– Я так и понял, – сощурившись, бросает Горозия, но руку Сергею жмёт. Могу представить, как он интерпретировал слова моего горе-муженька. Судя по довольной роже Дорошева, на то и был расчёт. Непонятно только, на что он надеется. – Ты принёс документы, которые я просила? – Конечно! Вот… Пойдём, сразу и обсудим. Вы не против? – Сергей обнимает меня за талию, но последний вопрос адресует Сергею Зурабовичу. – Я только за то, чтобы вы, наконец, принялись за дело. – Так точно. Прямо сейчас и начнём. Проходим в мой кабинет. Я располагаюсь за столом, Серёжа – напротив. – Ну и что это было? – интересуюсь будто бы между делом, сама уставившись в принесённые Сереем бумажки. – Да так… Вижу – между вами с Серго занимается пожар. Дай, думаю, плесну керосинчику! – Очень умно. Ты что-нибудь о технике безопасности слышал? Первым делом при пожаре рекомендуют убраться подальше от пламени. А вторым – позвонить в МЧС. – Да ну тебя! Это не интересно, – ржет Дорошев. – Откуда ты про завтрак в постель узнал? – А я с Нинуськой только что разговаривал. – Тогда всё с вами понятно. Что говорила? – Ой, да столько всего! Её не переслушать, ты в курсе. Кстати, мы договорились пойти в зоопарк. Ничего, если я в пятницу свалю пораньше? – Ничего, ты мне только добей аналитику. Здесь, я так понимаю, не всё? – Не-а. Сергей встаёт, подходит к шкафу, за дверцей которого скрывается моя мини-кухня – чайник и всякие вкусняшки на перекус. Без зазрения совести открывает дверцу и достаёт батончик «Твикса». – Эй! Это последний! – возмущаюсь я. – Не жмоться. Тебя, в отличие от некоторых, дочь накормила завтраком. Вкусные были блинчики? Эх, надо Нинку с ночёвкой брать в следующий раз. – Блинчики вкусные, да. А по поводу ночёвки… Ты же не думаешь, что она пекла блины сама? Украшала – да. Не скупясь, надо заметить. Она вылила на мою тарелку все сливки, что у нас были. Бр-р-р. – Я свожу глаза в кучу и вываливаю язык, чтобы подчеркнуть, как отвратительно это было. Конечно же я жалуюсь не всерьёз. Я бы ела даже опилки, принеси их мне моя дочь. Впрочем, обошлось без них. За что Нинуське большое спасибо. Завтрак был вполне стандартным: сыр, колбаса, тосты, и блинчики с ягодами и сливками. Не стандартной была разве что порция взбитых сливок. Моя дочь – щедрая душа. – Ну, – Дорошев косится на часы, – думаю, я достаточно тут просидел. – Достаточно для чего? – Для того, чтобы пламя разгорелось сильнее, – ржёт мой дурачок-бывший. – Не забудь, что в воскресенье мы едем к родителям, – напоминаю, чтобы поумерить его веселье. Серый грустнеет на глазах. Я подмигиваю ему и отвешиваю шутливый воздушный поцелуй. Мол, иди уже, чудо. Дорошев плетётся прочь, а уже у двери замечает: – Злая ты. Уйду я от тебя. – Топай-топай. На самом деле никуда он не денется. Серый – вообще неотъемлемая моя часть. Как рука или нога, допустим… Не знаю даже, за какие такие заслуги он впустил меня в своё сердце. Неужто только потому, что я не разболтала о том, что застала его целующимся с парнем? Нам тогда было лет по тринадцать… Ситуация вышла совершенно дурацкая. Наши дома располагались по соседству, и хоть участки разделялись высоким забором, у реки оставался проход. Так что, когда я не нашла свою кошку Мурку ни в доме, ни в саду, почему-то решила, что она убежала к соседям. Вот к ним я и пошла. Почему не через ворота, а по берегу – не знаю. Шла, приговаривая «кыс-кыс-кыс». Не услышал бы меня только глухой. Но ребята в пылу страсти как-то умудрились. Я заглянула в беседку у воды, да так и застыла, с любопытством наблюдая за происходящим. О геях я тогда, конечно, слышала, но свято верила, что они – как амурские тигры: где-то, конечно, есть, но где – не совсем понятно. