К моменту завершения нашей милой беседы события на острове окончательно вернулись в мирное русло. Подошло к концу даже мародерство, и участники налета наконец-то вспомнили о раненых товарищах. Да, таковые имелись, в количестве шести штук. Хорошо хоть тяжелых среди них не было. В смысле тяжелых для местной медицины, потому что угодившая в живот казака пуля в моем родном мире вызвала бы у всех его друзей исключительно похоронное настроение. В итоге пришлось срочно снаряжать санитарное судно, на которое мы и загрузили раненых. С ними увозили и труп любовника Фурсовой. Сама ведьма пока оставалась на острове. За штурвал сел Чиж, которого я перед отплытием озадачил еще парочкой заданий. Отправив в город раненых товарищей и тем самым успокоив остатки своей давно атрофировавшейся совести, казаки и шатуны вернулись к обыску уже всего острова в надежде найти еще что-нибудь ценное. Зорян с сынком тоже не пожелали оставаться в стороне. Чуть позже Леха увез жандармов. Я же просто присел под березкой и задремал. Когда понял, что сейчас провалюсь в сон, пришлось оторвать Пахома от кладоискательства и использовать его в качестве охранника для ведьмы, а также в роли живого будильника. Разбудил меня не Пахом, а его отец, которому явно надоело лазить по острову. Впрочем, оставшиеся на острове казаки тоже закончили поиски, и сейчас станичники разливали синюю жидкость из трофейной бутылки по трофейным же стаканам. Прямо на траве была разложена закуска. — Вы хоть проверили, что они там пьют? — спросил я у Зоряна и успокоился, увидев уверенный кивок. — Может, пора и нам домой возвертаться? Чего тут сидеть? — спросил ведьмак. Сверившись с выуженными из кармашка жилетки часами, я отрицательно качнул головой: — Еще полчаса. Почему бы и нам не выпить, дядька Зорян? — Хорошее дело в доброй компании, — улыбнулся в усы ведьмак и тут же грозно нахмурился на сына: — А ты слюни-то подбери. Мал еще. — Так он… — чуть не ткнул в меня пальцем Пахом, но вовремя осекся. Через полчаса и пары рюмок «трясинки» на брата мы быстро собрались и загрузились на два оставшихся аэрокатера. Собственность заговорщиков осталась у причала, хотя шатуны явно раскатали на судно свои толстые губы. Пришлось их окоротить — и так нахапали полные торбы хабара. Кроме катера на острове остались трупы охранников ведьмачьего логова. За всем этим еще придется возвращаться. Конечно, если успеем раньше местного зверья. Из воды в Топи много чего выползает на запах крови. Путь домой вышел на удивление мирным, чего нельзя сказать о финальной его части. Нас встречали. Причем делегация впечатляла своей массовостью и составом. Кажется, Матюхин согнал сюда всех полицейских города, и жандармов, похоже, тоже. Вон рядом с заезжим чиновником стоит сам Аполлон. В презрительной отдаленности от полицмейстера находилась жалкая группка моей поддержки в лице судьи и трех членов городского совета, включая его главу. В груди зашевелились опасения. Не дай бог вся эта кутерьма поднялась до того, как Чиж сошел на берег, а не тогда, когда раненые поступили в больницу. Решительно отогнав сомнения, я посмотрел на Фурсову. Ведьма торжествующе улыбалась, но немного сникла, когда увидела не менее лучезарную улыбку в моем исполнении. Все это время наш катер шел на средних скоростях, чтобы не отрываться от грузового судна. Теперь же я подвинул рычаг в крайнее положение, заставив пропеллер радостно взвыть. Все-таки не удержался и помахал Матюхину ручкой. Даже с расстояния в пару десятков метров было видно, как тот побагровел. Лишь бы не психанул и не пальнул нам вослед. С него станется. К счастью, никто стрелять не стал, и мы благополучно прошли мимо вереницы лодочных сараев на левом берегу реки. Еще через десять минут спуска по Стылой, когда Топинск исчез за деревьями, вдали показался железнодорожный мост. От сердца тут же отлегло — Чиж все-таки справился. Рядом с мостом, сердито пыхая