— Но ты среди них не окажешься? — уточнил северянин, тем самым опустив Халта на землю. Весь восторг и пиетет перед богом воины и крови исчез, будто его и не было. — Нет. Я не достоин, — сухо и с явной грустью ответил Халт. — Почему? — удивился северянин. — Ты слабее Блод-Атая, Костяного лба и остальных? — Нет! — прямо-таки рыкнул Халт-Алай. — Того же Костяного лба я бил много раз, и при желании давно мог прирезать. — Получается, ты сильнее его? — И сильнее, и умелее, — кивнул Халт-Алай. — Так получается, что ты даже больше достоин стать одним из воинов Дункана, чем Костяной лоб? — Ну… — Халт-Алай был чересчур возмущен и возбужден, при этом накрутил он себя сам. — Гляди, — хмыкнул северянин, — ты сильнее тех, кого твой бог считает достойными, ты возглавлял других сатов, ты убил множество врагов, ведь так? — Да, и если я вру — пусть великая степь пожрет… — заорал Халт, но северянин достаточно быстро его перебил, вполне спокойным голосом задав озадачивший Халта вопрос: — Тогда почему Дункан не примет тебя, как ты говоришь? — Потому что я проиграл! — буркнул Халт. — Потому что я чуть было не позволил, чтобы меня загрызли ваши псы! Нет смерти позорнее для сата… — Но там ты и не мог ничего сделать, — вновь перебил его северянин, — даже самый опытный воин не сможет справиться со сворой боевых псов, специально обученных и натренированных убивать врага. — Дункану все равно, — буркнул Халт. — Тогда твой бог — просто засранец, — заявил северянин. — Что? Да как ты смеешь? Дункан… — начал было возмущаться Халт. — Засранец, засранец, — хохотнул северянин. — Ты был опытным и умелым воином, ты — легенда среди сатов. Ты даже погибнуть должен был с оружием в руках, как воину и положено. Но Дункан все равно тебя не примет? Это справедливо? Халт хотел было начать спорить, хотел объяснить, что не так, но…в глубине души он был полностью согласен с северянином. В конце концов, те шрамы, которые были на его теле, не они ли являются главным доказательством того, что Халт ‒ великий воин? Сколько врагов он победил? Сотню? Две? И что получается? А получается, что северянин прав — все было бессмысленно, это ничего не стоит для Дункана. А вина Халта только в том, что он попал в ситуацию, из которой просто не мог выйти. Но ведь он и вправду должен был погибнуть на поле брани, так почему же ему теперь не видать Вечной степи? — А хочешь, я расскажу тебе о нашем боге? — спросил северянин. — О том, который позволяет жалкому человеку вроде тебя носить его имя? — усмехнулся Халт. — Имя нашего бога — Один, а Вотан — имя, которое ему дала небольшая группа воинов. Я же взял это имя случайно. — Ваш бог должен был тебя наказать за это! — Но он не наказал. Даже более того, он слышит меня, говорит со мной и помогает. — Зачем? — удивился Халт. — Похоже, ему нравится то, что я делаю… — Ты же самозванец! Назвался именем бога и… — И громлю сатов, поклоняющихся Дункану, который их ни во что не ставит. — Лучше так, чем идти в ваш «рай». — В наш рай? — рассмеялся северянин. — Рай у южан с континента. После смерти наши воины попадают в Вальхаллу. — Что еще за Вальхалла? — заинтересовался Халт. — Мир вечного пира и вечной войны, — пояснил северянин, — там все мы вновь живы и сходимся в битве. А к вечеру, когда на ногах остаются лишь сильнейшие, все остальные оживают и идут пировать вместе с Одином и другими богами. — И что, туда может попасть любой? Неважно, как он жил, кем был? — Есть, конечно, свои ограничения, — хмыкнул северянин. — Какие? — Ну, если ты всю жизнь был обычным фермером и не брал в руки оружие — тебе уготовлен другой мир, не столь веселый. — А если ты был воином, но тебя загрызли собаки? — Главное, что ты умер в бою, с оружием в руках. Один не забудет о твоей доблести и примет в свои ряды. — А если умрешь от старости, ран или болезней? В постели? — Это у нас называют «соломенной смертью». Таким не видеть Вальхаллы. — Ха! — позлорадствовал сат. — Получается, ваш бог так же несправедлив, как наш. Я могу быть всю жизнь воином, выжить в боях, но умереть от ран, в них полученных. Ваш Один такой же несправедливый, как и… — Э нет, дружок! — рассмеялся Вотан. — Если тебя свалила с ног болезнь — все только в твоих руках. Если ты слишком привязан к этому миру — борись за свою жизнь, лечись и надейся, что сможешь оклематься. Если у тебя не получится, то это только твоя вина. — А какой второй путь? — Если ты понял, что твои дни здесь сочтены, ты видишь, что угасаешь, ты можешь взять в руки оружие, вызвать кого-то на поединок и погибнуть с честью, в бою. — Хм… ‒ Халт задумался над всем этим. — Ваша Вальхалла по твоим словам будет даже лучше, чем наша Вечная степь. Северянин просто пожал плечами, мол, это уже сам думай. — Слушай… — несмело начал сат, — а смогу ли попасть в Вальхаллу я? — Сможешь, — кивнул Вотан, — начни служить Одину, и тогда двери Вальхаллы будут для тебя открыты. — А что для этого надо? * * * Вот так Халт-Алай неожиданно даже для самого себя стал верным сподвижником Одина. И хотя это не особо нравилось его соотечественникам (которые, как и сам Халт, попали в плен к северянам), они молчали. До поры до времени. Все они, кроме Халта, были в цепях, и когда трудились на берегу, загружая запасы, а сам Халт просвещал сатов об Одине и Вальхалле, один из соплеменников Халта вдруг бросил корзину и повернулся к нему. — А что скажет Дункан, когда ты к нему попадешь, а, Халт? Ты лижешь задницу богу северян,хотя у тебя есть свой бог! Тебе не попасть в Вечную степь! — Тебе тоже! — хмыкнул Халт. — Это неважно. Ты стал слаб, Халт, жалкие северяне превратили тебя в раба. Ты уже не воин! — Я с легкостью смогу побить тебя, Ткор, даже сейчас, — усмехнулся Халт. — Ты не сможешь победить даже северянина! — рассмеялся тот. — Значит, ты считаешь себя великим воином? — все повернулись на голос. Как оказалось, всю их перебранку слышали северяне, стоящие сейчас неподалеку и усмехающиеся. А говорил их предводитель — Вотан, и обращался он к Ткору. — Конечно! Я легко одолею любого из вас двоих! — гордо выпрямившись, заявил Ткор. — Тебя убьют, сат, ты даже этого понять не успеешь, — рассмеялся Вотан. — Уж не ты ли сможешь меня убить? — поинтересовался Ткор. — Ты… хах! Действительно, если поставить этих двоих рядом, то на первый взгляд стоило бы ставить на сата — тот, считай, на две головы был выше Вотана, хотя он не был низкого роста. Но помимо роста Ткор отличался от Вотана и мощной мускулатурой. Казалось, эта груда мышц сможет раздавить северянина голыми руками. — Ты останешься без рук и головы прежде, чем твое тело упадет на землю, — заявил северянин. — Сказать можно все что угодно! — хмыкнул Ткор. — Освободите его, — приказал вдруг северянин.