его! – Так что же ты сидишь? – схватила её Орсинь, вздёргивая на ноги. – Быстро беги за ним и возвращай. – Но, – в ужасе распахнула глаза княгиня, – он, наверное, злится. А если… – Глупости, – зашикала эльфийка. – Быстро беги и даже ни о чём не думай! Этот окрик придал Арэйсу сил, и, задыхаясь теперь от спешки, она телепортировалась прямо на ступени дворца. Князь Мелирт только-только садился в свой экипаж, и мощная волна магического эха заставила его вздрогнуть и обернуться. Лицо княгини распухло и покраснело от слёз – так непохоже на ту холодную, собранную аристократку, какой она обычно была, что, позабыв о собственной боли, Кэрел всерьёз испугался за неё. – Что-то случилось? – Он бросился ей навстречу, хватая за руки, словно пытаясь поддержать. – Я совсем не то имела в виду, – пробормотала та. – Вы не поняли! Дело в том, что вчера я испугалась. Снова. Когда вы пригласили меня на ужин. Я решила, что, если соглашусь, вы этим как-то воспользуетесь. В нехорошем смысле. А потом мне было стыдно признаться в причине моей паники… Простите. – Но, когда мы вернулись, вам полегчало? Всё то время, пока Арэйсу отрывисто говорила, она не поднимала головы. И мягкий спокойный голос, который затем раздался, никак не вязался с тем мучительным финалом, который княгине уже мерещился. – Да, конечно… – растерянно протянула Арэйсу. – Вот и хорошо, – с облегчением улыбнулся князь Мелирт. Он не выглядел оскорблённым, только очень усталым. – Ну, если вы захотите ещё куда-нибудь вместе съездить, мы найдём решение этой проблемы. Например, вы можете сами приглашать меня, если у вас возникнет на то желание. Или выбирать, в какой ресторан мы поедем. Но я не буду настаивать. Вы уже выполнили моё желание. Мне не принесёт радости, если каждая наша встреча будет наполнена для вас страданием. – Да, так звучит гораздо лучше, если приглашать буду я, – кивнула Арэйсу. Напряжённый сгусток распался, и от накатившей вместо него слабости у неё подкосились ноги. – Я не собиралась прогонять вас: я ещё ничего не решила. Давайте потом ещё куда-нибудь съездим. Но сейчас, с вашего позволения, я вернусь к себе. Мне нужно побыть одной. – Благодарю вас, – произнёс князь, прежде чем коротко ей поклониться и всё-таки сесть в карету. И, хоть эта их встреча тоже завершилась стремительно, она не оставила после себя тяжёлого осадка. Глава 5. Рефлексия Порой, когда почва иссушена палящим солнцем, влага действительно проникает в неё с трудом. Как будто позабыв о том, что когда-то была плодородной, земля отталкивает воду, и та собирается крупными пузырями, покачивая на своей поверхности пыль и сор. Но по мере того, как дождь упорствует, ударяя твердь новыми и новыми каплями, они постепенно пробивают себе путь внутрь её иссохшей плоти. И вот уже ручеёк за ручейком поят её, и земля облегчённо вздыхает, насыщаясь красками и первозданными запахами. Кэрел обладал удивительной способностью, не делая ничего особенного, выразить свои чувства. Он мог просто размешивать ложкой сахар в кофе, но Арэйсу уже ощущала переполнявший его трепет. Это угадывалось в кончиках его пальцев, в осанке и тембре голоса. Их «свидания» были для него священны, хоть и не имели платонической окраски. Её, Арэйсу, собственная приязнь к князю возникла, как нечто естественное, что всегда дремало внутри неё. Постепенно она начала понимать, что Кэрел имел в виду, утверждая, что для него княгиня прекрасна, при этом не упоминая конкретных черт её внешности. Столь тёплым и отчётливым был отклик её души, что Арэйсу задавалась вопросом, как, в самом деле, она ранее не выделяла князя среди прочих. Впрочем, ответ был очень прост. В долине смерти есть только один цвет – чёрный, а в его исполнении всё кажется одинаковым. Их встречи стали ожидаемым и волнующим событием для обоих, хотя со стороны этого никто бы не мог утверждать. Арэйсу сохраняла церемонность, рядом с которой любые попытки перейти на более интимный тон казались неуместными. Платья, которые она выбирала, требовали много места, вынуждая Кэрела держать дистанцию. Он никогда не пытался преступать этих границ, так что, встреть вы эту пару в кафе или на улице, вас бы поразила их предельная отстранённость и даже чопорность. Лишь они сами, не влюблённые, но и не просто знакомые, считывали расположение друг друга по мельчайшим деталям. Чёрный репертуар нарядов княгини неуловимо переменился: она стала добавлять вкрапления иных цветов, а грудь и шею – украшать семейными драгоценностями. Иногда лицо Арэйсу посещала лёгкая улыбка, неизменно отдающая затаённой печалью, и тогда казалось, что она в чём-то сдерживает себя. В этот раз, когда Кэрел бродил с ней по картинной галерее, княгиня тоже улыбнулась. В гулкой тишине залов раздавались шёпот посетителей, шелест одежды и осторожный перестук каблуков. Тёмно-зелёный бархат стен и камерное сияние светильников погружали пространство в полумрак, в котором бледными пятнами проступали