Я не выдержал, коротко замахнулся и врезал ему подзатыльник словарем: — Изучай! — и снова вцепился в руль. — Эт че — и в книжный не заедем? — обиделся гоблин. — Ты трижды обещал, а теперь бьешь меня пыльной книжонкой по затылку? Позор, позор на тебя, я всем скажу, что ты говнистый! — Я — говнистый? Это ты прое…любил своё духовное просвещение! Я там сражаюсь с киборгами, рискую жизнью во имя… — тут я задумался, а Кузя, засранец эдакий, тут же прочувствовал момент. — Во имя чего? Ну, ну? — он машинально листал странички словаря и зловредно на меня посматривал. — Во имя престижа Орды и продвижения личного бренда! — выкрутился я. — А ты какого-то слабоумного Тимоню отправил, он, падла такая, что, полицию вызвать не мог? — А зачем? — искренне удивился гоблин. — Я ваще-то ему сказал чего? Видос, сказал, снять. Снимет видос — дам деньгу и пачку чипсов. А полицию вызывать уговора не было! Он мне сразу позвонил, когда увидел, что мужик с баллоном тебя у туалета караулит, а я и говорю… — Кузя, ититьская сила! Ты вообще там не охренел случайно? — я повернулся к нему и постучал ему пальцем по лбу, отчего гоблиненыша вдавило в сиденье едва ли не по самую шею. — Ваще-то! — пискнул он. — Ваще-то я думал о престиже Орды и продвижении личного бренда! — Ужас какой, — помотал головой я. — Тут врагов не надо с такими соратничками! — Я отвлекся от сисег ради своего единственного почти что друга! Ваще-то! — возмутился гоблин. — Там знаешь, какие титьки у Томки? Ого-го! Больше, чем твои битухи! Я поднял телефон! Я ваще-то даже хотел Риковичу позвонить, но… — Но влияние сисег было слишком сильным, да? — усмехнулся я. Определенно, Кузя был тем еще чертом. Но чертом полезным — вон, как в сети народ возбудился после того, как гоблин на хостинг залил видос со схваткой с киборгами! Даже наши, Сан-Себастьянские, уже точат ножи и плюют на кулаки, и грозятся в крестовый поход на Формацию пойти! Но нам это не надо. Нам надо что? Нам надо бы Хтонь местную освоить, а потому наши ордынские франчайзи выедут сюда уже завтра. Хуеморген написал — три фудтрака готовы, и пока что они будут осваивать Великий Тракт, по моим стопам. Дело это непростое, как показывает практика. Впору значок клеить с белой дланью и надписью в стиле «Орда Френдли», как в кафешках, где принимают собачников с питомцами! Мысль-то на самом деле хорошая… Еще и место придумать можно такое, характерное… Если в нашем стиле — то это точно должна быть площадка для мусорных контейнеров! Ляпнул на ограждение наклейку — и все наши знают, что тут порядок, а Орду любят и ждут. В Камышин, кстати, поедет какая-то семейная пара, парень и девушка из сталкеров Евгеньича — к ним вопросов не будет, может, и подберутся к «бережку» поближе, пронюхают, что тут и как. Хотя, на первый взгляд, именно в Камышинской Вольнице свою Хтонь знают, холят, лелеют и даже любят. Вон, водных магов пестуют — целый «НИИ Водной магии имени Б. Г. Садко» имеется, и коллегиум при нем. Так что, если никто дерьма на вентилятор, как в Сан-Себастьяне, не подкинет — всё у них в порядке тут будет, и ниша есть разве что для фастфуда. А для боевого нашего крыла — пожалуй, что и нет тут применения. Аналога маякского Проспекта в Камышине не имеется! А потому… — Кузя, прокладывай курс на Орск! Даже если у меня окаменеет жопа и потечет кровь из глаз — я намереваюсь к утру добраться до Орска! — мы уже гнали на Восток, но, учитывая все вводные, наша траектория определенно требовала коррекции. — Тыщу двести километров! — выбравшись из сидения, заявил мой ушастый штурман. — Но я готов страдать — там тоже есть бардак! И даже очень много! И тут же полез в телефон. А я откинулся поудобнее в кресле и хотел было уже подкрутить звук в аудиосистеме и втопить педаль в пол: по радио звучала очень подходящая музыка, «Каменный Таран» пел