«Не думаю, что ее так сильно волновала наша безопасность! – думала Дийна, сидя на кухне с пылающими от гнева щеками. – Ей просто удобно иметь под рукой покорную бессловесную секретаршу!» До самого возвращения аспирантов она ни о чем другом не могла думать. Отвечала невпопад, не могла сосредоточиться на разговоре и, когда Саина попросила помочь ей с ужином, чуть не высыпала в суп толченые орехи. Как только в прихожей хлопнула дверь, Дийна нервно подскочила на месте. Вскоре в комнату вошел улыбающийся Орландо. – Ну, что я говорил? – победоносно обратился он к обеим девушкам. – Мойзес согласился! Ваши полеты, считай, узаконены. Мы даже деканшу уговорили! Все прошло замечательно! – Я знала! – обрадовалась Саина. – Все прошло бы еще замечательней, если бы не один вредоносный микроб, который успел просочиться к декану быстрее нас! – счел нужным уточнить де Мельгар. Он в упор посмотрел на Дийну: – Что на тебя нашло? Зачем ты вообще к ней полезла? – Это вышло случайно! – огрызнулась она. – Донья Коб… Сеньора ди Кобро подслушала наш разговор о полетах и чуть не съела Транкилью! – Я понимаю, что характер у нее немного сложный, но… – Немного сложный? Ха! – весело встрял Орландо. – …Но если бы ты не провоцировала ее постоянно, всем было бы проще! – с нажимом закончил Альваро. – Хватит ссориться, – сказала Саина, вручив ему стопку тарелок. – Лучше помогите накрыть на стол. Отпразднуем это событие! – Сеньора ди Кобро сказала профессору Мойзесу: «Под вашу ответственность», – предупредил де Мельгар. – Нам всем придется быть осторожными. – Вот и отлично, значит, будешь меньше лихачить! Дийна тоже была рада закончить этот бессмысленный спор. С плеч как будто упала огромная тяжесть. Подумать только! Им разрешили полеты! Глава 19 Таким образом, хотя джунты были по-прежнему запрещены для первокурсников, но для старшего курса и аспирантов сделали исключение. Дийна каждый день заглядывала на плато, где строились новенькие ангары, и от счастья не верила своим глазам. У «Плясуньи» в замке появилось свое законное место, так что теперь никакой привратник не мог выбросить ее отсюда. Дезире и Транкилья понемногу делали успехи в обучении искусству воланте. Де Мельгар уже вовсю летал между островами, проверяя метеозонды, один раз чуть не встретился с Мордорезкой и вернулся злющий как черт. По примеру Дейзи он тоже купил себе лодку с огромным бело-синим парусом, гораздо крупнее и тяжелее «Плясуньи». С присущим ему своеобразным юмором Альваро назвал ее «Нинья» («Детка»), хотя девушки хихикали между собой, что ей больше подошло бы название «Огромный летучий монстр» или «Синяя фурия». Из любопытства Дийна однажды попробовала справиться с этой лодкой и едва не вывихнула себе руки. «Это не парус, а чудовище какое-то! – думала она, потирая плечи. – Но если Альваро нравится постоянно его укрощать – пожалуйста! Характер у него такой, наверное. Хлебом не корми – дай только кого-нибудь поукрощать!» Сеньор Мойзес назначил де Мельгара командиром только что созданной группы воланте, и хотя в первую минуту это вызвало у Дийны бурю протеста, она промолчала. А со временем начала признавать, что в чем-то Мойзес был прав. Ей всегда казалось, что Альваро предпочитал роль этакого «одинокого волка». Даже среди друзей во флигеле он держался особняком. Но когда под его началом оказалось трое воланте, двое из которых были совсем неопытными, в его характере откуда-то появилось терпение и даже намек на тактичность. Кто бы мог подумать! Больше всех их беспокоила Транкилья, которой никак не давались повороты. Поворот оверштаг требовал от пилота известной ловкости и быстроты реакции, а Транкилья терялась, отпускала парус – и он сбрасывал ее с джунты, как только лодка пересекала линию ветра. – Как она собирается летать, если малейший порыв ветра ее пугает? – хмурился Альваро, на минутку присев рядом с Дийной. Издалека они видели, как Транкилья снова упала и опять упрямо влезла на лодку. – Это не трусость, – вздохнула Дийна, снова вспомнив инцидент в кабинете декана. – Это последствия службы у сеньоры ди Кобро! Очень легко, знаешь ли, привыкнуть к беспомощности, когда тебя постоянно одергивают и орут! Ситуация с Транкильей напомнила ей свое собственное положение после бегства с Ланферро. Это унизительное чувство беспомощности, когда