Подхожу к пакующим в автозак задержанных блюстителям порядка и похлопываю космонавтов по плечу. Они нервно оборачиваются. – Мир. Ребята, мир, – говорю. – Что вы хотели? – огрызаются люди с надписью ОМОН на костюмах. – Вы без маски! «Мы сейчас вас тоже задержим», – то ли говорит кто-то из них, а то ли вот-вот скажет. – Я вас прошу, – отвечаю я расслабленно. – Отпустите задержанных. – Почему? – настораживаются космонавты. – Они такие же, как вы люди, – отвечаю. – Но они нарушили закон! – Я человек из будущего, – говорю. – И я знаю, что вы все умрёте. Так же, как и те, кого вы задержали. Разве у задержанных есть желание зла? – Этого мы не знаем, – огрызаются. – Да оно и неважно. – Да и закон ваш говно. Написан под правителя. Придёт время, и его перепишут, – говорю по наитию. –А ты точно из будущего? – спрашивают. – Да. Конечно, – говорю, и мысленно посылаю приказ профессору Гольцу, чтобы он сейчас не появлялся и не мешал бы мне «влезать в игры, которые не несут ничего, кроме несчастья и нестабильности». На миг мне кажется, что его лицо возникает в вышине, но тут же пропадает. – И как там? – спрашивают меня, и чувствуется, что мне верят. – Как ты вообще к нам попал? – Портировался, – пожимаю плечами. – А там… У нас свобода. У нас никого не винтят и арестовывают на улице за одиночные пикеты. – Не может быть! – мне говорят. – Тем более, у нас коронавирус! Это нарушение режима самоизоляции! – Выборы должны быть свободными, – говорю. – Нельзя, – переглядываются они. – У нас есть тайный приказ от самого Правителя жестоко разгонять и винтить. – Но ведь выборы состоятся и ваш Правитель проиграет, – говорю со вдохновением. – Подумайте сами: если у нас в будущем свобода, то каково будет будущее палачей и сатрапов? Один из гвардейцев в чёрном замахивается, но я посылаю мысленный приказ: «Да сведёт судорога твою руку», – и рука с дубинкой замирает, дрожа. Остальные переглядываются. Кто-то ещё хочет мне вдарить, но их я тоже нейтрализую. – Разве это законно то, что ты делаешь? – робко возражают нейтрализованные. Отвечаю, игнорируя их вопрос: – Лучше прикиньте, ребята, что однажды вас будут судить. Подумайте о своих семьях, о своих близких. Легко ли им будет, пока вы будете сидеть в тюрьме? Космонавты замолкают. Потом нехотя и словно бы через силу, но говорят задержанным: – Выходите. – Вы свободны. Вместе с задержанными прохожу через оцепление таких же омоновцев, которые было огрызаются, но в ответ на мою улыбку сникают. Мы проходим через онемевшую толпу, проходим в парк. – Ты точно из будущего? – спрашивают у меня отпущенные благодаря мне задержанные. – А вы как думали? – отвечаю. – И что, мы действительно победим? Общество станет свободным? Избавимся от своего пересидента? – Ещё бы, – уверенно вру. – Только так! Освобожденные мужчины шутливо зовут с собой женщину: – Пошли уже, наш будущий и настоящий президент! – и, пока все уходят, та останавливается перекинуться со мной ещё парой слов. – Спасибо тебе, – говорит она. – Неужели мы победим? – Конечно, – отвечаю. – Примете меня в президентском дворце? – Время покажет. Как тебя зовут? – Кросс. – Необычное имя. Вы иностранец? – Нет. Я из будущего. – И что там? – Свобода, – вру. – Демократия. – Вы меня обнадёживаете. – Это просто правда. Моя правда. – Так вот откуда в вас эти необычные способности, – она вглядывается. – Вы из будущего? – А вас как зовут? – отвечаю вопросом на вопрос. – Лана, – она не называет фамилии, но особенно улыбается, – я по характеру смирная. – Какой лозунг вашей избирательной кампании? – Ничего особенного. То, что на душе, то и лозунг. – И какой? – Долой ложь! Да здравствует правда! А потом она уходит, утверждая: – Мне надо спешить. – Куда? – У меня муж в тюрьме. И дети некормлены, – и машет мне на прощание рукой. В парке какая-то девушка торгует шапками. Заглядываю в её примерочное зеркальце. Больше ли у меня стало морщин? Старее ли я? Странно, но я не постарел. Или старит только борьба? Насильственное изменение реальности? А добро не старит? Или то меня так состарил профессор Гольц своими ударами током. В общем, любое дерьмо старит, это факт. Открытия продолжаются Человек – существо стадное, поэтому чувствовать локоть товарища так хорошо, что как раз сейчас и происходит, когда мы двигаемся по улице. Я как-то подсел на митинги. Они борются за честные выборы. Ха, как будто честные выборы бывают: – ) Пройдёт ещё сколько-то лет, и выборы вообще упразднят, помню из школы, из школьных уроков и учебника истории. Да и пускай смысла нет. Это лучше, чем гнить в моём гадком будущем, пускай даже борьба и напрасна. Мой старый добрый прадед-сказочник: – Для того, чтобы законно выйти на митинг, он должен быть разрешенным, и поэтому митинг власти, естественно, не разрешают, – объясняет мне Эдуард Померанец. – Свободные власти им нахрен не нужны. – Почему? – Потому что наш Сказочный сам рисует себе свои 80%. – У вас же есть выборы, – прикидываюсь шлангом. – Конечно, есть, но они тотально фальсифицированы. – Почему же вам никто не помогает? – У Запада свои проблемы. Если бы он знал, что со временем не будет ни Востока, ни Запада. А будет одно большое и сплошное Государство Правды, из которого я к ним и прилетел. Наше Государство Правды смогло изменить содержание западных СМИ, вторгаясь в них и выдавая нужные мессиджи с помощью тотального киберовируса, банд хакеров и пригожих троллей. Так что у Померанца и прочих борцов за свободу нет шансов. Но что мне терять? С ними я живу, а у себя в будущем я только существовал. – Насколько законно то, что мы делаем? – спрашиваю. – Вы там в своём будущем живёте в другом измерении, – отвечают мне с раздражением. – Какие у нас законы? Их пишут те, кто против народа. Мы действуем против закона, потому что мы за народ. – А в чём формальный повод? Какой повод, что вас запрещают?