что-то очень знакомое, про «Огненный полет». Но внезапно голос подал мой планшет, и я аж вздрогнул: с экрана гаджета пялился светлейший князь Воронцов, харизматично глядя с аватарки видеочата! Притормозив и вывернув на обочину, я вазюкнул пальцем по экрану и сказал: — Здрасте, ваша светлость! — и постарался улыбнуться как можно более дружелюбно. — И вам доброго, пожалуй что, дня, Бабай… И Кузьма! — князь выглядел, честно говоря, не очень. За его спиной что-то горело и дымилось, кто-то истошно орал. Не заключи наши с балканскими перемирие, я бы подумал, что он на войне. — В связи с чем имею честь… — начал я, но был прерван нетерпеливым жестом. Князь утер копоть со лба тыльной стороной ладони и спросил: — Я тебя когда-нибудь о чем-нибудь просил, Бабай? — Что? Ого! Нет, ваше сиятельство, не просили. У нас было взаимовыгодное сотрудничество, но чтобы прям княжеская просьба — такого не припомню. Что-то случилось у вас? У Николая? У… — Не гадай, Бабай. Случилось, да не у меня. Послушай… Даже не знаю… — он вправду не представлял, как подступиться ко мне! — Говорите, ваша светлость! Я слишком ценю те отношения, которые у нас сложились, и прекрасно понимаю, что вы не стали бы обращаться ко мне без крайней на то необходимости. Чем смогу — помогу, — я не кривил душой, протекция Воронцова была для меня как манна небесная, без нее я едва ли продержался бы тут, на Тверди, так долго. — Беда у Демидовых. Можешь уделить им время? Нужно наведаться в Алапаевск. — Дохрена далеко! — одними губами проартикулировал Кузя. Я только отмахнулся от гоблиненка и спросил: — По какому профилю проблема? — Сложно сказать. Скорее, похоже на то, как ты помог Коленьке… Но по-другому, — эта неопределенность мне не нравилась, но деваться было некуда — Воронцову нужно было помочь! — Рубать никого не надо? — У Демидовых одна из самых крупных дружин в Государстве Российском, у них в рубаках дефицита нет. Ты на месте разберись, Гриша… То есть — Григорий Акинфиевич, князь Демидов ди Сан-Донато — тебе всё обскажет. Доверяй ему как мне, остальным — не доверяй вовсе. — Я только от Камышина отъехал, мне до Алапаевска еще… Воронцов устало поморщился: — Нужна только геолокация и твое принципиальное согласие. Тебя заберут. — Я на фудтраке. — С фудтраком заберут. — Тогда — сейчас пришлю координаты, — кивнул я. — Благодарю. Считай, что делаешь это для меня, — кивнул светлейший князь и отключился. Да что там за дерьмо-то такое случилось у этих Демидовых, что вся королевская конница и вся королевская рать бессильны? И почему они вдруг ди Сан-Донато? И чем они конкретно тут, на Тверди, занимаются? Следовало срочно исправить этот пробел, так что я скорее полез в сеть, надеясь, что с небес не свалится какой-нибудь дракон и не утащит фургон в своих когтях до того, как я познакомлюсь с этим кланом поближе — хотя бы теоретически. Конечно, никаких драконов не было. Был огромный конвертоплан с каким-то жутким зацепом, который спикировал сверху, подхватил фудтрак себе на пузо — и взмыл в небеса! Честно говоря — меня чуть не стошнило. А Кузя — он заблевал всю кабину. * * * Глава 17 Юридика Демидовы и тут, на Тверди, считались одним из величайших кланов Государства Российского. Геоманты невероятной силы, они имели владения от Урала до Алтая и были хозяевами огромного количества месторождений полезных ископаемых и настоящей промышленной империей по их переработке. Резиденцией нынешнего главы клана — князя Георгия Акинфиевича Демидова ди Сан-Донато был Алапаевск. И эта первая из виденных мной юридик внушала трепет. Что я знал про Алапаевск до того, как меня убило молнией? Единственное: там бросили в шахту и закидали гранатами многих из Романовых. А так — заштатный город в прямом смысле этого слова. Что из себя представлял Алапаевск тут? Представьте себе волшебный замок