Они перешли с кухни в гостиную с уютным торшерами по углам и абажуром в центре комнаты, где в углу стоял синтезатор Гаспара. Пальцы Антуана коснулись клавиш так несмело, будто они – щеки первой возлюбленной. Ниоткуда возникла мелодия и наполнила собою пространство. Бланш любовалась его преобразившимся и вдохновенным лицом. В нем больше не было гнева и злости, отчаяния их первого дня знакомства. После третьей композиции Бланш заметила, что происходит что-то не то, губы Антуана задрожали, а темп игры ускорился, будто он пытался догнать что-то неуловимое, ускользающее. Он схватил ручку и бумагу и начал судорожно записывать. Бланш никогда этого не видела, но сейчас поняла, что присутствует при священнодействии – рождении музыки. Когда он закончил, то по щекам спускались дорожки слез. Волосы растрепались и две пряди падали на лоб. Бланш боялась пошевелиться, чтобы не разрушить магию этого момента. Антуан откинул голову и прикрыл глаза. Она подошла и легонько откинула волосы с его лица. Он привлек Бланш к себе и уткнулся головой в ее живот. – Ты даже не представляешь, что сделала для меня. А потом он начал по-детски тереть глаза руками. Музыка вычерпала все силы. Антуан прилег на диван и тут же провалился в сон. Бланш усмехнулась. Наверное, такая карма, что она всегда наблюдает за спящим Антуаном. Но это был совершенно другой сон, спокойный сон здорового и счастливого человека. Глава 15 Сероватый свет гаснущего дня. Бланш режет хлеб на кухне. Платье раскачивается в такт ее движениям, она напевает. Слов не расслышать, но тело двигается в каком-то неведомом ему, но притягательном, чувственном ритме. Антуан зарывается лицом в ее волосы на затылке, целует белую ложбинку шеи. Она манит его, как пирожное с кремом, от которого невозможно оторваться. Резким движением он разворачивает девушку к себе лицом, с жадностью приникает к губам, обхватывая руками ее лицо. Безумный огонь пожирает его изнутри. В голове вспыхивают и гаснут молнии. Все кружится, и Антуан выныривает из глубин сна, судорожно втягивая воздух. Где-то на задворках сознания бьется мысль, что он не может остановиться. *** Ранним утром вернулись Робер и Одиль, нужно было управляться с хозяйством, кормить животных, жизнь на ферме не предусматривала выходных. На плите кипели кастрюльки, шипела сковородка – бабушка со внучкой готовили завтрак. – А как ты поняла, что хочешь прожить с дедушкой всю жизнь? – Это неожиданный вопрос, – Одиль лукаво улыбнулась. Внучка всегда принимала их отношения как данность. За внезапно проснувшимся интересом к делам почти полувековой давности, несомненно, скрывалась проблема дня сегодняшнего. – Мы познакомились на свадьбе кузины Шанталь. Желто-розовый июньский день, столы на улице, все нарядны и торжественны. Одним из друзей жениха был твой дед. За длинным столом наши места оказались рядом. Мы говорили о молодых, потом о занятиях в жизни, потом – о планах и мечтах. И вскоре поняли, что совершенно не хотим расставаться. Это было похоже на встречу с давним другом, когда ты хочешь поделиться сотней вещей, которые произошли с последней встречи, а в то же время можешь говорить о чем угодно, на любую тему, весело или серьезно. В ту пору мне было девятнадцать, – пустилась в воспоминания Одиль, – моими героями и ориентирами были родители. Сейчас у вас другие герои: актеры, блогеры. А тогда… Папа участвовал в «Сражающейся Франции». Он был очень отважным! Даже герой Вердена, маршал Петен23, оказался продажным трусом. А папа не побоялся выступить против фашистов, хотя ему было всего восемнадцать. Он мечтал стать летчиком, воевать в эскадрилье «Нормандия-Неман» на востоке, но по состоянию здоровья не был годен к летной службе. Зато в партизанском