– Я только что потерял мать, а ты задаешь мне вопросы о какой-то псине?! – Барни – не «какая-то псина», а любимая собака мадам Лабиш. После вас она больше всех любила Барни. Поэтому я и подумала, что вы захотите его забрать, как память о маме. – Девушка, как тебя там, ну, ты точно не в своем уме! – Где он? – Откуда мне знать, где эта чертова псина? У меня что, проблем других нет? – Барни! – закричала Бланш, – Барни! Иди сюда, малыш. Сначала никакой реакции не было, Анри Лабиш наступал на нее, всем видом показывая, как хочет ее побыстрее выпроводить. И тут очень медленно с кухни мадам Лабиш появился спаниель Барни. Пес шел, словно нехотя, опустив рыжую голову. Бланш кинулась к нему. – Я его заберу. – Сделай одолжение. Бланш схватила Барни в охапку и почти выбежала из осиротевшего дома, который еще вчера принадлежал милейшей старушке мадам Лабиш. *** – Не хочешь же ты сказать, что этот пес теперь будет жить у нас? – Папа, я постараюсь найти Барни хороший дом где-нибудь неподалеку. Но если не получится, то да, я хочу, чтобы он остался у нас. Он и так пережил большой стресс. – И кого ты хочешь осчастливить своим новым проектом? – Посмотрим. Несмотря на уклончивый ответ отцу, у Бланш уже возникла в голове мысль, которая вызвала прилив сил. «Значит, я на правильном пути», – одобрила себя Бланш. Она в такой поспешности уходила от Анри Лабиша, что не подумала попросить еду Барни, хотя очевидно, что у мадам Лабиш в достаточном количестве имелся запас провианта для ее любимца. Вечером того же дня Бланш решительно постучала в дверь Антуана Делилля. Да-да, она помнила о своем решении не приближаться к нему ближе, чем на километр. Но его искреннее раскаяние в последнюю встречу и острая необходимость пристроить Барни повлияли на ее убежденность. Открыл он не сразу. У девушки успела промелькнуть мысль о том, что, может, сосед взялся за старое? Хотя в последнюю встречу он выглядел совершенно трезвым. Спустя пару минут дверь распахнулась. Джинсы и синяя футболка. Сегодня Делилль не выглядел угрожающе. – Можно я войду? Мне нужно с вами поговорить. Своей решительностью она заставила хозяина отступить вглубь дома. Он кивнул в сторону, приглашая внутрь. – Чем обязан? – Ночью умерла мадам Лабиш, соседка из дома номер семнадцать. – Понятно. – У мадам Лабиш остался пес, трехлетний спаниель Барни. Ее сын, Анри, не хочет заботиться о нем. Барни нужен дом. Я работаю волонтером в собачьем приюте, но мне бы не хотелось его туда забирать. Хорошо, если Барни сможет остаться где-то поблизости от своего прежнего дома, в знакомых местах. Я подумала, что вы могли бы взять его к себе. Он вполне здоров и при хорошем уходе проживет лет десять, а то и больше. У вас никого не осталось, и у него тоже. Вы могли бы помочь друг другу. – Бланш, вы на ходу это все придумываете? – Послушайте, Антуан, Барни уже сегодня негде жить! – Почему бы вам не оставить его себе? – Если я не смогу найти ему дом, я так и сделаю. Но мне кажется… – Вот именно, вам кажется… – Вы всегда такой несносный? – А вы всегда знаете, что будет лучше для меня, для Барни и для всех вокруг? – Нет… – Бланш понуро опустила голову, но в следующую секунду вновь ее подняла. – Но, может, вы все же взглянете на Барни? Вдруг вы друг другу придетесь по душе? Не отказывайтесь сейчас. Что вы теряете? – Хорошо, пойдемте, – нехотя согласился Антуан. В некотором роде он все же чувствовал себя обязанным этой активистке. Он перестал пить. Первые дни после решения завязать с алкоголем, когда ноги сами поворачивали в сторону бара или в магазине рука тянулась к бутылке виски, Антуан отвлекал себя долгими пешими прогулками по Лиону. Временами катался на велосипеде по набережным зеленоватой беззвучной Роны, поднимался улочками Старого города на холм Фурвьер7, гулял от площади Сен-Поль с одноименным зданием вокзала к югу до старой Еврейской улицы, с ее старинными домами богатых лионских торговцев, смотрел на оживающую природу в Парке Золотой Головы8, проводил пальцами по шершавой рубчатой коре деревьев. Носились ли с цветка на цветок, громко жужжа, насекомые, вздрагивали ли молоденькие листочки от ударов крупных дождевых капель, шелестел ли белый трамвай, похожий на рыбу-мурену, уводила ли в неизвестность лестница Старого города – все открывалось перед Антуаном в первый раз, и он старался жить мгновением настоящего. Вытирал бумажными салфетками мокрое от пота лицо, пил теплую воду, нагревшуюся на