холсты картин. Невесомые или, наоборот, смелые мазки кистью сливались в медитативную мозаику. Переходя от одного сюжета к другому, Арэйсу размышляла про себя, какой отличной от её собственной должна быть жизнь этих художников, чтобы они могли создавать такие полотна. Она вспомнила песни и стихи, которые писала в моменты исступления, когда боль и отчаяние становились невыносимы и исторгались наружу неконтролируемым потоком слов. Могла ли она тоже сделать своё творчество чем-то значимым? Орсинь не хотела, чтобы Арэйсу продолжала охранять её, – с тех пор, как часть заговорщиков была казнена во время зимнего бала, а остальные неугодные представители знати также лишены привилегий и сосланы в провинции, аристократия растеряла боевой пыл. Ребёнок, которого ждала эльфийка, тоже упрочил её положение: никто бы не посмел теперь напасть на ту, в чьём чреве рос будущий Табриесс. Подобное кощунство невозможно было вообразить, какую бы злобу к эльфийке ни питали некоторые дворяне. А потому, по крайней мере на ближайшие девять месяцев, она находилась в безопасности – достаточное время, чтобы отобрать лучших воинов, которые в будущем составят её личную охрану. А Арэйсу оказалась не у дел. Ей всегда будут рады во дворце, но слоняться там на положении приживальщицы, когда у остальных есть заботы и занятия, оказалось весьма тоскливо. Конечно, княгине следовало разобраться с доставшимся ей наследством, решить, что делать с разрушенным особняком, – но день и ночь разбирать документацию, вновь погрязнув в прошлом? Увольте… И в то же время привыкать жить самой, когда до этого ей только и твердили о её собственной бесправности – сперва в семье, затем Его Величество Келсий, – было очень трудно. Арэйсу часто ощущала себя пустым сосудом, в котором скопились лишь пыль и боль. Она говорила об этом с Кэрелом, и тот рассказывал ей о своих первых годах в столице, когда его все считали неприветливым чудаком, и о том, как он тоже размышлял и менялся, оставляя позади многое из того, что привёз с собой из провинции. Несмотря на то, что их беседы отличались целомудренностью, в свете сложилось мнение, что нищий князь Мелирт решил удачно поправить состояние, увиваясь за одной из самых ценных невест столицы. Это, разумеется, не вполне соответствовало действительности, и всё же доля истины крылась в том, что пропасть между финансовым состоянием его рода и несметными богатствами Брунгервильссов оставалась несоизмеримой. Арэйсу злили инсинуации на эту тему, Кэрел уговаривал её не обращать внимания, но при каждой удобной возможности княгиня метала в сплетников громы и молнии – порой буквально. То же произошло и на этот раз: созерцая пейзаж, Арэйсу различила за спиною возбуждённый шёпот. – Подумать только! Всех его доходов не хватит, чтобы выкупить хотя бы одну из комнат её родового поместья. Что ж, наглость – не порок. Такими темпами он обойдёт и баронессу Шертхесс, и графа Круазе. – Да неужели? – резко развернулась Арэйсу. – А знаете, что ваше ядовитое шипение разносится гораздо дальше, чем вы предполагаете, и мешает посетителям? А ваша туша претит моему чувству прекрасного. Извольте немедленно убрать её отсюда. Давайте проваливайте! – И княгиня угрожающе двинулась на обидчика. – П-при всё уважении, княгиня Брунгервильсс, вы н-н-не имеете п-права выгонять меня из общественного места! – От волнения тот аж начал заикаться. – О, ещё как имею. – Радужки Арэйсу злорадно вспыхнули алым. – Ведь моих доходов хватит, чтобы купить ваше жалкое загнивающее поместье с потрохами, не правда ли? А ещё я могу выставить вас отсюда собственноручно… – Не надо! – Кэрел вовремя перехватил её под руку, не позволяя сформироваться ураганному вихрю. – У нашего знакомого очень скучная жизнь, не лишайте его последнего удовольствия – перемывать кости другим. Идёмте. – Зря вы меня остановили, – долго ещё потом ворчала Арэйсу, даже когда они вышли на улицу. – Я бы ему… Думаете, я не умею контролировать свои силы? – Опираясь на чугунные перила, она начала спускаться по заледенелой лестнице. Уже установились те самые волшебные дни, когда снег ещё не утратил праздничного великолепия, ярко сияя, а солнце пригревало вовсю, приближая звонкую капель. Воробьи на кустах орали до хрипоты, и мягкие трели синиц наполняли город весельем. Кэрел прищурился, с удовольствием всматриваясь в нежный оттенок неба. – Силы контролировать умеете, а вот эмоции… ох! – Он не договорил и рухнул навзничь на голом льду. – Как же вы так! – бросилась к нему Арэйсу. Помогая встать, она по инерции подтолкнула Кэрела первым в экипаж и забралась следом. – Всё в порядке? – Даже если и нет, то уже всё зажило, – кивнул князь, потирая ушибленные места. – Ох! Вот невезение! – выругался он, приглядевшись к колену: каким-то образом ему удалось разодрать ткань на брюках – быть может, об острый край ступеней? – Вам не доставит дискомфорта, если мы быстро заедем ко мне и я переоденусь?