Паша так и смотрел на Тима с подозрением до самого вечера, потому что Тим стал неугомонным, невероятно энергичным. А когда он поднял машину, мы с Пашей испуганно переглянулись. Тим пугал, но уверял нас, что это тот же он, но мы видели, что он изменился. Сначала я ходила и снимала их во дворе у Тима, а вечером они потащили меня на скалодром. Они там, конечно, были как рыбы в воде, если точнее, как две обезьяны на скале, особенно Тим. Пока мне покорилась самая простая скала, наверное для детей дошкольного возраста. У меня уже болели руки и ноги от напряжения, и все ладони были в мозолях. Другие скалы я отложила на потом, взяла себе кислородный коктейль в кафешке и следила за двумя обезьянами. Те покоряли самые сложные скалы, расположенные под углом, так что можно было цепляться только руками, раскачивались и хватались за новый выступ. Паша снова попросил снять их, и они начали дурачиться. Тим висел на одной руке, а Паша будто сорвался, и Тим держал, Паша театрально вопил: — Ты должен бросить меня! Иначе мы разобьёмся вместе! Позаботься о моих детях и пяти жёнах. — Нет, бро! Я не брошу тебя, — смеялся Тим. — Мне не нужны твои жёны! И Тим одной рукой легко поднимал Пашу. Я смотрела в камеру и видела будто красные всполохи на руке Тиме, он был в футболке, его мышцы были напряжены. Я оторвала взгляд от камеры и посмотрела на них поверх телефона. Зрение меня не обмануло, вдоль руки Тима шло едва заметное красное свечение. От скалодрома мы разошлись, Паша пошёл домой, а мы поехали на автобусе. Сели на заднее сиденье, сцепили пальцы в замок. — Прости, что тебе сегодня пришлось быть нашим оператором, мы обычно планируем с Паштетом, что и когда будем снимать. А сегодня так спонтанно получилось. — Это даже весело. Но скалодром дался мне очень тяжело, — призналась я, в руках ощущался тремор до сих пор. Я посмотрела в глаза Тима, он улыбался, был привычным, но в глубине его глаз мне мерещились красные искорки: — Тим, я думаю, тебе нужно попробовать избавиться от этого всего, или, не знаю, не пользоваться, если возможно. — Почему? Не хочешь, чтобы у тебя парень был супермен? — ухмыльнулся он, не переставая улыбаться. — Ты и до этого был для меня суперменом, но ты изменился. — И?! Такой сильный я тебе уже не нравлюсь? — а сейчас Тим стал чуть серьёзнее, перестал улыбаться. Во взгляде появился какой-то вызов. — Нравишься, — улыбнулась я. — Но меня пугает неизвестность. — Со мной тебе нечего бояться! Рядом с Тимом я забывала обо всём, и мы до самой ночи не могли отлипнуть друг от друга, пока мне не начала названивать мама. Глава 33. Сплетни За выходные я так и не рассказала Тиму про историю с Ковалёвым, в субботу не представилось случая, а в воскресенье и не вспомнила. Зато Илья сам напомнил о себе всё в том же узком коридоре перед литературой, что и неделю назад. И когда мне на плечо опустилась тяжёлая рука, я испытала дежавю, неприятное дежавю. Чуть пригнулась и сделала шаг назад, выскользнув из-под руки Ковалёва. — Илья, мы же договорись, что ты не будешь меня трогать?! — Сорян! Забыл, — Илья примирительно показал обе ладони и заулыбался. Облокотился на стену. — А ещё помнишь, мы договорились начать всё с чистого листа? — …и остаться друзьями, — дополнила я. — Привет, Илюх! — рядом с нами остановился Тим, на меня он не смотрел. — Здорово, — Илья чуть нахмурился. Помолчал. — Чего надо? — От тебя ничего, — жизнерадостно ответил Тим и повернулся ко мне, улыбнулся. И я при виде Тима тоже расплылась в улыбке. — Мне Яна нужна. — В очередь! Не видишь, мы разговариваем! — встрял Илья. — Это вопрос жизни и смерти, — Тим стал спиной к Ковалёву. — Ян, дай списать! — Клячик, ты совсем охерел?! Иди у кого-нибудь ещё списывай! Дома надо было делать. — Сильно занят был на выходных, не успел, — хмыкнул Тим. Он смотрел на меня пристально. — Тебе литературу или английский? — а мне улыбку сдержать было невозможно. Тим уже подсмеивался, а Ковалёв позади него закипал. — И то, и то, и химию давай! — Ладно, Илья, нам нужно в класс! — попыталась я пройти мимо Ковалёва. — Стопэ! — он перегородил мне дорогу. Тим тоже остановился, и Илья с вызовом смотрел на него. Рядом с Ковалёвым Тим казался маленьким, но смотрел на Илюху с таким невозмутимым лицом, что тот сжал челюсти до скрипа. Илья указал пальцем чуть ли не в нос Тиму. — Слышь, недомерок, иди, ищи себе домашку в другом месте. Отвали от моей