паром, замер маневровый паровоз с грузовой платформой и пассажирским вагоном для бригады ремонтников. Осторожно причалив к берегу, мы с Дмитрием Ивановичем помогли поникшей Фурсовой выбраться из катера и начали карабкаться на железнодорожную насыпь. Из паровоза показалась донельзя довольная физиономия Чижа. Дабы приободрить и похвалить воспитанника, я показал ему поднятый кверху большой палец. И только когда оказались в вагоне, мне наконец-то удалось расслабиться. Правда, я еще раз немного напрягся, увидев в окно, как по реке ползет грузовой аэрокатер с Матюхиным, отрядом полицейских и шатуном у штурвала. Вот ведь настырный типус! Махать чиновнику по особым поручениям из окна тронувшегося с места вагона я не стал, а просто откинулся на спинку жесткого сиденья и тут же уснул. Можно сказать, что нам повезло — разогнавшийся маневровый все же успел догнать утренний поезд на Омск до того, как навстречу по единственному пути прошел встречный. Иначе нам пришлось бы ждать идущий в Топинск состав на узловом полустанке. Кто его знает, что мог сотворить за это время сошедший с резьбы Матюхин. За все время пути я так и не удостоил Фурсову разговора и дал ей возможность дозреть самостоятельно. И она дозрела. Кажется, даже перезрела, потому что заблаговременно вызванный генерал-губернатором судебный ведун, наверное, первый раз в жизни почувствовал себя исповедником. Уверен, таких покаянных речей он не слышал ни разу за всю свою карьеру. А все потому, что ведьме очень не хотелось попасть на исповедь к другому человеку, которого лично я опасался больше, чем даже шефа жандармского корпуса. Явственно и с доказательствами вскрылась связь Матюхина с фальшивыми сатанистами, руками которых он не только подставлял всю верхушку городской власти, но и избавлялся от конкурентов в торговле пыльцой. Оба убиенных купца были ключевыми игроками в перепродаже наркотиков. Обиднее всего то, что я об этом даже не догадывался, сконцентрировавшись на шатунах. Еще я получил у ведьмы информацию, которую подарю Берендею на день рождения: третьей жертвой ряженых оккультистов должен был стать именно он. Когда кутерьма со снятием показаний и оформлением доброго десятка протоколов наконец-то закончилась, князь выпроводил из кабинета всех, кроме меня. Я уже понял, что заднего хода делу дать невозможно. В Топинск полицмейстеру был отправлен приказ об аресте Матюхина, а уже выехавшую из Москвы комиссию ждал очень теплый прием. Но расслабляться мне не стоило. Едва закрылась дверь за спиной дежурившего сегодня адъютанта, как князь взревел раненым медведем: — Ты меня в гроб вогнать хочешь?! Пригрел на груди гадюку! Я вытянулся в струнку до скрипа позвоночника и пялился в потолок. Сейчас нужно переждать, пока шеф не стравит пар. В таком состоянии он глух к любым, даже самым здравым, доводам. Когда князь наконец-то устал орать и стучать кулаком по столу, я чуть расслабил стойку и позволил себе взглянуть ему в глаза. — Что пялишься? — опять взъярился шеф, но уже без прежнего накала. — Ты хоть понимаешь, во что меня втравил? — Не понимаю, — отчеканил я с придурковатым видом. — Что?! — зарычал князь, но было видно, что это был последний выплеск, на который хватило сил, да и его соображалка наконец-то заработала. — Издеваешься? — Никак нет, — ответил я уже нормальным тоном. — Я понимаю лишь то, что избавил всех нас от больших проблем. — Поясни. — Вы точно уверены, что неизвестная мне могущественная особа защитит вас от государя? Не понял, а почему это князь так дернулся, когда я сказал «особа»? Неужели это женщина? — Государю не в чем меня упрекнуть, — упрямо мотнул головой номинальный владыка Западной Сибири. — Даже если ваши недруги донесут императору о разгуле сатанистов в Топинске и куче трупов, образовавшихся в перестрелках полицейских с шатунами? — Это твои фантазии, — проворчал князь, но было видно, что он задумался. — Это мое знание города