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы мне под ноги не бросился шипящий и мявчащий клубок. Мурка нашла на свою задницу приключений и сцепилась с рыжим котом. Мальчишки отскочили друг от друга, как ужаленные. А я какого-то чёрта до того испугалась, что меня поймали за подглядыванием, что пустилась наутёк вслед за стремительно уносящимися прочь усатыми. Сергей недолго думая, рванул следом за мной. Поймал. Повалил на песок и для более надежной фиксации рухнул на меня. В глазах – дикий животный ужас. Яркие зацелованные губы дрожат. – Не рассказывай… Пожалуйста. Это не то, что ты думаешь. Я не какой-нибудь пидор. Это… так. Эксперимент. Ну, знаешь, мы прикололись. – Не буду рассказывать. Теперь можешь с меня слезть, дышать нечем. Серый отстранился и впился в меня недоверчивым, но всё же полным надежды взглядом. – Поклянись! – по-детски потребовал он. – А если нет? Ты меня тут до скончания дней продержишь? Лихорадочный румянец на лице соседа сменился мертвецкой бледностью. – Меня родители убьют, если узнают. Понимаешь? – как-то обречённо сказал он. – За что? Ты ж сам говоришь – это эксперимент. – Значит, ты всё-таки разболтаешь?! Ну давай! Всё равно никто тебе не поверит. Я скажу, что ты нарочно всё придумала. – Зачем бы мне это понадобилось? – искренне удивилась я, приподнимаясь с песка на локтях. – Чтобы мне отомстить! – За что? – За то, что я тебе предпочел… А хоть бы и Юльку Светлову. – Наверное, это могло бы сработать, – подумав, заметила я. – Только я правда не собираюсь ничего рассказывать. Я вообще не их тех, кто суёт нос не в свои дела. Подумаешь – поцеловался. – Ты что, ослепла? Это был парень! – И что? – Странная ты. – Да. Мне все это говорят. Ты тоже, вообще-то. – Точно. Мы сели на песок и уставились на высотки, возвышающиеся на том берегу. – Я вообще кошку искала. Если опять придет – позвони, ага? У тебя же есть мобильник? Серый фыркнул и задрал к небу конопатый нос: – Конечно. Я сделала дозвон. Он вбил «соседка» в контакты. – Давно вы сюда переехали? Я думал, у вас ещё полным ходом стройка. Шум задолбал. – Кое-что достраивают. А так мы уже неделю здесь живём. – В гимназию будешь ходить? – Буду, – вздохнула уныло. – А в класс какой? – В седьмой. – Я тоже в седьмой. Надо добазариться с классухой, чтобы посадила нас вместе. – Зачем это? – насторожилась я, не привыкшая к такому дружелюбию. – Затем, что новеньким среди наших мажорих нелегко приходится. Я тебе помогу влиться в их круг, а взамен ты сохранишь нашу маленькую тайну. Мажорихи меня, кстати, в свой круг так и не приняли. Но тайну об эксперименте Серого я надёжно хранила все эти годы. Ну, во-первых, потому что с ним мне было гораздо интереснее общаться, чем со всеми мажорихами вместе взятыми, а во-вторых, я же обещала! Понимая, что отвела воспоминаниям слишком много рабочего времени, заставляю себя вернуться к работе. Да так плотно в неё, родимую, погружаюсь, что выныриваю лишь тогда, когда в кабинет, коротко постучав, заглядывает Анна Витальевна. – Евгения Александровна, пришла разнарядка срочно подключиться к конференцсвязи с регулятором. – Какое-то совещание? – выбираюсь из-за стола, впопыхах не сразу сообразив, что нужно с собой взять. – Очевидно. Поторопитесь. Там уже начинается. – А Сергей Зу… – Там он, там! Идите… – Ясно.