– Пригодится? – вспыхнула Эйлонви. – Это подарок на память, а не попона для твоего коня, Тарен из Каер Даллбен! Ничего ты не понял! – Зато я знаю, какого цвета глаза у Хен Вен, – с добродушной усмешкой ответил Тарен. Эйлонви встряхнула рыжевато-золотыми волосами и фыркнула: – И наверняка забыл, какого цвета глаза у меня! – Ничего подобного, принцесса, – тихо проговорил Тарен. – Не забыл я и того дня и часа, когда ты подарила мне вот это. – Он снял с плеча боевой рог. – Мы и представить себе не могли, какая в нем сокрыта сила! Правда, теперь ее больше нет. Но я все равно ценю этот рог, потому что получил его из твоих рук. Он пристально поглядел в глаза Эйлонви и продолжал: – Ты хочешь знать, зачем я так упорно искал своих родителей? Я надеялся, что мое происхождение окажется благородным и я получу право просить то, чего раньше не смел. Надежды мои не оправдались. И тем не менее… Тарен умолк, подыскивая слова, но продолжить не успел. Дверь хижины резко распахнулась, и он, обернувшись, чуть не вскрикнул. В дверях стоял Ффлеуддур. Лицо барда было мертвенно-бледным, его обычно всклокоченные желтые волосы прилипли к влажному лбу. На плече он держал бессильно обмякшее тело какого-то человека. Тарен, а следом за ним и Рун кинулись помочь барду. Гурги и Эйлонви тоже поспешили к нему. Все вместе они осторожно опустили беспомощное тело на пол. Глеу стоял поодаль не двигаясь. Вислые щеки его дрожали. На миг Тарен оцепенел. Но уже в следующее мгновение руки его действовали быстро и проворно – расстегивали плащ, снимали порванную и окровавленную куртку. Перед ним на плотно утрамбованном земляном полу лежал Гвидион, принц Дома Дон! Кровь коркой запеклась на его серых, по-волчьи жестких волосах, пятнами застыла на морщинистом лице. Губы раздвинулись, и казалось, он в ярости скалит зубы. Одна пола плаща была обмотана вокруг правой руки, словно под конец у него не осталось другой защиты от смертоносных ударов. – Лорд Гвидион убит! – вскричала Эйлонви. – Он жив… или, вернее, чуть жив, – проговорил Тарен. – Неси лекарства, – приказал он Гурги, – целебные травы из моей седельной сумки… – Он обернулся к Даллбену. – Прости. Не пристало мне приказывать под крышей моего хозяина. Но эти травы обладают большой силой. Их когда-то дал мне Адаон, сын Талиесина. Они твои, если пожелаешь. – Я знаю их свойства, и у меня нет лучших, – ответил Даллбен. – И ты имеешь право приказывать где угодно, даже и под моей крышей, ибо научился повелевать собой. Я доверяю твоему искусству, поскольку вижу, что ты в нем уверен. Делай то, что считаешь нужным. Колл уже спешил из кухни с большой миской воды. Даллбен, стоявший на коленях перед почти бездыханным Гвидионом, приподнялся и обратился к барду: – Чьих рук это злое дело? – Старый волшебник говорил почти шепотом, но голос его звенел в тесной хижине, а глаза пылали гневом. – Кто осмелился на него напасть? – Охотники Аннуина, – ответил Ффлеуддур. – Но пытались они отнять две другие жизни. Как ты себя чувствуешь? – спросил он Тарена. – И как ты сумел так быстро от них уйти? Благодари судьбу: сумел вырваться из их лап. Тарен озадаченно посмотрел на барда: – Я не понимаю смысла твоих слов, Ффлеуддур. – Смысла? – переспросил бард – Мои слова означают то, что они означают, и ничего больше. Гвидион готов был отдать свою жизнь вместо твоей, когда Охотники напали на тебя меньше часа назад. – Напали на меня? – Тарен уже ничего не мог понять. – Как это могло быть? Гурги и я не видели никаких Охотников. И час тому назад мы были уже в Каер Даллбен. – Клянусь Великим Белином, Ффлам говорит лишь то, что видел своими глазами! – вскричал бард. – У тебя лихорадка, ты бредишь. Ты, наверное, тоже ранен. И серьезнее, чем думаешь. Отдохни. Мы вылечим тебя. – Тарен вновь склонился над Гвидионом, развязал мешочек с травами, что принес Гурги, и замочил их в миске с водой. Лицо Даллбена было мрачным. – Говори, бард, – сказал он, – меня обеспокоили твои слова. – Лорд Гвидион и я ехали вместе