Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 7 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Удивительно, – вмешался Рун, король Моны, который все это время слушал, разинув рот. – Мне очень хотелось бы научиться изменять свой облик. Невероятно! Вот бы мне уметь так превращаться! Я всегда думал: как интересно, наверное, быть барсуком или муравьем. Мне любопытно, как это они так чудесно строят свои жилища. С тех пор как я стал королем, мне хочется все в моем королевстве исправить, улучшить. Я собираюсь возвести новую дамбу в гавани Моны, даже начал уже. Я хотел начать одновременно с обоих концов и таким образом управиться в два раза быстрее. Не понимаю, что пошло не так. Я ведь сам руководил строительством. Но почему-то половины дамбы не встретились в середине. И я теперь размышляю, как бы сделать это получше. А еще я задумал построить дорогу к пещере Глеу. Такое замечательное место! Уверен, людям Динас Риднант занятно будет на нее взглянуть… Даже удивительно, как это легко! – с гордой улыбкой объявил Рун. – В смысле, задумывать легко. А вот делать почему-то труднее… Глеу, услышав свое имя, навострил уши. Он так и не покинул места у очага, а всеобщая тревога не заставила его выпустить из рук котелок. – Когда я был великаном… – завел он. – Вижу, и этот мелкий прохвост с тобой, – сказал Руну Ффлеуддур, который тут же узнал Глеу, несмотря на его нынешний рост. – В бытность свою великаном он был прегадким. Собирался бросить кого-нибудь из нас в свое гнусное варево, лишь бы выбраться из пещеры. Ффлам не злопамятен, но, по-моему, это немного чересчур. – Когда я был великаном, – продолжал Глеу, который то ли не слышал барда, то ли не обратил внимания на его слова, – никто не смел унижать меня и за уши тащить на борт паршивой лодчонки! Я не хотел сюда приезжать. А после того, что случилось сегодня, у меня и вовсе нет желания оставаться здесь. – Глеу скривил рот. – Даллбен должен позаботиться, чтобы меня как можно скорее отправили обратно на Мону! – Конечно, конечно, – примирительно ответил Тарен. – Но сейчас у него есть заботы поважнее. Да и у нас тоже. Бормоча что-то о грубиянах и невеждах, Глеу скреб пальцами по дну котелка и хмуро цыкал зубом. Никто больше не вымолвил ни слова. Молча они устроились пережидать ночь. Огонь в очаге догорел, и угли рассыпались пеплом. За стенами хижины разгулялся ночной ветер. Тарен опустил голову на руки. Сегодня он думал встать перед Эйлонви и, забыв про то, что она принцесса, а он никто, смело просить ее руки. Однако несчастье с Гвидионом сделало все мечты и желания Тарена мелкими и неважными. Да, он так и не узнал, любит ли его Эйлонви, но не отваживался сейчас об этом допытываться. Тарен закрыл глаза. Ветер рвал и метал, будто хотел разнести в клочья тихие поля и сады Каер Даллбен. Тарена разбудила чья-то рука, теребившая его за плечо. Это была Эйлонви. – Гвидион очнулся, – сказала она, – и хочет говорить с нами. Гвидион полулежал на кровати. Черты лица его обострились. Он был бледен, несмотря на загар, но больше от гнева, чем от боли. В углах плотно сжатого рта пролегли горькие складки, зеленые глаза потемнели и запали. Принц глядел на них горящим взглядом волка, презирающего мучения, а еще больше – тех, кто их причинил. Акрен молчаливой тенью застыла в углу. Старый волшебник озабоченно склонился над столом, заваленным книгами, подле деревянной скамьи, на которой Тарен в детстве постигал уроки. «Книга Трех», огромный, обтянутый кожей фолиант, наполненный тайными знаниями и запретный для всех, кроме самого Даллбена, лежала раскрытой поверх груды древних томов. Тарен, а следом за ним Эйлонви, Ффлеуддур и король Рун подошли и по очереди пожали Гвидиону руку. Принц Дома Дон мрачно улыбнулся. – Обойдемся без долгих приветствий, Помощник Сторожа