и его жителей. Один Зорян Белецкий легко положит с сотню полицейских или казаков. Эти люди десятилетиями привыкли жить без поводка какого-либо хозяина. Они построили Топинск и будут биться за свою свободу до конца. А кто-то из Москвы решил, что имеет дело с забитыми крестьянами, которых еще полвека назад землевладельцам разрешалось пороть своей волей. Да что я говорю? Вы же понимаете все это намного лучше меня. — Понимаю, — уже устало, но все же с нажимом подтвердил князь, — как и то, что на этом ничто не закончится. — А может, мне стоит поговорить с княжной? — осторожно спросил я и тут же опять вытянулся в струнку. Да кто же стоит за всем этим, что нашего Живодера корежит от одной мысли о таинственном кукловоде? — Не сметь! Даже не думай соваться в столицу! — хрипло заорал князь, стуча кулаком по столу. — Еще с прошлого раза успокоительное пью. Прикажу выпороть, и плевать на хартию гражданских вольностей. Ты меня понял? — Да, ваше сиятельство, — отчеканил я, глядя в потолок. — Хорошо понял?! — Так точно, ваше сиятельство! — Пшел с глаз моих, изверг, — прохрипел генерал-губернатор, устало рухнув в кресло. Да, он орал на меня, грозил всяческими карами, но было видно, что прекрасно осознавал мою правоту. Правда, ни благодарить, ни извиняться не станет ни за что и никогда — такой уж он человек. Часть вторая Глава 1 Чуть уставшие от летней жары, но все еще великолепные в своем зеленом одеянии огромные ели проплывали за окном, словно в бесконечном хороводе. Я всегда любил ездить на поездах. Плавное раскачивание вагона и размеренный перестук колес вводили меня в некое подобие медитации. Увы, именно сейчас полностью расслабиться никак не получалось. Время от времени накатывали волны какой-то звериной ярости и желания кого-нибудь убить. Как ни странно, подобную злость я ощущал совсем не к любителям чужого каравая. Нет, меня бесила человеческая тупость и спесь зажравшейся столичной знати. Первая такая волна посетила меня, когда за утренним чаепитием после хорошей тренировочной встряски я лениво развернул «Московские ведомости» и через минуту яростно разорвал газету. Вальяжным и ленивым слогом столичный скандальный журналист сообщил мне, что на очередной дуэли в парке на Лосином острове был убит граф Антонио Скоцци. Вот так — просто и даже небрежно — в колонке курьезов миру было объявлено об уходе одного из лучших людей, которых я знал. Да, он сам точно таким же образом отправил на тот свет с десяток дворян и, возможно, заслужил подобную участь, но меня это не успокаивало. Желание узнать подробности происшествия и убедиться в том, что это не чей-нибудь злой умысел, буквально распирало меня изнутри. К тому же еще один близкий мне человек лишился единственного друга в том напыщенном столичном дурдоме. И все это навалилось на меня на фоне размеренной и уютной жизни в провинциальном Топинске. Схватка с передельщиками уже начала размываться в памяти и казалась дурным сном. Судья помирился с полицмейстером, ну и я сделал вид, что не сержусь на нашего Аполлона. Жизнь вошла в привычное русло, и практически все свое время я разделял между производственными делами и зачисткой любимого города от всякой отравы, занимаясь этим в компании Дмитрия Ивановича. Он, кстати, еще раз и с огромным удовольствием послал явившегося мириться полицмейстера по матушке. Так что быть теперь Лехе старшим следователем. Почти каждый вечер наша чуть поредевшая из-за отсутствующего Давы компания выбиралась в «Старого охотника», а по выходным мы выезжали на рыбалку или просто на пикник. Даже Боря сумел помириться с Глашей. И на фоне сущего парадиза такая вот плюха от судьбы. К посещению столицы я готовился словно к выезду на крупномасштабные боевые действия. Чуйка не намекала, а вопила о том, что, отправляясь в Москву, я лезу в гадючье гнездо, из которого в прошлый раз удалось выбраться с большим трудом и благодаря редкостному везению.