— Наши отцы дружат очень давно и тесно общаются до сих пор, и дядь Витя мой крёстный. Я во все глаза уставилась на него. Он рассмеялся: — Значит, Клячик тебе не всё выложил, но про директрису всё-таки растрепал. Да, она двоюродная сестра моего отца. А знаешь, в чем ирония?! — Илья хмыкнул. — Когда гимназию строили, батя предлагал дядь Вите стать директором. Я так и застыла с широко распахнутыми глазами. — Это было бы прикольно, суворовское училище курортом бы показалось с таким директором. Дядь Витя спуску никому не даёт, но мужик он отличный! Илья, наверное, думал, что мне известны эти подробности, и с любопытством поглядывал на меня. Но тогда я тем более не понимала его мотивов. Если отец Тима — крёстный Ильи, то он насолит и своему дяде. — И ты же понимаешь, что если Тима отчислят, то ты и своему крёстному сделаешь плохо? Илья сел ровно, призадумался, потом посмотрел на меня. — Я думаю, там и без моего участия дядь Витя всё разрулит. Так что твоего Тима никто не отчислит. — Ты же мне сказал в коридоре, что его отчислят! — возмутилась я. Илья рассмеялся: — Говорю же, мне пофиг. Заявлять на него я не собираюсь, просто хотел увидеть твою реакцию, посмотреть, на что ты готова пойти ради него. А вообще, терпеть не могу Недомерка, и мы никогда не дружили, — Илья поморщился. — Хотя в детстве, да, отцы так надеялись, что мы будем близки! Но Клячик — грёбаный фанатик. Я вообще не понимаю, как ты можешь с ним общаться! Он же напрочь отбитый на голову спортсмен! Что у вас может быть общего? — Какой же ты... Хотелось его ударить в этот момент. Я так переживала за судьбу Тима, а Илья прикалывался. Я нахмурилась и собиралась встать, Ковалёв схватил меня за запястье: — Ты куда? — В школу. Скоро перемена кончится. — Погоди, не уходи! Ещё десять минут. Но я рили не врубаюсь, как вы сошлись с Клячиным?! Оправдываться перед Ильёй не хотелось. Я пожала плечами и снова села рядом, высвободила своё запястье из лап Ковалёва. Сошлись. И уже, походу, разошлись. Но, по крайней мере, Илья меня успокоил, и я заметно расслабилась. Мне очень хотелось верить, что он не будет выступать против Тима хотя бы из уважения к его отцу. — Может, ты его плохо знаешь, — я посмотрела на Ковалёва. Я разглядывала его лицо и понимала, почему он так нравится девчонкам. Он действительно был хорош собой: длинные ресницы, карие глаза, красивые чуть припухлые губы, отточенные скулы, широкая белозубая улыбка. Приятный запах туалетной воды, модная причёска. В любое время он был на сто процентов уверен в себе. И, когда говорил нормально, не глумился и снимал корону, казался обаятельным, даже интересным. Наверное, «обычный» Ковалёв мог бы мне понравиться. Только его корона настолько прилипла к нему, что своим поведением он скорее отталкивал и порой становился противен до омерзения. Он заметил, что я пялюсь на него, заулыбался, тоже стал скользить по моему лицу взглядом. Беззастенчиво оглядел мою грудь, ноги. А потом потянулся и поправил воротничок моей рубашки. — Вот совсем не о Клячике с тобой хотелось бы говорить, — хмыкнул он, задержал взгляд на моих губах, а потом отвёл глаза в сторону. — Зря ты так думаешь. Я очень хорошо знаю этого придурка. Знал. Он раньше часто приходил в гости, да и мы ходили к ним, а лет с двенадцати мы вообще не пересекаемся. Он к нам не заходит, а я к ним. Да и в гимназии не здороваемся. Он стал одиночкой, я гордость школы и главный активист, нафига мне с ним общаться?! Но у него сеструха прикольная, с ней в детстве было интересно тусить, а с Тимофеем не очень. Я думал, у него кишка тонка ударить меня, — Илья потёр синяк и посмотрел на меня. — Зато теперь я знаю его главный триггер. — Ты будешь и дальше байтить Тима? — Это зависит от тебя, — улыбнулся Илья. — В смысле? — В прямом. Переходи в высшую лигу, у нас есть я, — Илья приподнял брови и раскрыл объятия. Я усмехнулась и покачала головой: — Мне и в моей лиге неплохо. Ладно, пошли, скоро звонок. — А давай прогуляем?! Солнышко светит, птички поют. Весна. Красота. Ты говорила, любишь такую погоду. Хорошо ведь? — Илья снова подставил лицо