из северных земель, – начал Ффлеуддур. – Мы переправились через Аврен и были уже на пути сюда. Немного впереди нас, на поляне… – Бард замолчал и пристально поглядел на Тарена. – Я видел тебя собственными глазами! Тебя сильно теснили. Ты закричал нам, прося помощи, и даже махнул рукой, чтобы мы поторопились. Тарен удивленно пожал плечами. – Гвидион опередил меня, – продолжал Ффлеуддур. – Ты, Тарен, уже ускакал за деревья. Гвидион мчался за тобой быстрее ветра. Ллиан буквально стлалась над землей, но к тому времени, когда я влетел в лес, тебя там не было. Зато было полно Охотников. Они стащили Гвидиона с седла. Плохо бы им пришлось, подоспей я вовремя! – воинственно воскликнул бард. – Но когда я подъехал, они уже умчались. Гвидион был почти при смерти, и я не рискнул оставить его, пустившись в погоню за Охотниками. – Ффлеуддур опустил голову. – Я не сумел бы вылечить его сам. Мог только дотащить его сюда. – Ты спас ему жизнь, друг мой, – сказал Тарен. – И потерял то, за что Гвидион отдал бы жизнь! – горестно воскликнул Ффлеуддур. – Охотникам не удалось убить его, но сотворили они не меньшее зло. Забрали его меч! Меч и ножны! У Тарена перехватило дыхание. Занятый ранами своего старшего друга, он и не заметил, что Дирнвин, грозный черный меч, всегда висевший на поясе у Гвидиона, сейчас отсутствует. Дирнвин, волшебный клинок непобедимой древней силы, теперь в руках Охотников. Они отнесут его своему хозяину Арауну, королю Земли Смерти, в мрачный Аннуин! Ффлеуддур опустился на пол и уронил голову на руки. – Ничего не понимаю, – прошептал он. – Значит, это не ты нас звал? – Что ты видел, я не знаю, – ответил Тарен. – И не будем пока об этом. Жизнь Гвидиона – вот наша первая забота. Мы поговорим обо всем, когда память твоя прояснится и ты придешь в себя. – Память арфиста не подводит его. Из темного угла поднялась и вышла на середину комнаты женщина в черном платье. Ее длинные распущенные волосы светились блеклым серебром, красота мертвенно-бледного лица что-то напоминала Тарену, хотя теперь это лицо казалось стертым, туманным, словно приплыло из полузабытого сна. Акрен! – Наши встречи случаются в недобрый час, Помощник Сторожа Свиньи, но все равно здравствуй. Ты что, до сих пор боишься меня? – усмехнулась она, заметив беспокойный взгляд Тарена. Острые зубы ее обнажились в улыбке. – И Эйлонви, дочь Ангарад, тоже не может забыть моего могущества, хотя сама и разрушила его в замке Ллира. Но разве с тех пор, как живу здесь, не служила я Даллбену так же честно, как любой из вас? Акрен приблизилась к распростертому телу Гвидиона. Пораженный Тарен увидел подобие жалости в ее глазах. – Лорд Гвидион будет жить, – сказала она. – Но может так случиться, что жизнь ему будет горше смерти. Акрен наклонилась и кончиками пальцев легонько тронула лоб неподвижно лежащего воина, потом распрямилась и повернулась к Ффлеуддуру: – Твои глаза не подвели тебя, арфист. Ты видел то, что тебе хотели показать. Помощника Сторожа Свиньи, верно? А почему бы и нет, если он пожелал появиться именно в этом облике? Лишь он один обладает такой силой. Араун, король Аннуина, Земли Смерти. Глава вторая Палочки с письменами Дрожь прошла по телу Тарена. Женщина в черном холодно взглянула на него. – Араун не осмеливается пересечь границу Аннуина в своем облике, – продолжала она. – Это означало бы его неминуемую гибель. Но он владеет тайной превращений. Это и маска его, и защита. Арфисту и лорду Гвидиону он показался в облике свинопаса. Но может, если понадобится, явиться и лисой в лесу, и орлом в поднебесье, и даже слепым подземным червем. Да, Свинопас, он с легкостью принимает обличье любого человека, всякого существа. А какую лучшую приманку выдумать для лорда Гвидиона, чем вид друга в беде? Друга, который не раз бился с ним бок о бок, который любим и которому он доверяет? Гвидион проницателен и не попался бы в слишком простую ловушку. – Значит, нам всем конец! – в отчаянии воскликнул Тарен. – Король Аннуина может в