— Бог с вами, дражайший шеф, и в мыслях не было. А если серьезно, мы получили одновременно и много, и слишком мало. След вырисовывается довольно четкий, но предъявить госпоже Фурсовой нам нечего. Так что будем действовать исподволь. — Установим слежку? — В точку, — подтвердил мою догадку следователь. — Только не стоит посылать мальцов следить за ведьмой, — тут же спохватился я. — Даже и взрослые шпики там не справятся. — Вы уж простите, Игнат Дормидонтович, — мягко сказал Бренников, — но позвольте напомнить вам мои слова о ваших достоинствах как следователя. Не скажу, что я обиделся, но продолжать разговор расхотелось. Мой пассажир некоторое время молчал, а затем окинул взором окрестности и изрек: — Согласитесь, Игнат Дормидонтович, мы живем в прекрасном месте, в котором душа радуется, а жизнь кажется полной и настоящей. — Экий вы поэт, Дмитрий Иванович, — хмыкнул я, внутренне полностью соглашаясь с собеседником, но все же не удержался от шпильки: — А если отъехать чуть подальше, можно увидеть еще более удивительные красоты. Подтекст моих слов без проблем дошел до следователя, и он с упреком покачал головой: — Кроме удивительной интуиции, дражайший шеф, вы еще обладаете потрясающим умением портить людям настроение. — О, Дмитрий Иванович, вы ошибаетесь, это не умение, а искусство. Глава 10 Какими бы радужными ни были наши с Бренниковым надежды на успех расследования, следующие два дня не принесли ничего, кроме разочарования. Наши противники затихли. Фурсова не казала носа за ворота пансионата, а ее любовники, на хвосте у которых плотно сидели мелкие филеры, лишь изредка навещали предмет своих вожделений, в остальное время они вели вполне привычный образ жизни. Что же касается главного бузотера Матюхина, то он изнывал от скуки в полицейской управе, ограничивая свои передвижения поездками между работой и гостиницей. Даже борделей не навещал, а было бы неплохо прощупать его с помощью наших умелиц. Впрочем, ему сейчас и не нужно было ничего делать — в городе продолжался бедлам. Даже проезжая по улицам, я буквально кожей чувствовал не только угрюмые взгляды прохожих, но сгустившуюся атмосферу страха. А испугать тех, кто всю жизнь прожил под боком у Стылой Топи, еще та задачка. Монстры, взращенные местом Силы, уже давно стали привычным злом, но они лишь простое зверье, а здесь запахло чем-то совсем потусторонним, тем, что угрожает не только телу, но и, возможно, душе. Увы, нашлось не так уж много людей, сумевших самостоятельно сообразить, что за ритуальными убийствами стоят либо фигляры, любо простые психопаты. Простые в том смысле, что они ни с чем инфернальным не связаны. Хуже всего были звонки всех моих знакомых в городе. Вот уж когда я возненавидел телефон всеми фибрами своей души. И ведь не отключишь, потому что не хочется пропустить ничего важного. В итоге на телефон был посажен старый оружейник, временами начинавший говорить с абонентами отборным матом. И мне кажется, ему это даже понравилось. Жаль, что не всех можно было послать по матушке. Наш чугунный колобок решил срочно созвать собрание, так сказать, контрреволюционеров. И вот эта контра вымотала мне душу, выпила все соки и измочалила нервы. Чего только не пришлось выслушать — начиная от обвинений в бездарности и несоответствии занимаемой должности, заканчивая намеками на личное участие в сатанинской секте. В принципе всех их можно было бы проигнорировать, а то и вообще послать по матушке. Особенно сородичей воздыхателей ведьмы, но вот с Бабичем приходилось вести себя крайне осторожно. С каждым проходящим часом мое молчание все больше можно было расценивать как злой умысел в отношении судьи. Если мы с Дмитрием Ивановичем не ошибаемся, прежде всего пострадает репутация Бабича. Уверен, он с этой напастью справится и размажет любителей запретных ритуалов тонким слоем, включая своего племянника, но потом за это придется кому-то заплатить. И мне очень не хочется оказаться козлом отпущения. А если поделиться с союзником своими подозрениями, совсем не факт, что он попросту не отошлет племянника подальше, сорвав нам все планы. К счастью, мои душевные терзания надолго не затянулись — маховик событий начал раскручиваться раньше, чем я успел измотать себя окончательно. В тот момент дома из людей был только Корней Васильевич. Но оно и понятно, потому что сейчас гвардия Чижа занималась слежкой, так что и он был занят делом. После ужина, дабы чуть ослабить нервное напряжение, я решил немного почитать, но это занятие было прервано телефонным звонком. Машинально глянув на часы и увидев, что они показывают без пятнадцати двенадцать, я ответил на звонок. — Игнат