солнцу. — Алексеевич ваш тебя порвёт, — я вспомнила, что у Инги сейчас физика, и их классный очень суровый дядька, который считает физику самым важным предметом в жизни. Его даже Инга побаивалась. Илья поморщился и вздохнул. — Ладно, пошли. Слушай, мы в выходные собираемся у нас устроить барбекю, приходи. Я приглашаю тебя! Посидим в узком семейном кругу! — Это вряд ли, у меня уже есть планы на выходные, — отмазывалась я. Когда мы вышли из раздевалки, я вдруг поняла, что мне стало гораздо легче. Хоть это Илья всё и устроил, но повёл себя не как последняя сволочь, и я очень надеялась, что он меня не обманывает. — Спасибо, что не стал окончательно закапывать Тима, мне это очень важно. Может, не такой уж ты и козёл! Ковалёв рассмеялся, отсалютовал мне: — Всё ради тебя, Яночка! Сочтёмся! — словно опять нацепил свою корону и побежал на физику, а я поспешила на английский. Глава 41. Сломленный Ингу явно снедало любопытство, поэтому после английского она поймала меня и утащила к подоконнику, вглядывалась в моё лицо — Так-так! Как прошла ваша мини-свиданка с Ковалёвым? — Это не свиданка! Я его попросила, чтобы он не заявлял на Тима, иначе его отчислят. — Я думала, его уже... того. Его нигде не видно, и ты мрачнее тучи. И что, Илья согласился? — Сказал, не будет на него заявлять. — Что попросил взамен? — Инга насторожилась. — Ничего. — Сомнительное благородство. Илюха прошаренный, он своего не упустит. — Сейчас главное, чтобы Тима не отчислили, — вздохнула я. — А что так скорбно? — прищурилась Инга. — Мы поссорились, он мне теперь не отвечает, и в школе не появился. — Появится, не переживай! Если не отчислили, куда он денется. По дороге домой Инга рассказывала, как они провели выходные с её мамой. Они почти всегда ссорились, а в этот раз сходили вместе на шопинг и впервые не поругались. — Я даже чувствую какой-то подвох, слишком она добрая! — Может, соскучилась? — Ага, жди от неё! Я вот думаю, может, она замуж собралась за своего таинственного мужика. Сказала ей, что на следующей неделе к ним в гости приеду, — хмыкнула Инга. — На каникулы. С инспекцией! — А она? — Согласилась. Не думаю, что выдержу у них долго, но хотя бы познакомлюсь с новым батей! За уроками и за болтовнёй с Ингой я немного отвлеклась от собственных переживаний, осталась у неё ночевать. А на следующий день всё-таки подошла к Екатерине Сергеевне и поинтересовалась судьбой Тима. Она сказала, что его не отчислили, но главное, чтобы не было рецидива. Только вот в школе Тим так и не появился, сообщения мои оставил непрочитанными. На следующий день я ему позвонила, и он сбросил. Перезвонила вечером, снова сбросил. Он издевался, что ли?! Я волновалась за него, а он отмораживался. «Тим, давай поговорим! Куда ты пропал?» — отправила ему, но он снова оставил сообщение без ответа. Он их даже не читал. Нет ничего хуже неопределённости. Она выматывает и мучает. Я уже не находила себе места, от того что Тим молчал и не появлялся. Илья, как назло, постоянно крутился рядом, то зазывал опять прогуляться по аллее, то приглашал к себе, то просто невзначай интересовался, как у меня дела. Он словно следил за мной, выныривая прямо перед заходом в кабинет, иногда я выжидала до последнего на предыдущих уроках, лишь бы не столкнуться с ним. Радовало только, что он не распускал руки, а я с дежурной вежливостью каждый раз отказывалась от всех его предложений. Но новой волны слухов избежать не удалось, нас слишком часто замечали рядом, а Тим пропал, поэтому моя фамилия снова мелькала в «хотньюз[1]» общего чата и благополучно обливалась грязью стайкой токсичных филологинь. В пятницу Илья опять поймал меня на перемене: — На каникулах что будешь делать? — Не думала пока, — пожала плечами. — Мы тут на пару-тройку дней собираемся классом пофлексить в Мск, гоу с нами! Из химиков Алёна со Светой будут, а ты типа со мной. Инга тоже поедет, оторвёмся по полной! По нашей программе обойдём пол-Москвы! — Я подумаю. — Забей уже на своего тушканчика! — хмыкнул Илья. — Видишь, бросил тебя тут одну на произвол судьбы. Так что гоу с нами! Развеешься хоть!