отряде он оказался незаменим – обеспечивал связь. Любовь к небу навсегда сохранилась в нем. На стене в гостиной висел портрет его героя – Антуана де Сент-Экзюпери. Мама – настоящая домашняя фея. Ей удавалось все. Самыми ценными были вечера, когда я могла положить голову на мамины колени или когда папа, попыхивая трубкой, читал Le Parisien libéré24. Когда мне было пять, появился Себастьян, еще через три года – Элиза. Меня переполняла гордость, когда родители давали ответственное поручение, связанное с кем-то из малышей. Я воспринимала это не как повинность, а как знак абсолютного доверия и всегда старалась это доверие оправдать. В подростковом возрасте, как все девушки нашего времени, я начала мечтать о семье. Она обязательно должна была походить на семью родителей. В мечтах присутствовал парень, который хотел жить на земле, выращивать овощи и фрукты, разводить животных. Чтобы наши детишки бегали по дому и катались на велосипедах наперегонки. Чтобы в доме пахло булочками с шоколадом и корицей, свежевыстиранным бельем, а во дворе распускались алые и чайные розы. Такой мне виделась идеальная жизнь. Как видишь, она сбылась. Практически так, как рисовалась в моем воображении. Только вместо высокого брюнета я получила рыжего парня одного со мною роста, но это же не самое главное. Бабушка рассмеялась таким легким смехом, как звон колокольчиков. И Бланш сразу представила себе молодую девушку, которую полюбил ее дедушка. – Антуан ночью написал музыку, – после бабушкиного рассказа Бланш тоже захотелось поделиться чем-то хорошим и светлым. – Он тебе нравится? – А ты против? – Он добрый. – Это означает, что не против? – Твой дедушка выгодно отличался от других моих кавалеров умением находить общий язык с животными и детьми. У Антуана это тоже получается. Элен постоянно крутится рядом с ним, если он приезжает к Гаспару. С Барни они вообще не разлей вода. Сейчас бы никто не поверил, что Барни не жил с Антуаном всю свою жизнь. Животные на ферме тоже к нему расположены. Он добрый человек, хотя выглядит суровым. Наверное, горе сделало его таким… После завтрака Антуан сыграл новую композицию для Робера и Одиль. Они улыбались и громко хлопали в конце, а он прижимал руку к груди и склонял голову, будто благодарил за внимание зрителей концертного зала «Олимпия» в Париже. Они прошлись с Бланш вокруг фермы, улыбаясь и ловя взгляды друг друга. – Хорошо здесь, но уже пора, завтра моя смена в приюте. – Тебя отвезти в город? – Нет, – Бланш рассмеялась, – я же на машине. Антуан притянул ее к себе и коснулся губами розовой щеки. Она обхватила его за шею, пригнула голову к себе, шепнула на ухо: «Пиши» и тут же убрала руки и отстранилась. Через пару минут облако пыли скрыло машину Бланш из вида. Глава 16 Двумя неделями позже Они завершали починку изгороди. Антуана просто распирало поделиться с Робером тем, что после той первой мелодии и отъезда Бланш он пишет, как сумасшедший. Музыка приходит к нему повсюду: в пустом деревянном сарае, в коровнике, на берегу лесного озера, во время пробежки к лесу, в баре «Корсар» во время репетиций с группой. Но когда Антуан уже совершенно решил об этом сообщить, то увидел, что дедушка Бланш на глазах побледнел до сероватого оттенка и схватился за грудь с левой стороны. Ждать машину «скорой помощи» не было времени. Нужно самому везти старика в больницу. Антуан осторожно усадил дедушку Бланш на пассажирское сиденье своего «пежо». Машина взвизгнула и рванула в сторону деревни. Черт! Где находился ближайший медпункт, он не знал. Кровь ожесточенно пульсировала в голове. Он боялся не успеть. Антуан набрал номер Гаспара. – У Робера сердечный приступ. Мы в машине. Куда его везти? Гаспар продиктовал адрес больницы. Трясущимися