любой миг оказаться среди нас неузнанным, и нет защиты против его коварства! – Ты не зря опасаешься. Твои друзья увидели, чего стоит колдовское умение Арауна. И все же он уязвим. Он никогда не решится покинуть свою землю. Разве что перед лицом смертельной угрозы. Или если, как сегодня, желание отнять или получить что-то перевешивает опасность. – Акрен понизила голос. – У Арауна много тайн, но эту он оберегает больше всех. Когда он в кого-нибудь превращается, умения и силы у него не больше, чем у того, чью личину он принял. Тогда его можно убить, как любого смертного. – О Ффлеуддур, если бы я только была с тобой! – в отчаянии воскликнула Эйлонви. – Араун ни за что не обманул бы меня, пусть он даже как две капли воды был похож на Тарена! Уж я-то сумела бы отличить настоящего Помощника Сторожа Свиньи от поддельного! – Пустые надежды, дочь Ангарад, – презрительно фыркнула Акрен. – Ничей взгляд не проникнет сквозь маску Арауна, повелителя Земли Смерти. Ничей, кроме моего. Ты сомневаешься? – воскликнула она, видя изумление Эйлонви. Осунувшееся лицо Акрен хранило остатки былой гордости. Сейчас в ее голосе послышались резкие нотки высокомерия и гнева. – Задолго до того, как Сыновья Дон пришли в Придайн и остались здесь, задолго до того, как владетели кантрефов присягнули на верность Мату, Верховному королю, и Гвидиону, его военачальнику, я правила здесь безраздельно и носила Железную Корону Аннуина. Араун был моим супругом, служил мне и исполнял мои повеления. Но он меня предал. – Голос ее понизился до зловещего шепота, а в глазах замерцала ярость. – Он украл мой трон и вышвырнул меня. Однако я знаю все его тайны, ибо именно я обучила его всему! Ваш взор он может затуманить. От меня Араун не укроется ни в каком обличье! Гвидион вдруг шевельнулся и слабо застонал. Тарен тут же склонился над ним, держа в руках миску с целебными травами. Эйлонви бережно приподняла голову воина. – Отнесите принца Гвидиона в мою комнату, – приказал Даллбен. Лицо старого волшебника заострилось, и морщины сделались глубже. – Твое искусство вырвало его из лап смерти, – сказал он Тарену. – Теперь моя очередь попытаться вернуть его к жизни. Колл мощными руками поднял Гвидиона и понес. Акрен последовала за ним. – Сплю я мало, – сказала она, – и могу последить за раненым. Эту ночь я посижу возле лорда Гвидиона. – Я побуду с ним, – объявила Эйлонви, шагнув в сторону Колла. – Не бойся меня, дочь Ангарад, – ответила Акрен. – Нет у меня в душе дурных намерений. – Она нарочито низко поклонилась, насмешливо разведя руками. – Теперь конюшня – мой замок и кухня – мое королевство. Другого я не ищу. – Пойдемте, – примирительно сказал Даллбен, – вы обе мне поможете. Остальные ждите. Будьте терпеливы и надейтесь. Окна были темны. Тарену казалось, что огонь очага не греет и лишь отбрасывает серые, холодные тени на лица молчащих друзей. – Я было подумал пуститься в погоню за Охотниками и не дать им скрыться в Аннуине, – произнес наконец Тарен. – Но если Акрен говорит правду и Араун действительно с ними, да еще и с мечом Гвидиона… Что он задумал, я не знаю, но мне страшно. – Не могу себе простить, – сжал кулаки Ффлеуддур. – Моя вина, что он ускользнул. Я должен был разгадать его хитрость, обязан был заметить ловушку! Тарен мотнул головой: – Не кори себя. Сам Гвидион обманулся. – А я нет! – вскричал бард. – Ффлам проницателен! Я сразу же почувствовал неладное. В том, как он сидел на коне, как… Арфа, висевшая на плече барда, вздрогнула, струна натянулась и внезапно оборвалась с таким звуком, что примостившийся у очага Гурги вскочил. Ффлеуддур поперхнулся. – Ну вот, опять, – расстроенно пробормотал он. – Неужели она никогда не прекратит? Стоит чуть-чуть… э… приукрасить, как эта отвратительная струна лопается. Поверь, я не хотел преувеличивать. Сейчас-то мне и впрямь кажется, что я мог заметить… Нет, если по правде, то личину он натянул на себя отменную. Даже меня поймал в ловушку. Боюсь, что и в другой раз могу попасться.