Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 24 из 32 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Глава 20 Серго – Ты не поверишь. – Что такое? – Мы получили добро. Я настолько не рассчитывал на хоть какой-то положительный результат по моему обращению, что даже поначалу не понял, о чём мой юрист толкует. – Тебе дали разрешение на выезд! – Чего? – Я сам охренел, признаться. Но уж как есть. Хотел бы я знать, что за высокопоставленные покровители у тебя вдруг нарисовались. Трясущейся ладонью провожу по лицу. Да… Я бы тоже хотел это знать. А покуда это мне неизвестно, всё внутри настороженно замирает. И волосы приподнимаются на затылке, как у ощетинившегося пса. Я весь подбираюсь. – Да брось. Какие ещё покровители? Может, они просто не поняли, кого выпускают? Там такие дебилы работают, Лёнь. Тебе ли не знать. Напутали чего-то. Думаю, рано мы радуемся, не успею выехать – всё назад откатят. – Я думал об этом и пришёл к выводу, что такого просто не может быть. Ты на особом контроле, Серго. Ни один вопрос по тебе без команды сверху не решается. Может, конечно, и откатят, но только если на арену выйдут новые игроки. Так что я тебя поздравляю. – Хм… Спасибо. Держи в курсе, если что. – Само собой. Откладываю телефон и, запрокинув за голову руки, откидываюсь в кресле. Сердце колотится в груди – бам-бам-бам. Мне бы стоило радоваться, но я не испытываю никаких других чувств, кроме тревоги. Почему мне дали добро на эту командировку? Да, я довольно быстро нашёл покупателя на грузинские активы, но с таким же успехом переговоры могла провести и Воскресенская. Опыт у неё есть. Так какого же чёрта меня отпускают? Ещё и куда? На родину! Самое, казалось бы, очевидное место для того, чтобы слиться. Неужели не боятся, что я там останусь? Или же они, напротив, имеют уверенность, что бежать мне некуда и я вернусь? Или же… им как раз выгодно, чтобы я не возвращался? Просчитываю один вариант за другим, но не прихожу к какому-то определённому выводу. Я бы многое отдал, чтобы узнать, что за игра вокруг меня началась. И откуда у происходящего растут ноги. Но пока ни черта не понятно. А вот тревожно очень. Тренькает телефон. Открываю «Телеграмм». Нико прислал фотографию огромной рыбины. В последние дни мы много общаемся. Во-первых, потому что я действительно стремлюсь наверстать упущенное с ним время. Во-вторых, общением с сыном я будто компенсирую отсутствие какой бы то ни было коммуникации с дочерью, которую я и видел-то всего один раз в жизни и мысли о которой стали уж слишком навязчивыми. Я о Нино думаю постоянно. Гадаю, какая она. Что в ней от меня. Что от Женьки. Злюсь, что не могу, всё бросив, сию минуту рассказать дочери, кто её настоящий отец. И это пипец как эгоистично. Не от любви совсем. Я просто ревную её к другому мужику, которого она даже не зовёт папой… К той жизни, которая была предназначена мне, а проживал её кто-то другой. К тому, что было упущено не по моей воле. И ведь я даже не уверен, что смогу её полюбить, но всё равно хочу… просто хочу, чтобы моё по праву стало моим. И точка. А там как-то разберемся. «Сам поймал?» «Ага. Видал, какая здоровая?» «По фото ничего непонятно. Возьми в руки и пусть тебя кто-нибудь сфоткает». Хотя почему «кто-нибудь»? Генка. Он тоже в каком-то смысле проживает мою жизнь. Воспитывает моего единственного сына. И черт с ним, что я сам осознанно на это пошёл, теперь один чёрт злюсь. За то, что это он, а не я учил Нико ловить рыбу. За этот миг триумфа, что он разделил с моим, когда тот поймал свой первы стоящий трофей. Нико присылает своё первое за время нашего общения фото. Я сглатываю. Мне так хочется его обнять. Так хочется… И ведь я могу. Меня выпустили! Много раньше, чем я рассчитывал. Искушение встать на лыжи настолько сильно, что мне приходится себя одёргивать. Мол, нет, Серго, ты дольше ждал, теперь потерпи, выжди, перестрахуйся… Потому как второго такого шанса у тебя уже никогда не будет. И тем более потому, что, как оказалось, тебе есть что ещё терять. «Теперь и правда вижу, что рыбина огромная. Как только вытащил?» «Мне Гена помог. Думаешь, мы могли бы порыбачить, если бы ты приехал?»