Свиньи. Даллбен уже рассказал мне о хитрости короля Аннуина. Дирнвин нужно вернуть любой ценой и без промедления. Поведал он и о твоих странствиях, – добавил Гвидион. – Я хотел бы побольше услышать обо всем от тебя самого, но это подождет до более подходящего времени. Я поскачу в Аннуин еще до окончания дня. Тарен посмотрел на принца Дома Дон с удивлением и некоторой опаской: – Твои раны еще свежи. Ты не сможешь совершить такое трудное путешествие. – Но не могу и оставаться здесь в бездействии, – ответил Гвидион. – За то время, что Дирнвин был у меня в руках, я больше о нем узнал. Не многое, но довольно, чтобы понимать: его утрата будет для нас роковой. Дирнвин был выкован в незапамятные времена, история его по большей части утрачена. Долгое время и сам клинок считался легендой. Талиесин, Главный бард и хранитель истории Придайна, смог рассказать немногое. Мастер Гофаннон Хромой по воле короля Риддерха Щедрого выковал и закалил Дирнвин, вложив в него величайшую силу для защиты этой земли. На клинке выгравировано заклинание, а на ножнах – письмена, предостережение тому, кто не по праву пожелает овладеть им. – Я помню эти старые письмена, – сказала Эйлонви, – и никогда их не забуду. Мне стоило большого труда убедить Тарена не трогать то, в чем он ничего не смыслит. «Вытащи Дирнвин лишь тот, у кого королевская кровь…» – Истинный смысл, скорее, «кто благороден душой», – поправил Гвидион. – Заклинание запрещает трогать меч всем, кроме того, кто желает использовать его разумно и во благо. Пламя Дирнвина уничтожит любого другого, кто попытается его вытащить. Однако письмена на ножнах, говорившие о назначении меча, стерты, и прочесть их уже невозможно. Гвидион поморщился, превозмогая боль, и продолжал ровным голосом: – Король Риддерх носил меч всю свою жизнь, а после него – его сыновья. Их царствование было мирным, а страна процветала. Но здесь история Дирнвина прерывается. Последним волшебный меч носил король Ритт, внук Риддерха, владевший Спиральным Замком, пока его не захватила королева Акрен. Там, с Дирнвином в руках, Ритт встретил свою смерть. С тех пор никто меча не видел. Он лежал позабытый, погребенный вместе с телом короля в самом глубоком подземелье Спирального Замка. – Гвидион повернулся к Эйлонви. – Где ты, принцесса, и нашла его. Ты отдала его мне по своей воле, но не по своей воле я утратил его. Клинок этот ценнее моей жизни или жизни любого из нас. В руках Арауна он может принести гибель Придайну. – Ты думаешь, что Араун способен вытащить меч из ножен? – с тревогой спросил Тарен. – Сможет ли он обернуть это великое оружие против нас? Сумеет ли заставить Дирнвин служить злой цели? – Этого я не знаю, – ответил Гвидион. На лице его была написана тревога. – Быть может, Араун, повелитель Земли Смерти, нашел способ разрушить заклинание. А может, его цель – хранить меч у себя, чтобы им не воспользовались другие. Он отнял бы у меня не только меч, но и жизнь, если бы не Ффлеуддур Ффлам. Теперь я должен найти и вернуть меч, хотя бы для этого пришлось войти в самые глубины Аннуина. Акрен, молчавшая до сих пор, подняла голову и обратилась к Гвидиону: – Позволь мне отправиться на поиски Дирнвина вместо тебя. Я знаю все дороги Аннуина, все тайные пути туда. Мне знакомы все его потаенные кладовые. Я ведаю, где они и как охраняются. Если меч спрятан, я найду его. Если сам Араун носит этот меч, я отниму его. Готова поклясться любой, самой страшной клятвой, что уничтожу Арауна. Себе я уже поклялась, клянусь и тебе. Ты заставил меня жить, Гвидион, когда я молила о смерти. Теперь дай мне то, ради чего я живу. Дай мне утолить жажду мести. Не сразу ответил Гвидион. Глаза его зелеными огоньками впились в лицо женщины. Наконец он проговорил: – Месть, Акрен, не тот дар, который я могу тебе дать. Акрен