Дормидонтович, у нас проблема. Осип пропал, — огорошил меня пугающим известием Бренников. Внутри все похолодело. Как я ни пытался избавиться от факторов слабости, но до конца это не получилось. Конечно, неплохо обученный, битый жизнью парень — это не женщина с выводком детей, но все же. Быстро собравшись, я первым делом пошел к баньке. Ведро стояло в нормальном положении, так что Мыкола был на месте. Встав у порога, я тихо сказал: — Ты мне нужен. В ответ тут же скрипнула дверь. — Я сейчас на базу отдела. Пойдешь улочками. Затаишься неподалеку. Не уверен, что смогу дать тебе дополнительные указания, так что следи за мной и вмешивайся, только если меня будут убивать. Беззвучный кивок стал мне ответом. Паромобиль запускали в четыре руки. От оружейника мое нервное состояние не укрылось, так что пришлось признаваться. Корней Васильевич хоть и крепкий старик, но и его проняло. Чижа он давно считал собственным внуком и, пожалуй, привязан был к нему больше моего. — Как только что-то узнаю, сразу позвоню. Ждите в кабинете, — принял я компромиссное решение. По полуночным улицам Топинска я промчался с ветерком, напугав парочку припозднившихся гуляк. Наша база напоминала разворошенный муравейник. Во дворе и у ограды на улице собралось как минимум два десятка оседланных лошадей. У крыльца скучала целая толпа казаков и троица наших малолетних агентов. Не размениваясь на приветствия, я быстро проскользнул внутрь здания. — Докладывайте, — немного грубовато потребовал я у следователя. Дмитрий Иванович лишь понимающе кинул и начал излагать: — За час до полуночи все объекты проявили активность. Причем использовали слуг для проверки слежки. Как и было приказано агентам, чтобы не раскрыться, они прекратили наблюдение и срочно вернулись на базу. Все, кроме вашего воспитанника. — Чтоб его, — ругнулся я сквозь зубы. — Я вызвал на всякий случай три десятка казаков. Первый десяток уже отправился патрулировать улицы. Еще два сейчас выдвинутся. Но если честно, предчувствия у меня нехорошие, — угрюмо мотнул головой Бренников. — Я тоже отправлюсь на поиски, — сам понимая, что говорю глупости, заявил я. — Игнат Дормидонтович, это неразумно. Очень захотелось поспорить и даже поорать, выплеснув накопившееся напряжение. Опять подводили реакции молодого тела. Пришлось усилием воли обуздывать свои порывы. Следующие пятнадцать минут были для меня едва ли не самыми тяжелыми во второй жизни, и это учитывая все мои приключения. Уже отстучали копыта лошадей, на которых казаки разъехались по городу. Гомонившие за окном мальчишки притихли. Разогнать их по домам не удалось, да я и не особо усердствовал. Воцарилась тревожная тишина, и прозвучавший через десять минут заполошный перестук копыт одинокой лошади разорвал тишину как прогнившую дерюгу, а вместе с ней и наше напряженное ожидание. Мы с Дмитрием Ивановичем тут же выскочили из дома. Вид Чижа, сидевшего на лошади впереди казака, вызвал у меня облегченный выдох, но я тут же вновь напрягся, когда увидел, что одежда парня залита уже подсохшей кровью. Подхватив спрыгнувшего с коня воспитанника, я оперативно проверил его на предмет ранений. — Я цел, командир, — прохрипел парень, но при этом он был очень бледен и дрожал как в лихорадке. — Спасибо, служивый, — кивнул я казаку и тут же перешел на приказной тон: — Постарайся собрать как можно больше своих. Двоих отправишь проводить парней по домам. Остальные пусть ждут. — Сделаем, вашбродь, — кивнул казак, лихо разворачивая скакуна на одном месте и с гиканьем вылетая со двора. Утянув Чижа в дом, я тут же начал его расспрашивать: — Что с тобой случилось? — Я убил человека, — едва слышно прошептал парень. — Да и пес с ним, — удивив и следователя, и воспитанника, отмахнулся я. — Для этого мы и тренировались. Убийство врагов — это тяжкая, но неизбежная ноша воина. Похоже, Чиж ожидал упрека или нравоучений, но не дождался. — Рассказывай четко и внятно. Приободрившись, Осип начал докладывать: — Наблюдал за объектом. Когда слуги вызвали карету, проследил за ними. — Они проверяли слежку? — Да, но я сумел пройти незамеченным. — Не похоже, — кивнул я на пятна засохшей крови, испачкавшие одежду Чижа. — Это уже на месте. Я пытался подобраться ближе к дому и нарвался на охранника. Он хотел меня схватить, я испугался… — На это наплюй. — Игнат Дормидонтович, — вмешался в разговор Дмитрий Иванович, — вы говорите об убийстве. — Нет, господин Бренников, — оскалился я, хотя понимал, что следователь просто действует по заложенному в его мозг алгоритму, — это самооборона при исполнении служебных обязанностей. Или вы думаете, что там собирались невинные агнцы?