– Ты спас дедушку. Хорошо, что ты оказался рядом. Антуан чмокнул ее в плечо. – Нужно ехать. Твоя бабушка будет волноваться. *** Одиль собрала вещи Робера в больницу. Вечером Бланш уехала, оставив их с Антуаном вдвоем. – Ты приглядишь за бабушкой? Я за нее волнуюсь. Они с дедом всегда вместе. Невозможно представить одного без другого. – Конечно, – Антуан тоже невольно перешел на заговорщицкий шепот, чтобы мадам Готье их не услышала. Бланш порывисто обняла его и выскочила в ночь. *** – Будем ужинать? – Антуан старался сохранять самообладание, говоря о рутинных действиях. – Сынок, ты ешь. Мне не хочется… Одиль сидела в глубоком кресле в гостиной, обхватив себя натруженными руками. Взгляд Антуана скользнул по выпирающим венам на ее ногах. Почему-то раньше он их совершенно не замечал. Неподалеку лежал телефон, на который она часто поглядывала. Лицо пожилой женщины затопила растерянность. Антуан примостился на краешке дивана напротив. Так они и сидели молча, лицом к лицу, не представляя, что можно сказать в этой ситуации. Мадам Готье заговорила, но было ясно, что ее слова – это только отражение проносящихся в голове мыслей и воспоминаний. – Мы вместе больше пятидесяти лет и за это время не разлучались больше, чем на пару дней. Я всегда готовлю Роберу блины или оладьи на завтрак. Он их так любит. Как мне жить, если он не вернется? Одиль хотелось поговорить об этом, но озвучивать подобные мысли членам семьи казалось преступным. Только они с Антуаном представляли масштаб возможного несчастья. – Селин и я, мы хотели стареть вместе, как вы с Робером. Это было прекрасной мечтой. Как оказалось, недостижимой… Как жить? Главный урок мне преподала Бланш: пока ты существуешь, ты можешь быть кому-то нужен и важен. И ради этого стоит продолжать путешествие. Но ваши мысли преждевременны. Робер сильный, он выкарабкается, – последнюю фразу Антуан постарался произнести максимально твердо, чтобы у Одиль даже не возникало сомнений в его убежденности в сказанном. Глава 17 – Ты поедешь со мной? Вопрос застал Бланш врасплох. – В Париж? – Совершенно верно! Там будет церемония вручения музыкальных премий. Ты можешь меня поддержать. Вне зависимости от результатов голосования жюри у меня появится возможность напомнить о себе, пообщаться со старыми приятелями или завести новые знакомства. – Рада за тебя, но совершенно не представляю себя там. Я никого не знаю в этой тусовке и вряд ли буду чувствовать себя хорошо. Этот саундтрек принадлежит твоему прошлому. – Да, но Селин и Матье нет, они продолжают жить только внутри меня, а ты есть. И мне бы хотелось разделить с тобой этот праздник. Ты, Робер, Одиль, – вы все дали мне очень важное ощущение – чувство незавершенности, незаконченности моей жизни. Каждый день в течение прошлого года я совершал медленное самоубийство, глотал алкоголь или транквилизаторы. Благодаря вам я почувствовал, что я – это не только часть семьи, которой больше нет, и я – это не только композитор, который умер в том пожаре, а я – Антуан, который может работать на ферме с Робером, играть в сельском ансамбле Гаспара или стать барменом в его кафе, которого любят собаки и дети, который может изменить свою жизнь, находить друзей, общаться с людьми любых профессий. И мое путешествие по дороге под названием «жизнь» продолжается. – Антуан, я не могу… Дедушка еще не совсем оправился. Бабушка волнуется за него. Я должна побыть с ними. – Ладно, – короткое слово упало между ними, как яблоко на землю. Ей хотелось поехать с Антуаном, душа рвалась с ним. Ах, если бы дома было все хорошо! Но это невозможно… Сейчас невозможно. Она чуть не потеряла самого доброго, самого мудрого дедушку. Нужно побыть со стариками. Через день Антуан отправился в Париж. Он трогательно попрощался с Робером, крепко обнял его, от чего старик прослезился. После сердечного приступа хозяин фермы стал слишком сентиментален. Аккуратно ступая, не совсем доверяя своему телу, давшему сбой, Робер вышел проводить гостя за порог. – Ты уладишь дела и вернешься? – По правде говоря, мне придется немного задержаться в Париже. Но потом появится новость, которая вас порадует. – Давай, сынок. Я в тебя верю. «Я в тебя верю» – такая простая фраза. Однако никто, кроме Селин, не говорил ему этих слов. *** Париж – Мекка творческого человека. Париж, которого он избегал все время после смерти Селин и Матье, потому что винил себя в той злополучной поездке. Несмотря ни на что, каштановый и платановый Париж продолжал оставаться тем городом, который его вдохновлял и давал творческие силы. Антуан спустился в метро. О, парижское метро – это подземный город со своими пересечениями и лабиринтами! Долгое ожидание поезда, иногда до десяти минут. За это время можно успеть подумать обо всем. Всегда следить за направлением движения, не пропустить станцию, в час пик, потому что часто ее не объявляют. Мимо проходили люди разных национальностей и рас, одетые в европейскую и национальную одежду, с дредами, зелеными прядями, розовыми локонами, с татуировками и серьгами в ушах, очень много людей, и каждый из них нес в рюкзаке, портфеле, женской сумочке, чемодане свои заботы и тяготы. Миры, целые миры