окаменела. Ее пальцы скрючились, словно когти, и Тарен испугался даже, что она сейчас бросится на Гвидиона. Однако Акрен не сдвинулась с места. – Ты мне не доверяешь, – проговорила она хрипло, и ее бескровные губы скривились в презрительной усмешке. – Будь по-твоему, принц Дома Дон. Когда-то ты пренебрег мной и отказался разделить со мной власть и королевство. Что ж, презирай меня дальше, но это дорого тебе обойдется. – Я не презираю тебя, – спокойно ответил Гвидион. – Только прошу остаться под защитой Даллбена. Из всех нас у тебя меньше всего шансов добыть меч. Араун ненавидит тебя так же люто, как ты – его. Не успеешь ты вступить в Аннуин, сам Араун или его слуги тебя убьют. Нет, Акрен, то, что ты предлагаешь, невозможно. – Он мгновение подумал. – Есть другой способ разузнать, где сейчас Дирнвин. Гвидион обернулся к Даллбену, но тот печально покачал головой. – Увы, – сказал Даллбен, – «Книга Трех» не скажет того, что нам сейчас больше всего необходимо знать. Я внимательно искал ответ на каждой странице, силясь понять скрытый смысл. Однако он темен даже для меня. Принеси мне палочки с письменами, – обратился он к Коллу. – Только Хен Вен сумеет нам помочь. Белая свинья из-за жердей загона с любопытством наблюдала за приближающейся молчаливой процессией. Впереди шел Даллбен, неся на худом плече пучок палочек с письменами – отполированные ветки вяза, на которых вырезаны были древние символы. Глеу, которого интересовала только еда, остался на кухне, и Гурги, хорошо помнивший злобные выходки бывшего великана, решил за ним присмотреть. Осталась в хижине и Акрен. Она опустила на лицо капюшон и застыла в темном углу. Обычно свинья-прорицательница при виде Тарена с радостным визгом бросалась ему навстречу, чтобы он почесал ее под подбородком. Однако сейчас она забилась в дальний угол загона, маленькие глазки были широко раскрыты, а толстые щеки колыхались от сотрясавшей ее дрожи. Когда Даллбен вошел в загон и воткнул в землю палочки с письменами, Хен Вен запыхтела и вжалась в корявые жерди ограды.
Даллбен, что-то невнятно бормоча, склонился над прутиками. Остальные замерли в ожидании по другую сторону ограды. Хен Вен жалобно хрюкала и не двигалась с места. – Чего она боится? – прошептала Эйлонви. Тарен не ответил. Он не спускал глаз с волшебника в колышущемся на ветру одеянии, с подрагивающих тонких палочек, с неподвижной Хен Вен. Под низким, пасмурным небом они словно застыли в собственном мире, далеко от примолкших зрителей. Тарен впервые видел, как волшебник вопрошает свинью-прорицательницу. Каковы тайные силы Даллбена, он мог лишь догадываться, но свинью знал и видел, что она от страха не может двинуться с места. Казалось, прошла уже целая вечность. Даже беспечный Рун почувствовал что-то неладное. Привычно радостное лицо короля Моны помрачнело. Даллбен с беспокойством поглядел на Гвидиона: – Никогда прежде Хен Вен не отказывалась отвечать, если ей показывали палочки с письменами. Он вновь пробормотал слова, которых Тарен опять не разобрал. Свинья-прорицательница задрожала, зажмурилась и спрятала голову между короткими толстыми ножками. – Может, взять несколько нот на арфе? – предложил Ффлеуддур. – У меня был великолепный опыт… Волшебник знаком велел барду замолчать и снова заговорил, мягко, но повелительно. Хен Вен сжалась и жалобно попискивала, будто от боли. – Страх затмевает силу ее пророчеств, – мрачно сказал Даллбен. – Даже слова заклинаний не достигают ее ушей. Я ничего не могу сделать. Отчаяние отразилось на лицах зрителей. Гвидион нахмурился, в глазах его сквозило беспокойство. – Неудача ждет и нас, если она ничего не скажет, – глухо проговорил он. Без лишних слов Тарен перемахнул через изгородь и решительно подошел к дрожащей свинье. Он упал перед ней на колени, почесал щетинистый