Яночки! Я даже дар речи потеряла от таких заявлений. С каких пор я стала собственностью Ковалёва?! Не успела я возмутиться, как Тим ухмыльнулся: — Что-то мне подсказывает, Илюх, что Яночка не твоя! Дай пройти! — Тим взял меня за руку и оттолкнул Илью с дороги плечом. Ковалёв отлетел к стене. Тим всё ещё держал меня за руку, мы подошли к свободному окну, стали рядом и склонились над подоконником. Я достала из сумки первый попавшийся учебник, это оказался английский, открыла его, но мы оба смотрели в окно. — Сегодня узнал занятные вещи, в общий чат параллели заглянул, — Тим говорил задумчиво, потом посмотрел на меня, а я на него. — Ничего не хочешь мне рассказать? Я увидела краем глаза, как Ковалёв прошёл к своим, стал рядом с пацанами, но смотрел на нас злобно и пристально. Склонившись над учебником, я тихо заговорила: — Ковалёв с Петренко поспорили на меня, и Илья всю неделю не давал мне прохода. — Настолько не давал прохода, что ты пошла на дискотеку, танцевала с ними обоими, и потом вы ещё и ушли вместе? — Тим по-прежнему смотрел на меня, в голосе слышался холод. — Тим, всё было совершенно не так! Трудно было вынести его холодность. Тим глядел на меня, а мне хотелось спрятаться. На нас косились и экономисты, и физики, а Ковалёв вообще смотрел в упор с такой злостью, что мог убить взглядом. А ведь я же хотела перестать шифроваться с Тимом, но снова сдалась: — Давай поговорим после уроков, не могу, когда на нас все так пялятся. Тим нахмурился, вздохнул, и, взяв мой учебник по английскому, пошёл в класс. Я поплелась за ним. На душе скребли кошки. Иногда бывало очень тяжело и стыдно говорить правду, а молчать и избегать разговоров бывало ещё и больно. — С утра такая счастливая была, а теперь фейс кислее лимона, — оценила меня Инга на большой перемене. Я ведь до литературы и правда летала на невидимых крыльях, косилась на Тима и всё время улыбалась. — Инга, ты же есть в общем чате параллели? Там опять что-то про меня написали? Инга поменялась в лице, сделала брови домиком и закусила губу. Это означало только одно: подруга что-то ляпнула про меня на всю нашу параллель. — Забей, ничего нового. И лучше тебе этого не знать, — поджала она губы. — Это уже узнал Тим. Покажи! Инга выругалась и потёрла лоб. — Ян, не могу! — покачала она головой и вид у неё был такой виноватый. — Я же всё равно прочту, либо спрошу у Галочки или вступлю в чат. Дай, пожалуйста. Инга вздохнула и открыла мне переписку на своём телефоне, и, действительно, лучше бы я этого не видела. Началось всё с того, что кто-то, явно из филологинь, написал: «Гончарова шлюха!» А потом Инга начала за меня заступаться, написала, что они мне просто завидуют, потому что за мной бегает Ковалёв. Потом филологини накинулись стаей и начали уже обливать грязью и Ингу, не забыли упомянуть, что мы ещё и лесби. Инга стоически отбивалась, как это умеет только она, пропуская оскорбления мимо и при этом втыкая правдивые шпильки в самые больные места обидчиков. Срач они развели знатный, обменивались оскорблениями всё воскресенье. И когда я дочитала до сообщения: «Все же видели, что Гончарова пришла на дискотеку, повертела жопой перед Ковалёвым, потом потанцевала с Петренко и они ушли в обнимку втроём. Устраивать тройничок!» у меня даже живот скрутило. Меня словно ударили тяжёлым мешком по голове, и до боли стало обидно. Инга на это ответила в своём репертуаре: «Игнатова, неужели чужая насыщенная личная жизнь тебя так задевает?! У тебя там ещё запас яда не кончился?! Смирись, Илюша всё равно предпочитает Яночку всем остальным!» «Просто снял себе шлюшку на одну ночь!» «Как видишь, не на одну, до сих пор за Яночкой охотится по всей школе. Тебе до неё очень далеко. Учись!» И после этого наступила тишина. Через какое-то время Инга всё-таки добила: «У Игнатовой яд закончился». Я читала и меня потряхивало, сердце билось через раз, то ускоряясь, то пропуская удары. А потом я вдруг осознала, что давно плачу, слёзы одна за одной капали на стол. — Ян, слушай! Они тебе просто завидуют! — Инга приобняла меня. От этого мне легче не становилось и ничего не хотелось говорить, я опустила голову, и слёзы стали стекать по носу. Ведь всю эту грязь прочитал Тим, и, судя по всему, поверил. — Сейчас звонок будет. Пошли, умоешься, — Инга встала и потянула меня из-за стола, но я покачала головой. — У вас какой сейчас урок? — Английский, — всхлипнула я.