потоком протекали около. Миры, юные и дряхлые, веселые и изможденные, структурированные и незамысловатые, следовали плотной толпой. Целая вселенная, непостижимая и таинственная. Маленькие уютные кафе на углах улиц, зазывающие запахами французской кухни, зеленые двойные скамейки, фонари разнообразных форм. Антуан прогулялся по набережной Сены от Сада Растений25 до Дома Инвалидов26, останавливаясь у лавочек букинистов, разглядывая старые книги и журналы. Около одной такой лавочки его что-то остановило. Будто сработал стоп-кран. Взгляд с удивлением обнаружил биографию Антуана де Сент-Экзюпери с крупным портретом на обложке. Тезка передавал привет и выражал одобрение. Все будет хорошо! Теперь Антуан начинал в это верить. *** «Поп-дива Аньес Локкар, которая недавно рассталась со своим супругом Бернаром Фриже, была замечена на вручении премии Мюзикал Авардс в компании известного композитора Антуана Делилля. Позже пару видели около студии звукозаписи «Диджитал Шоу». У них все серьезно?» Строчки утренней газеты будто пропечатались в голове Бланш. Но смысла слов какое-то время она не осознавала. Еще неделю назад Антуан был здесь, звал ее с собой в Париж. Неужели он мог за столь короткое время завести интрижку с певицей? А если у них любовь с первого взгляда? Стоп! Надо остановить эту бетономешалку мыслей. Несомненно, Антуан сегодня-завтра вернется, и все разъяснится. А сейчас главное, чтобы дедушка с бабушкой не увидели этой статьи! Бланш не придумала ничего лучше, как спрятать злосчастную газету в нижний ящик комода в своей комнате, хотя хотелось порвать бумагу в клочья, сжечь, уничтожить даже воспоминания о том, что она это читала. Антуан не вернулся ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Он приехал спустя одиннадцать дней после выхода газеты и спустя двадцать дней после отъезда с фермы. На стук в дверь открыла Бланш. Антуан улыбался. – Я не хочу тебя видеть, – сообщила Бланш мертвым голосом и начала закрывать дверь. Лицо Делилля вытянулось от неожиданности, но в следующую секунду он попытался ее остановить. – Бланш, что случилось? Что, в самом деле, происходит? «Бах» – дверь захлопнулась. Антуана будто подожгли на костре. Он начал кричать «Бланш! Бланш! Бланш!» и стучать кулаками в дверь. Дверь сотрясалась под его ударами. Глухой звук доносился до кухни, где в то время находились старшие Готье и присоединившаяся к ним внучка. – Бланш, почему ты не впустила Антуана? – дедушка высказал искреннее недоумение. – Перед отъездом он сказал, что по возвращении нас будет ждать сюрприз. «Да, сюрприз мы уже видели», – зло подумала про себя Бланш. Но дедушка не знал о газете, она была надежно спрятана от его глаз. Не стоило тревожить больное дедушкино сердце. – Внучка, открой ему, – бабушка заговорила с несвойственной ей суровостью. – Вы ничего не знаете! – в отчаянии выкрикнула Бланш, вылетая из кухни. Разъяренная, с ярким румянцем на щеках и подрагивающими ресницами, она распахнула дверь. – Почему ты позволяешь себе ломиться в наш дом? По какому праву ты тревожишь бабушку и дедушку? – негодующий голос Бланш почти дребезжал. – Я не понимаю, что произошло, пока меня не было! Почему ты на меня бросаешься, как фурия? Почему мне нельзя навестить Робера и Одиль? Я обещал показать твоему дедушке один сюрприз. – Довольно с нас уже всяких сюрпризов! Я насмотрелась за всех. «Поп-дива Аньес Локкар…» – Ты это о чем? – А ты не знаешь! – Даже не подозреваю. – О статье в Le Figaro27, конечно. Статье десятидневной давности. – Что за статья? – Статья, где рассказывается о твоем романе с Аньес Локкар! Вас видели вместе и на вручении премии, и около студии звукозаписи! И не лги мне, что это не так! – Это какой-то абсурд! Я подам в суд на эту газетенку! Что они себе позволяют! Да, мы общались, но никакого романа у нас нет, и никогда не было! Аньес – моя давняя подруга. Публика хорошо реагирует на нее. В ее исполнении любая песня становится хитом. В течение семи последних лет я написал для нее три песни. Мы знакомы десять лет, и встреча на фестивале была приятной. Она недавно рассталась с мужем и испытывала желание рассказать мне о их взаимных упреках и претензиях. Бернара я тоже знаю. В довершение всего она просила меня больше не общаться с «таким козлом, каким является ее бывший». Бланш смотрела на него с непроницаемым видом. Антуан сжал ее лицо в своих руках. – Посмотри! Посмотри на меня! И скажи, что ты веришь в то, что я за три дня завел интрижку! Ты действительно в это веришь? Или отсутствующие всегда неправы? – Отпусти меня, – в голосе Бланш горела ярость. Но Антуан смотрел ей в глаза и крепко держал голову. Казалось, они говорили вовсе не о том, о чем-то неважном. Слова, наполненные эмоциями, падали, как пустые бутылки. Это ничего не значило. В глазах читалось иное. Лицо напротив резко приблизилось. Пухлые губы, которые только минуту назад пытались оправдаться, накрыли ее губы. Бланш задыхалась от внезапного напора. Будто в лицо брызнула струя воды, неконтролируемая стихия вовлекла ее в свой водоворот. С трудом Антуан оторвался от ее губ и вопросительно посмотрел на Бланш. Она улыбнулась и чмокнула его в уголок рта.