солнце во время прогулки. Она не заглушала жажды. Но именно благодаря жажде Антуан чувствовал себя более живым. Ему вспомнилась книга Френсис Бернетт «Таинственный сад» из далекого детства. Казалось, что Лион – это его таинственный сад, в котором все неизведанно и все принадлежит ему. – Барни, Барни, где ты? Выходи, я тебя кое с кем познакомлю. Но пес не появлялся. Он лежал, свернувшись клубочком, за диваном и смотрел на людей такими грустными янтарно-крапчатыми глазами, словно собирался заплакать. И Антуан увидел в нем себя. Такого, каким он предстал перед этой девушкой однажды ночью. Несчастным, побитым жизнью, не готовым жить дальше. Пес молодой, у него впереди много-много дней. Если кто-то сейчас протянет руку помощи. Они стояли так несколько минут, не шевелясь, не разговаривая. Барни смотрел на Антуана, Антуан смотрел на Барни. – Хорошо. Я его заберу, – наконец сдался Антуан. – Но не уверен, что из меня выйдет хороший хозяин. Последний раз я возился с псом у бабушки и дедушки за городом, когда мне было лет двенадцать-тринадцать. – У вас получится. – Кстати, а почему его зовут Барни? Бланш улыбнулась. Антуана все же заинтересовали подробности прежней жизни пса. – Мадам Лабиш любила американские сериалы и назвала любимца в честь персонажа «Как я встретил вашу маму». Ей нравилось звучание иностранного имени. Она говорила, что благодаря особенному имени любимец становится совершенно исключительным созданием, которого не спутаешь с местным псом, котом или даже человеком. – У него есть поводок? – Был у хозяйки. Но сегодня мы так торопились оставить сына мадам Лабиш, что не захватили корм и лежак Барни. Корм я купила, а спальное место вам придется обустроить. Первым порывом Бланш было сбегать в зоомагазин и купить все необходимое для пса. Но она остановила себя. Не стоит больше подталкивать соседа. Теперь его черед самостоятельно выбирать вещи для Барни, приготовить ему место, чтобы он скорее почувствовал себя его хозяином. Эти бытовые хлопоты и его отвлекут от тяжелых мыслей. – Он меня не укусит? – Давайте я помогу Вам довести его до дома. Держите, – Бланш впихнула в руки Антуана большую пачку собачьего корма и две миски для еды и воды. Пес нехотя ковылял за Бланш, Антуан замыкал странную процессию. Они с шумом ввалились в дом. – Если будут какие-то проблемы, то звоните. Давайте я оставлю вам свой номер. Я три года работаю волонтером в собачьем приюте и уже кое-чему научилась. На что не смогу сама ответить – спрошу у нашего ветеринара. – Судя по всему, вы неплохо знаете Барни? Вы дружили с мадам Лабиш? – В последние годы. Мы стали больше общаться на почве интереса к собакам. Мадам Лабиш взяла Барни примерно в то время, когда я стала работать в приюте. Иногда она приглашала меня на чай, мы беседовали о собаках. Она пекла чудесный пирог с грушей и шоколадом, от которого совершенно невозможно было оторваться! Даже сейчас слюнки текут, как вспомню об этом. А еще киш с грибами и курицей! – Бланш зажмурилась, вспоминая вкус и запах яств, которые теперь остались в прошлом. – Вы любите покушать, – рассмеялся Антуан. – Да, – без доли кокетства согласилась девушка. Энергичность Бланш его пугала. Она горячо доказывала свою точку зрения, активно жестикулируя или уперев руки в бока, абсолютно уверенная в своей правоте. Но в то же время в этой девушке отсутствовали фальшь и жеманство, она держалась просто. Антуан посмотрел на Барни, его лицо смягчилось, открывая что-то трогательное и беззащитное. Бланш еще не видела его таким. – В вас столько любви и готовности помочь. А мне кажется, что я уже исчерпал свой запас. – Думаю, что любовь – это неисчерпаемый ресурс. Она возникает из ничего. И тогда мы отдаем ее, принимаем, обмениваемся ею. Заряжаем других своей батарейкой. Через пару минут она ушла, оставив мужчину и пса одних, друг напротив друга, в некотором недоумении. Антуан насыпал в миску горку коричневатого корма и налил воды в другую. Но пес не прикоснулся к еде. – Да, старик, тяжелый день, я понимаю. Барни завыл так, что Антуан стал опасаться разрыва сердца. Он устроился на паркетном полу рядом с псом и прижал его к себе, поглаживая рыжую голову и говоря какие-то банальные слова утешения. Глава 4 В субботу после обеда Бланш забежала навестить Барни и Антуана. Дом окутал легкий запах нероли и флердоранжа. Барни она принесла игрушку в виде косточки, а Антуану – пакет свежих булочек с шоколадом, орехами и корицей.