– Будучи по национальности англичанином, родился он за границей. Родители привезли его в Англию, когда ему было одиннадцать лет. – Значит, вам немногое о нем известно? Я имею в виду – о его семье? – Да, – задумчиво сказал Лежен. – Это нелегко – раздобыть о мистере Винаблзе подробные сведения… Если только не отправиться к нему и не расспросить его напрямую… Но у нас нет оснований так поступать. Лежен говорил медленно и осторожно. Были способы раздобыть необходимые сведения, не расспрашивая самого Винаблза, но это инспектор выкладывать не собирался. – Итак, если б не медицинское заключение, – сказал он, поднявшись, – вы бы не сомневались в том, что опознали именно этого человека? – О да, – ответил мистер Осборн, встав вслед за гостем. – Вы же знаете, мое большое хобби – запоминать лица. – Он засмеялся. – Благодаря ему я удивлял столько клиентов! «Как астма?» – спрашиваю, а у женщины такой удивленный вид! «Вы приходили ко мне в конце марта, – говорю, – с рецептом доктора Харгривза». Ну как тут ей не удивиться! В бизнесе это очень помогало. Людям нравится, когда их помнят, хотя имена я запоминаю хуже лиц. Еще совсем юным я начал превращать запоминание лиц в свое хобби. «Если члены королевской семьи умеют это делать, – обычно говорил я себе, – то сможешь и ты, Захария Осборн!» И спустя некоторое время этот навык стал у меня автоматическим. Запоминаю, вообще не прилагая никаких усилий. Лежен вздохнул. – Хотелось бы мне привести к присяге такого свидетеля, как вы, – сказал он. – Опознание – всегда дело непростое. Большинство вообще ничего не могут толком рассказать и будут болтать нечто вроде: «Да, по-моему, высокий. Волосы светлые – ну, не очень светлые, скорее светло-темные. Лицо обыкновенное. Глаза голубые… Или серые… А может, карие. Серый макинтош… А может, темно-синий». Мистер Осборн рассмеялся: – От такого вам мало толку. – Откровенно говоря, свидетель вроде вас был бы даром небес. Мистер Осборн выглядел польщенным. – Таков мой талант, – скромно сказал он. – Но в то же время я его развивал. Знаете, на детских праздниках есть игра – на поднос вываливают кучу предметов и дают несколько минут на запоминание. И каждый раз я угадываю все вещи до единой, на удивление людям. «Просто чудо!» – говорят они. А это не чудо. Это сноровка. Которая приходит с практикой. Он засмеялся. – И еще я неплохой фокусник. Показываю кое-какие фокусы, чтобы развлечь ребятишек на Рождество. Простите, мистер Лежен, что это у вас в нагрудном кармане? Он наклонился и вытащил из кармана инспектора маленькую пепельницу. – Ая-яй, а еще работаете в полиции! Он сердечно засмеялся, и Лежен присоединился к его смеху. Потом мистер Осборн вздохнул: – У меня тут милый маленький домик, сэр. Вроде дружелюбные и милые соседи. Я предвкушал такую жизнь годами, но должен признаться, мистер Лежен, что скучаю по своей аптеке. Туда всегда кто-то приходил и уходил. Всевозможные типы, понимаете, множество типов, которые я мог изучать. Я мечтал, что у меня будет маленький садик… У меня есть много и других интересов. Бабочки, как я вам говорил, и временами – наблюдение в бинокль за птицами. Я не представлял, что так сильно буду скучать по… так сказать, человеческому фактору. Я предвкушал, как ненадолго выберусь за границу. Что ж, съездил я разок на уикенд во Францию. Очень мило, ничего не скажешь, но в глубине души я уверен, что только в Англии мне по-настоящему хорошо. И не нравится мне эта иностранная стряпня. Насколько я понял, они понятия не имеют, что такое яичница с ветчиной. Он снова вздохнул. – Это просто демонстрирует суть человеческой натуры. Бесконечно предвкушал, как удалюсь от дел, честно. А теперь… Знаете, меня не на шутку захватила идея купить небольшую долю в одном фармацевтическом заведении здесь, в Борнмуте… Просто ради интереса, а не для того, чтобы быть днями привязанным к аптеке. Но тогда я бы снова чувствовал себя в гуще жизни. Думаю, такое