«Конечно. Сто процентов. Когда я жил в Грузии, у нас была дача у моря. Я частенько закидывал удочку». «Можем как-нибудь туда съездить». «Обязательно, Нико. А пока мне нужно возвращаться к работе» «Ок» – прилетает следом. Мелькает мысль, что, может, Нико хотел ещё поболтать, и я лишний раз разочаровал его, свернув разговор так быстро. Нерешительно верчу в руках телефон, а следом набираю: «Я люблю тебя, сынок». Нервно провожу по затылку ладонью. Не помню, чтобы я кому-нибудь это говорил. Нико отвечает смайликом с сердцем. Наверное, слова ему даются труднее, чем мне. Улыбаюсь. И даю себе обещание обязательно наверстать всё, что мы не сделали вместе и не сказали… Часа через два моё уединение нарушает Воскресенская. Отрываю взгляд от компьютера и гляжу на неё чуть с прищуром. Сегодня на Женьке свободного кроя светлые брюки и наглухо застёгнутая блузка. Она похожа на училку. Очень сексуальную и состоятельную училку, да. – Я слышала, что вы берете на себя переговоры в Тбилиси? – Угу. Похоже на то. А что? У тебя есть какие-то возражения? – откидываюсь в кресле. – Почем уже? Просто я полагала, что этим придётся заняться мне. Столько времени потратила на подготовку… – Вот и отлично. Подстрахуешь меня, если что. Женька вскидывается. Мои глаза уже не те, но я всё равно замечаю, как она стремительно меняется в лице. Ч-чёрт… Ну как я мог не замечать, сколько в ней жизни? Сколько огня… Это просто загадка какая-то. Меня к нему тянет, как обезумевшего мотылька. – В смысле, мне тоже придётся ехать? О да, девочка. Можешь даже не сомневаться. Я не упущу возможности побыть с тобой в менее формальной обстановке. На территории, где не нужно бояться, что за нами с тобой следят. Ну, или, чёрт с ним, следят, но не так пристально. – Да. Работы там хватит на всех. К тому же, насколько мне известно, ты знакома с Сванидзе. Личные связи могут сыграть нам на руку. – Ладно. Я поняла. Даты поездки, надо полагать, остаются прежними? – Да, тут без изменений. Женька кивает, её рот чуть приоткрывается. С губ срывается задушенный прерывистый вдох, который нокаутирует меня банальным осознанием того, что она завелась, лишь представив нашу новую встречу. Я встаю. Тащусь за ней, как на привязи. Это может быть очень опасно. И я дурак, что настолько рискую, но… В уголке, у самой двери, есть слепая зона. А я просто сдохну, если прямо сейчас её не коснусь. Хрен его знает, каких бы дров я наломал, не захлопни Женька дверь прямо у меня перед носом. Возвращаюсь за стол. В брюках тесно. Меня легонько колотит. Я злюсь. От того, что она оказалась намного более благоразумной, чем я. От того, что мне не удалось урвать её хоть немножко. Хоть капельку. Мне бы, чтобы продержаться подольше, хватило бы и поцелуя. А, ч-чёрт! Ну кому я вру? Ни черта. Остаток недели и выходные кажутся бесконечными. Нервяк такой, что противно сводит живот. Во-первых, я до последнего не верю, что меня выпустят. Во-вторых, я страшно взволнован тем, что, наконец, увижу мать, и побываю в родных, знакомых с детства местах, сны о которых меня преследовали на зоне, оставляя после себя несмываемое чувство горечи на языке. Ну а в третьих, я постоянно думаю о Женьке. О том, как бы нам вырвать, выгрызть у этой жизни ещё хотя бы одну ночь и не привлечь ненужного внимания. Она – моё наваждение. И мой воздух. Чтобы как-то существовать и бороться дальше, мне жизненно важно сделать ещё один вдох. Напряжение чуть-чуть отпускает лишь в небе. Мы сидим на шикарных диванах напротив друг друга, оба зарывшись в документы и только изредка, под прицелами глаз охранников, обмениваемся короткими взглядами. Очень скоро понимаю, что напряжён не только я один. Женька тоже накручена. – Что такое? – тихонько интересуюсь, когда охранники в кои-то веки отходят подальше. – Попрощайся. Помнишь? Ты обещал. Она всё ещё думает, что я смогу от неё убежать? Глупая. Ну какая глупая… – Я никуда не собираюсь. Не в этот раз. Женька медленно закрывает глаза и по тому, как резко обваливаются её плечи, я понимаю, что эта дурочка успела себе надумать. Сердце пробуксовывает. Ритм рвётся. И что-то горячее выплёскивается, обдаёт кишки кипятком. Я растираю горящую огнем грудь. А Воскресенская вымученно улыбается. – Хорошо. Не то бы мне пришлось долго объяснять… – она замолкает, будто не совсем уверенная, что ей стоит продолжать. – Объяснять что? – Как так вышло, что человек, за которого я поручилась, сбежал. Так это она?! Ну а кто же! Кому бы это ещё пришло в голову? У кого ещё есть такие возможности? И всё равно… Всё равно почти нереально поверить, что Женька это всё провернула! Особенно теперь, когда я точно знаю, как она боялась, что эта поездка может стать жирной точкой в нашей запутанной истории. Зажмуриваюсь… Кажется, я сейчас такой уязвимый, что все мои мысли, все мои чувства и страхи проступают на поверхность радужки. Вот почему я прячусь за шторками век.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!