руками Антуан вбил его в навигатор. На лбу Робера проступил холодный пот. «Господи, помоги мне успеть», – взмолился Антуан. Он успел полюбить добродушного и обаятельного Робера, обладающего спокойной мудростью, которой так не хватало ему самому. Антуан перевел взгляд на морщившегося от боли Робера. Когда в следующее мгновение взгляд вернулся к обзору дороги, на них стремительно неслась изгородь соседского участка. Ему с трудом удалось резко развернуть машину, чтобы в нее не врезаться. Робер дернулся на пассажирском кресле. – Потерпите немного, скоро приедем. «Скорее! Скорее!» – внутренний голос торопил его и машину. Антуан никогда еще не ездил на такой скорости. Он попытался отключиться от всего, кроме дороги впереди. Во что бы то ни стало нужно довезти Робера до больницы живым, и чтобы врачи успели оказать помощь. Около больницы он тяжело затормозил. К пассажирской дверце уже подбегал Гаспар с инвалидным креслом. Они пересадили Робера в кресло и покатили в автоматически открывшиеся двери больницы. Когда дверь за врачом с глухим стуком захлопнулась, Антуан набрал номер Бланш. – Алло, – раздался теплый и размеренный голос на другом конце линии. – Бланш, Робер в больнице. У него сердечный приступ. Я его довез. Гаспар тоже здесь. – Ох… – только и услышал Антуан, на другом конце линии у Бланш что-то упало с тяжелым стуком. – Я выезжаю. Бланш влетела в больничный коридор и бросилась к Антуану. Волосы растрепались, воротничок фисташковой рубашки перекосился на одну сторону. – Ну, что? – Новостей еще нет. Рука с длинными пальцами поправила воротничок, ободряюще касаясь ее ключицы. Слезы неудержимо рвались наружу. Антуан внимательно смотрел на плачущую девушку, легко касался пальцами влажной щеки. Гаспар устало двигался по коридору, подергивая себя за бороду. Он волновался за отца, но непроизвольно заметил, что между его племянницей и этим грустным парнем что-то происходило. Лицо Антуана светилось нежностью, он что-то ей шептал. Потом Бланш обхватила его, будто спасательный круг. А Делилль продолжал поглаживать ее волосы. Малышка Бланш в семье всегда слыла решительной и в чем-то даже своевольной. Гаспар не мог припомнить, чтобы она когда-либо теряла собранность, присущую людям, спасающим других. Но сейчас ее плечи сотрясались от рыданий. Страх и тревога изливались слезами. Когда Гаспар окликнул их, племянница подняла голову от груди Делилля, но не отпрянула от него. И тот переместил руки пониже, дав ей возможность повернуть голову к дяде, но не расцепил объятий. Невыносимое ожидание. Стрелки часов в коридоре, отсчитывающие мгновения. Наконец в дальнем конце коридора появилась невысокая седовласая фигура в белом халате. Врач решительной походкой человека, привыкшего все контролировать и принимать быстрые решения, двигался в сторону застывших в растерянности Гаспара, Антуана и Бланш. – Вы близкие Робера Готье? Казалось, у всех троих одновременно остановилось дыхание. – Главная опасность позади. Вы вовремя его доставили. Но ему придется еще побыть здесь под наблюдением. Они разом шумно выдохнули. – Его можно увидеть? – спросила Бланш. – Пока нет. Он спит. – Антуан, увези Бланш домой. И успокой маму. Я останусь здесь, – Гаспар говорил твердо. Ему казалось, что племянница будет активно возражать и тоже останется. Но она легко согласилась, сказав, что ночью его сменит. – Остановись. Мне нужно подышать. Бланш вышла из машины. Легкие перехватывало от спазма. Она тяжело и глубоко втягивала воздух с запахом полевых трав, пытаясь напитаться им. Теплая рука с серебряным браслетом успокаивающе поглаживала ее по спине. Дыхание постепенно нормализовалось. – Все будет хорошо, обязательно, – Антуан пытался придать голосу уверенность.