какого-нибудь сказочного великана, помножьте это на двадцать, добавьте Изумрудный город — только помимо изумрудов накиньте самоцветы всех известных российской геологической науке подвидов, присобачьте потемкинские деревни и высокие технологии, перемешайте, но не взбалтывайте — и всё равно ничего не получится. Не бывает дворцов и замков с башнями высотой двести метров и стенами в сто пятьдесят! Да и гор таких, насколько я мог судить, тут не было! По крайней мере — на Земле. Алапаевск — это хоть и Урал, но город вроде как равнинный… А тут — обрывистый высокий утес Ялуниной Горы, на котором — грандиозная резиденция, сверкающая всеми цветами радуги в лучах рассветного солнца. За рекой Нейва — сам город, геометрический, идеальной планировки, выполненный в эдаком монументальном фэнтезийно-средневековом стиле, белокаменный, с постепенно гаснущими по утреннему времени магическими светильниками, фосфоресцирующей дорожной разметкой и невероятной величины монументами на перекрестках. И самоцветы! Везде были натыканы целые созвездия полудрагоценных камней, на гранях которых играли лучи восходящего солнца и волшебных фонарей, создавая фантасмагорическую картину. — С жиру бесятся, — сказал гоблин, закончив оттирать блевотину бумажными полотенцами и тыкая пальцем в громаду замка. — Это для кого такие хоромы? Сколько там людей живет — мильён? — Престиж и личный бренд, — парировал я. — Некоторые членами меряются, другие — башнями… — А зачем меряться членами? — удивился Кузя. — Ну, типа, мужественность и всё такое, — растерялся я. — Ваще-то мужественность — это яйцы! У кого яйцы больше, тот и мужественнее! — горделиво заявил гоблин. — Хошь, покажу, какие у меня яйцы? — Да падажжи ты! Дались мне твои яйцы, — отмахнулся я, глядя в лобовое стекло. — Смотри — они нас на башню поставить хотят! А как мы уезжать-то будем? Фургон летать не умеет! Фудтрак закачался, когда конвертоплан завис в воздухе, и у гоблина снова начались рвотные позывы, и я тут же рявкнул: — Рыгай в себя, зараза! — Ваще-то… Ы-ы-ы-ыать!!! Я успел нажать кнопку, и стекло спряталось в дверцу, так что гоблина вытошнило наружу. М-да, никогда не выдается второй шанс создать первое впечатление! А я еще переодеться хотел, рубашку напялить для солидности, ботинки там почистить… Какая уж тут солидность? Орки-обрыганцы, нахрен! Так что, когда фудтрак стукнулся колесами о площадку на вершине башни, и зацепы с противным звуком разжались, я просто пригладил волосы, поудобнее перешнуровал ботинки, сунул руки в рукава кожанки и придирчиво осмотрел джинсы: нет ли на них прилипших кусков еды или капель кетчупа? Ну, и в носу поковырялся: козявки нам и даром не надь, и за деньги не надь! И полез наружу. Снаружи было ветрено, дух перехватывало от студеных порывов, а еще — от открывающегося с вершины вида. — Господин Сархан? — раздался приглушенный голос. — Вас ожидают, пройдемте. — Я не один, — обернувшись, я увидел закованного в настоящие средневековые доспехи дружинника. Кираса, глухой шлем, наручи, поножи, наплечники и наколенники — всё было покрыто гравировкой и инкрустировано драгоценными камнями. — Не-не-не, Бабай, ты иди, я тут посижу, фургон посторожу, чайком кишочки прополоскать надо ваще-то… — рожа гоблина была не просто зеленой — изумрудной! Настрадался, зараза, но ни разу мне его было не жалко, если честно. — Не положено… — заикнулся дружинник, но поймав мой взгляд — замолчал. — А фудтрак на башню ставить — положено? — поднял бровь я. — Ладно, пройдемте, — он указал мне рукой на створки, которые внезапно раздвинулись чуть ли не под моими ногами и открыли бездонный темный провал. — Нет уж, вы первый, — сказал я. Шагать во тьму казалось слегка опрометчиво. — Вы гость, — от меня не скрылось, что его ладонь медленно приближалась к рукояти клинка на поясе. — Проходите.