Она поднимает голову. – О, Кайден, п-привет. Я уже на третьей ступеньке. – Расслабься, все хорошо. Ну не могу ничего не добавить. Она выглядит слишком подавленной. В своей комнате я несколько минут ищу зарядное устройство, проклиная андроид. Внизу в прачечной небольшая толкотня, но я все же нахожу свободную машинку и загружаю свои вещи. – Боже, Джастин, отстань. – Дэлла Хенсли в вихре своих длинных рыжих волос влетает в прачечную и едва бросив на меня беглый взгляд, вынимает вещи из одной из машинок. Джастин ее сводный брат. Он смотрит на свою сестру, стоя на пороге и нахмурив брови. Я не раз был свидетелем их семейных склок еще тогда, когда делил с ним комнату. Да и резиденция у нас небольшая, все у всех на виду и все друг про друга все знают. – Твой отец звонит мне каждый день, я устал врать, – тихо говорит он, но мне все равно слышно. Я стараюсь делать вид, что занят настройкой режима на стирку темного белья. – И не нужно, – не слишком-то и тихо отвечает Дэлла. Схватив корзину с чистым бельем, она выходит, оставляя нас с Джастином одних. Парень стоит ко мне спиной, вперившись взглядом в стену. Вокруг гул машинок и голоса из кухни, находящейся в соседней комнате. Понятия не имею, что сказать. Не люблю становиться свидетелем подобных сцен. Поэтому решаю сделать вид, что ничего не произошло. – Эй, Хенсли, – с улыбкой говорю я. – Готов к колледжу? Джастин поворачивается и выдавливает улыбку. Думаю, он оценил мою тактичность. И не американцы ли вечно стебутся над канадской тактичностью? Дэлла и Джастин из Сиэтла. Это совсем близко. Американский штат Вашингтон в четырех часах езды отсюда. – Уже мечтаю поскорее его окончить, – в манерной фразе под названием «все-бесит» отвечает Джастин. – Да брось. – Я опираюсь на машинку. – Это весело. Он кивает, но его мысли далеко не здесь. – Уже купил себе костюм на выпускной? – интересуется он, проведя рукой по своим темно-русым волосам. – Ты забыл про субботу? – в ответ спрашиваю я. Он удивленно смотрит на меня. – Разве ты поедешь со всеми в автобусе? Я фыркаю, оттолкнувшись от машинки. – Конечно, нет. Хочешь с нами? – С толпой хоккеистов, которые не могут решить гей я или просто неудачник? – парирует Джастин. Похоже, он серьезно. Я стираю ухмылку с лица. – Они не серьезно. Просто шутят. Ты знаешь, как это бывает. Если ты не клеишь всех подряд, то они делают идиотские выводы. Тупизм, но какая разница? Джастин молчит. Меня давно интересовал этот вопрос, но я в чужие дела стараюсь носа не совать. Особенно теперь, когда жестко подставил Вив. – Слушай, – решаюсь я. – Как бы то ни было, эти придурки не серьезно, – повторяю я. – У них мозг перекачан вместе с бицепсами. Джастин издает смешок, бросив взгляд на мои руки. У меня нет огромных бугров мышц. После своего недолгого алкоголизма я стал помешанным на спорте, но кроме кубиков пресса меня ничего в своем теле особо не волнует. Это может быть до ужаса смешно и самовлюбленно, но я горжусь своими кубиками. Уж слишком долго я над этим трудился, чтобы не гордиться. – У меня как видишь нет, – я выставляю руку как бодибилдер и целую себя в бицепс. – Независимо от того, что… – я подбираю слова. Но Джастин не дает мне закончить. – Конечно, мне все равно, – равнодушно отмазывается он. – Я иду на бал с Мэйси. Так что… все у меня отлично. Он будто говорит сам с собой. Но я понимающе киваю и немного сжимаю его плечо. – Если передумаешь, скажи, ладно? – Ладно, – отвечает Джастин. * * * Т.Л: Приезжай в эти выходные. Планируем заняться подвалом. Нужно что-то решить, что делать с вещами. Т.Л: Кайден, ты должен мне хоть иногда отвечать. Когда ты приедешь? Прошло уже два года. Пора взрослеть! Я перечитываю сообщения, присланные тетей Лизой пару часов назад, и все еще не отвечаю. В подвале ее дома находятся некоторые вещи моих родителей, которые она не распродала и которые мне просто негде хранить. Но дело даже не в этом. Мне не хочется чувствовать щемящую пустоту, когда я буду разбирать эти вещи. Но она права. Мне пора взрослеть. Уже через пятнадцать минут я иду через лес, пробираясь к дому Трейси. Мы не в ссоре, но между нами не все хорошо после той провальной ночи. Я обещал все исправить, но даже не знаю, как. Сейчас мне просто нужно быть рядом с ней. Почувствовать ее тепло. Не уверен, что она ждет меня. Оказавшись на заднем дворе, я чувствую такое облегчение, словно с плеч свалился бетонный груз. Маленький огонек свечи горит в единственном окне маленького летнего домика, утопающего в пушистой зелени. До моих ушей доносится музыка, когда я подхожу ближе к двери. Трейси поднимает голову, когда я вхожу. Свет полной луны и горящей рядом свечи освещают ее лицо, на котором нет ни капли удивления. На ее коленях раскрытый кожаный дневник, в руках ручка. Мы не говорим друг другу ни слова. Я продолжаю стоять возле двери, съедая ее взглядом. Трейси убирает дневник, и я обещаю себе, что в следующий раз обязательно узнаю, что она там так часто пишет. Сейчас вообще не нужны слова. Я хочу ее почувствовать. Из айпада, который лежит на стопке книг на полу, тихо играет Billie Eilish – Six Feet Under. Через несколько медленных шагов я оказываюсь рядом с Трейси. Она смотрит на меня, подняв голову и не шевелится. Бросив взгляд на ее тело в черной рваной майке и леггинсах, я наклоняюсь и беру одну ее руку в свою. На внутренней стороне указательного пальца от кончика вдоль тянется слово «похороненный». Точно таким же образом на безымянном пальце – «воскресший». Ее меланхолия порой меня пугает. Но это часть нее, поэтому я люблю этот страх. И эту часть не видит никто, кроме меня. Она наблюдает, как я перебираю ее пальцы, затем подношу их к губам. Ее грудь поднимается и опускается. Присев на колени, я тянусь за поцелуем. Ее дыхание на моих губах распаляет кожу. Почему мое сердце так странно бьется рядом с ней? Я люблю ее, но это не кажется ответом. Это что-то большее. Трейси выдыхает, когда я кладу руку на ее бедро. Этого достаточно, чтобы ее поцеловать. Наши губы соединяются в глубоком поцелуе. Мой язык проникает в ее жаркий рот, и мы больше не медлим. На этом маленьком и неудобном узком диване я моментально оказываюсь сверху на ней. Прикосновения Трейси жадные и нетерпеливые. Она снимает с меня толстовку и футболку, затем снимает с себя майку, под которой ничего нет. Я оставляю ее губы и переключаюсь на шею и поцелуями спускаюсь ниже. В лунном свете ее кожа кажется прозрачной. Я ласкаю языком соски Трейси, наслаждаясь звуками ее мягких стонов. На нас лишняя одежда, и это нужно срочно исправить. Не отрывая рта от ее груди, я расстегиваю ремень джинсов и неуклюжими движениями всего тела, стаскиваю их до щиколоток. Леггинсы Трейси я снимаю гораздо быстрее. Наше общее дыхание становится громче. Желание заполняет все тело и разум, но я понимаю. Не сегодня. Не так.