подбородок, нежно погладил розовую шею. – Не бойся, Хен. Никто тебя не обидит, – ласково прошептал он. Удивленный Даллбен шагнул было вперед, но остановился. Услышав голос Тарена, свинья осторожно открыла один глаз. Ее пятачок шевельнулся, она приподняла голову и слабо хрюкнула. – Хен, послушай меня, – умолял Тарен, – я не могу тебе приказывать. Но нам нужна твоя помощь – всем нам, всем, кто любит тебя. Тарен говорил и говорил, и постепенно свинья успокоилась, дрожь ее унялась. Хоть она и не делала попыток встать, но уже доверчиво подставляла шею, громко сопела и даже нежно похрюкивала. Она щурилась, моргала, и пятачок ее подрагивал и морщился, изображая подобие улыбки. – Скажи нам, Хен, – просил Тарен, – пожалуйста, скажи нам что можешь. Хен Вен беспокойно задвигалась. Медленно и тяжело поднялась на ноги. Наконец белая свинья фыркнула и поглядела на прутики вяза. Мелкими шажками на коротеньких ножках она приблизилась к ним. Волшебник кивнул Тарену. – Молодец, – пробормотал он. – Сегодня сила Помощника Сторожа Свиньи больше моей. Пока Тарен смотрел, не смея шелохнуться, чтобы не спугнуть свинью, она остановилась у первого прутика. Все еще колеблясь, Хен Вен ткнула пятачком в один из вырезанных символов, потом в другой. Даллбен быстро записывал на обрывке пергамента знаки, на которые указывала свинья-прорицательница. Хен Вен еще несколько мгновений продолжала тыкаться пятачком в первый прутик, потом внезапно замерла, испуганно хрюкнула и отпрянула назад. Лицо Даллбена снова помрачнело. – Неужели это все? – в тревоге пробормотал он. – Нет, нет… Мы должны узнать больше. Он покосился на Тарена. – Пожалуйста, Хен, – зашептал Тарен, снова приближаясь к свинье, которую опять сотрясала дрожь. – Помоги нам. Свинья была так напугана, что казалось, уже никакие слова не смогут сдвинуть ее с места. Она скосила глаза на палочки, затрясла головой и жалобно захрюкала. И все же, побуждаемая ласками и просьбами Тарена, свинья осторожно двинулась ко второму прутику. Быстро, будто желая поскорей отделаться от неприятного занятия, она заскользила пятачком по цепочке символов. Рука волшебника, выводившая значки на пергаменте, дрожала. – Теперь третий, – с волнением проговорил он. Хен Вен на негнущихся ногах попятилась и плюхнулась на землю. Все успокоительные слова Тарена не могли больше сдвинуть ее с места. Наконец она, словно через силу, поднялась и затрусила к последнему, третьему прутику вяза. Однако не успела она коснуться пятачком первого символа, как прутики задрожали и закачались, будто живые. Они извивались, словно хотели вырваться из земли. Вдруг с ужасающим звуком, подобным удару грома, они раскололись и рассыпались по земле мелкими щепочками. Хен Вен с визгом забилась в самый дальний угол загона. Тарен поспешил к ней. Даллбен наклонился, собрал щепочки. Горестно и безнадежно разглядывал он жалкие обломки. – Все. Отныне они бесполезны, – печально сказал Даллбен. – Предсказание Хен Вен осталось незавершенным, будущее темно для меня. Впрочем, я уверен, что конец пророчества сулил бы не меньше опасностей, чем начало. Она, должно быть, почувствовала это. Волшебник повернулся и медленно пошел из загона. Эйлонви присоединилась к Тарену, который пытался успокоить перепуганную свинью. Хен Вен тяжело дышала и дрожала всем телом, пряча голову меж передних ножек. – Понятно, почему она не хотела пророчествовать! – воскликнула Эйлонви. – И все же, – добавила она, обращаясь к Тарену, – если бы не ты, Хен вообще ничего бы не сказала. Даллбен с пергаментом в руке подошел к Гвидиону. Колл, Ффлеуддур и король Рун в тревоге сгрудились вокруг них. Убедившись, что Хен Вен постепенно успокаивается и теперь хочет, чтобы ее оставили в покое, Тарен и Эйлонви заспешили к друзьям.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!