может случиться и с вами. Станете строить планы на будущее, но когда придет время, соскучитесь по вашей нынешней жизни. Лежен улыбнулся: – Работа полицейского не такая романтичная и захватывающая, как вы думаете, мистер Осборн. У вас дилетантский взгляд на расследование преступлений. По большей части это неинтересная рутина. Мы не всегда заняты погоней за преступниками. Честное слово, полицейская работа может быть ужасно монотонным делом. Судя по всему, он не убедил мистера Осборна. – Вам лучше знать, – сказал тот. – До свидания, мистер Лежен, и простите великодушно, что не сумел вам помочь. Если могу быть хоть чем-то полезен… В любое время… – Я дам знать, – пообещал инспектор. – А ведь в тот день, на празднике, казалось – вот он, шанс, – печально пробормотал Осборн. – Знаю. Жаль, что медицинское заключение столь категорично, но никто не может оправиться от такой болезни, так ведь? – Ну… – протянул Осборн, но полицейский инспектор не заметил, что его собеседник не закончил фразы. Лежен быстро зашагал прочь. Мистер Осборн, стоя у ворот, глядел ему вслед. – Медицинское заключение, – сказал он. – Ох уж эти мне доктора! Знал бы он хоть половину того, что я знаю о докторах… Простачки, вот кто они такие. Доктора, как же! Глава 11 Рассказ Марка Истербрука I Сперва Гермия. Теперь Корриган. Может, я и впрямь валяю дурака? Принимаю галиматью за истинную правду. Меня загипнотизировала та продувная женщина, Тирза Грей, и я принял ее бессвязный бред за истину. Я был доверчивым, суеверным ослом. Я решил забыть обо всем этом проклятом деле. Да какое, в конце концов, оно имеет отношение ко мне? Но сквозь дымку разочарования я слышал эхо настойчивого голоса миссис Дейн-Колтроп: «Вы должны взяться за это – немедленно!» Легко сказать! «Вам нужен кто-то, кто бы вам помог…» Мне нужна была Гермия. Мне нужен был Корриган. Но они не откликнулись на мою просьбу. А больше никого и не было. Хотя… Я выпрямился, обдумывая одну идею… Потом быстро подошел к телефону и позвонил миссис Оливер: – Алло. Это Марк Истербрук. – Да? – Не могли бы вы сказать, как зовут ту девушку, которая гостила в доме Роды во время праздника? – Я так и думала, что вы ею заинтересуетесь. Дайте-ка вспомнить… Да, конечно, Джинджер. Вот как ее звали. – Это я знаю. Ну а дальше-то как? – Что – дальше? – Сомневаюсь, что ее крестили как Джинджер. И у нее должна быть фамилия. – О, конечно. Но я понятия не имею, как ее по-настоящему зовут. Теперь, похоже, никто не называет своих настоящих имен и фамилий. И я никогда с ней раньше не встречалась. – После небольшой паузы миссис Оливер предложила: – А вы позвоните Роде, она вам скажет. Мне не понравилась эта идея. Почему-то я стеснялся так поступить. – Нет, я так не могу, – ответил я. – Да это же проще простого, – подбодрила меня писательница. – Просто скажите, что потеряли ее адрес и не можете вспомнить ее фамилию, а между тем вы обещали ей прислать свою книгу. Или дать название магазинчика, в котором продают дешевую икру. Или что вы должны вернуть ей носовой платок, который она одолжила вам, когда у вас пошла кровь носом. Или что вы дадите ей адрес богатого друга – он, дескать, хочет реставрировать картину. Что-нибудь из этого подойдет? Если хотите, я могу придумать еще кучу всякого-разного. – Что-нибудь из этого замечательно подойдет, – заверил я. Я дал отбой, набрал 100 – и вот я уже разговариваю с Родой. – Джинджер? – отозвалась Рода. – О, она живет в Мьюзе. Калгари-плейс, сорок пять. Подожди минутку, я дам тебе номер ее телефона. Она отошла, вскоре вернулась и продиктовала: – Каприкорн, триста пятьдесят девять – восемьдесят семь. Записал? – Да, спасибо. Но я не знаю ее имени. Никогда не слышал, как ее зовут. – Имени? А, ты имеешь в виду фамилию… Корриган. Кэтрин Корриган. Что ты сказал? – Ничего. Спасибо, Рода. Мне это показалось странным совпадением. Корриган. Двое Корриганов. Может, это предзнаменование?