твой мир рушится – а ты ничего не можешь поделать. Кто-то чужой распоряжается твоей жизнью – а ты ничего не можешь изменить. Со временем привыкаешь, что лучше не рыпаться: не вникать, не спорить и довольствоваться тем, что дают. Все равно от тебя ничего не зависит… Лучше уж прикинуться ветошью и плыть по течению. У таких доверчивых и слабых людей, как Транкилья, это быстро входит в привычку. – Что же все-таки произошло тогда в кабинете? – спросил де Мельгар. Дийне не хотелось рассказывать. К счастью, жизнь с аспирантами научила ее искусству уклончивости. – Кажется, пора звать всех на базу! – спохватилась она, будто не расслышав. – Уже слишком темно. Часом позже, когда они разбирали снаряжение в ангаре, расстроенная Транкилья призналась ей: – Я стараюсь, правда стараюсь, но у меня никак не выходит! А вчера все получалось! – Так оно и бывает, – успокоила ее Дийна. – Кажется, что уже все умеешь, а потом – более сильный ветер, и все меняется, и приходится учиться заново. Собственно, воланте учатся постоянно. Приспосабливаются к новой погоде, новым ветрам, неудобным грузам… «Ой! А вот этого не стоило говорить!» – спохватилась она. И улыбнулась, пока подруга не вздумала ее расспрашивать: – Я уверена, что у тебя все получится! Вечер получился неожиданно мирным. Даже Дейзи, которая при виде Орландо до сих пор превращалась в грозовую тучу во плоти, сегодня решила сменить гнев на милость. Слишком вымоталась на тренировке. Саина, сидя в кресле возле камина, подшивала юбку для бального платья. Золотистый шелк стекал по ее коленям, мерцая в отблесках пламени. Из-за кресла торчали уши Барриги, который, искренне убежденный в своей незаметности, медленно утянул с подлокотника ножницы и бесшумно исчез. Дийна отвернулась, пряча улыбку. В другое время Барриге крупно досталось бы за такие проделки, но благодаря одной хитрости им удалось справиться с его мелким хищничеством. Собираясь помочь Саине со швейными работами, Дийна сшила холщовую сумку и повесила ее на ручку двери. Баррига сразу ее оценил. Увидав такой удобный тайник, он озарился счастьем и теперь таскал туда все награбленное. Больше в доме ничего не пропадало. Более того, «сумка Барриги» стала волшебным местом, куда все привыкли заглядывать в поисках давно потерянных мелочей: за какой-нибудь заколкой, внезапно понадобившимся ключом от старого сундука или за древней записной книжкой, которую Мартин посеял еще после первого курса. Баррига находил все. – Завтра я улетаю, – сообщила Саина. – У моих студентов практика на Аррибе. Но к празднику как раз вернусь! – Кстати о празднике, – оживилась Дейзи. – Меня пригласили три второкурсника и сеньор Авеструс, лаборант с кафедры сенсорных искажений. Интересно, он хорошо танцует? Ты не знаешь, Альваро? – Ну, я-то с ним точно не танцевал, – подал голос де Мельгар, – но говорят, что грации в нем примерно столько же, как в этом буфете. Если пойдешь с ним на бал, советую запастись железными башмаками! Орландо с деланой улыбкой обернулся к Саине: – Может, я составлю вам компанию на Аррибе? Сводим твоих первокурсников в «Ачаман»! Тогда они точно запомнят эту практику до конца жизни! «Ачаман» представлял собой самое знаменитое кабаре на Архипелаге, известное далеко за его пределами. Поработав на кафедре истории, Дийна узнала, что, оказывается, это кабаре носило имя верховного божества племени ардиеро, сотворившего небо, Океан, острова и огонь в их недрах. Но для большинства ее современников Ачаман был, скорее, богом ночной жизни. Туристы записывались в очередь на месяц вперед, чтобы попасть в этот клуб! – Перетопчутся! – ответила Саина под общий смех. – Что, Орландо, мечтаешь о ночных певичках? – сладким голосом спросила Дейзи. – А я-то думала, что ты романтик! – Как сказал один мой знакомый, для романтика я еще слишком молод! – отшутился он. Все тактично пропустили их перепалку мимо ушей. Иногда Дийне казалось, что эти двое ссорятся просто для удовольствия, чтобы лишний раз услышать голоса друг друга. Подсев к камину, она подбросила в его огненное жерло еще пару поленьев. На лицо и руки дохнуло жаром. Отблески огня напомнили ей о ярких золотых закатах на Ланферро, впрочем, что бы она ни делала, Ланферро никогда не покидал ее мыслей. Дийна вздохнула. Приходилось признать, что затея с Эспиро окончательно зашла в тупик. Донья Эстер настаивала, что в замке не было никакого волшебного ветра. А сама Дийна никак не могла пошарить в архивах, так как Библиотека по-прежнему была для нее недоступна. «Значит, придумаю что-то другое! – одернула она себя, чтобы не раскисать. – Если не Эстер, то, может быть, Мойзес сумеет помочь! Он интересуется флайром – мы добудем ему столько данных для изучения, сколько потребуется! Если мы сумеем понять природу этой Аномалии…» Дийна думала, что ее первое впечатление о профессоре, как об ученом чудаке, заблудившемся в запредельных лабиринтах по ту сторону разума, было явно ошибочным. На нее произвели впечатление его педагогическая прозорливость, а также сила убеждения, проявленная им в споре с деканом. Такой человек наверняка сумеет помочь Ланферро! Если захочет. В отличие от Дийны сеньор Гонсалес никогда не склонен был недооценивать Мойзеса, и поэтому, когда тот окликнул его вечером возле дверей главного корпуса, магистр сразу насторожился. Внезапный интерес начальства лично ему ничего хорошего не сулил. – Доктор Гонсалес! – приветствовал его профессор. – Кажется, ваша лаборантка снова произвела фурор в колледже, обучая аспирантов полетам на джунте! Проводя больше времени в разъездах, чем в собственном кабинете, Гонсалес понятия не имел, чем занимается Дийна в свободное время, но счел нужным за нее заступиться: – Ну, поскольку ее умение летать помогло мне остаться в живых, то не мне упрекать ее за это! Они медленно направились в сторону жилых коттеджей. Фонари в тумане мягко светились, окруженные ореолами дымчатого света. Мерзлые клумбы на газонах топорщились косматыми оборками. – Как вы знаете, джунты запрещены в колледже, – говорил Мойзес. – Мы здесь стараемся поощрять командные виды спорта: эстафеты, состязания воздушных змеев… чтобы привить молодым людям чувство локтя и умение работать в команде… Все талантливые студенты – индивидуалисты. Все горят желанием показать себя. А полеты на джунте – это, согласитесь, рискованный спорт. Пренебрежение к опасности и желание выделиться могут легко довести кого-нибудь до беды. – Ну так запретите им, – пожал плечами Гонсалес. Мойзес хмыкнул. – М-да, сеньора ди Кобро уже попыталась это сделать. Причем в самой строгой форме. Знаете, меня поразило, как горячо все аспиранты выступили на защиту вашей помощницы, когда декан в очередной раз захотела ее уволить! – В голосе профессора послышались веселые нотки. – Де Мельгар и Ортис в один голос заявили, что обученные воланте могут принести колледжу много пользы. Даже сеньорита Бланко явилась их поддержать, хотя, боюсь, она на меня в большой обиде из-за того, что я выбрал другого помощника-лаборанта. Он смущенно откашлялся: – Но не мог же я взять ее в помощницы! Мои опыты с флайром тоже довольно рискованны. Ортиса-то я предупредил, да и парень он осторожный, на рожон не полезет… Но подвергнуть такой опасности сеньориту Бланко? Это было бы сущее преступление! Однако теперь я боюсь, что придал нашим старшекурсникам слишком сильный соревновательный импульс. – И вы думаете, что полеты на джунтах станут тем объединяющим фактором, который сможет помирить наших… талантливых индивидуалистов? – догадался магистр. – Именно! Разумеется, все должно происходить на безопасном полигоне. И исключительно под присмотром. Я назначил де Мельгара главным в их группе, – словно невзначай обронил профессор. Это заявление поразило Гонсалеса. Того самого де Мельгара? Да, характер у парня, конечно, кремень, дисциплина в группе будет железная. Но доверять сильбандцу?! Что, интересно, на уме у этого Мойзеса? С сильбандцами всегда было трудно ладить. Чуть что – хватаются за мечи и очень любят демонстрировать при случае свой сложный внутренний мир. Зато если нужно, они могли дать прикурить даже шишкам из Директории. «Уж не хочет ли Мойзес создать свою группу агентов? – лихорадочно размышлял магистр. – Конечно, трое-четверо необученных новичков – это не агентура, а смех один, но лиха беда начало!» Недавно он узнал, что на Аррибе в Сенате снова рассматривали очередной проект соглашения с Северным Альянсом. Может, Мойзес думал то же, что и Эстер? Может быть, он тоже понимал, что Архипелагу не позволят долго сохранять независимость… если только не случится какое-нибудь чудо.