– Да, это всегда нелегко, – сочувственно сказал я. – Я относилась к ней снисходительно… Делала все, что могла, во всех отношениях. – Я уверен, что так и было. – Но все без толку. Конечно, Том не позволял ей грубить мне открыто, но она при всяком удобном случае готова была перейти грань приличия. Превратила мою жизнь в ад. Вообще-то, для меня было облегчением, когда она настояла на том, чтобы уйти из дома, но могу представить, как переживал Том. Тем более что она связалась с самой неподходящей компанией. – Да… В общем, я так и понял, – вставил я. – Бедняжка Томазина, – сказала миссис Такертон. Поправив светлый локон, она посмотрела на меня. – Но, может быть, вы не в курсе. Она умерла около месяца тому назад. Энцефалит… Так внезапно. Насколько я понимаю, это болезнь, которая поражает молодых… Так печально. – Я знаю, что она умерла. – Я поднялся. – Большое спасибо, миссис Такертон, за то, что показали мне дом. Мы обменялись рукопожатиями. Потом я пошел к выходу, но обернулся. – Между прочим, полагаю, вам известен «Белый конь»? Нельзя было ошибиться в ее реакции. Паника, чистейшей воды паника отразилась в этих светлых глазах. Под слоем косметики лицо ее стало белым и испуганным, а голос прозвучал тонко и пронзительно: – «Белый конь»? Вы о чем? Какой еще «Белый конь»? Знать ничего не знаю ни о каком «Белом коне». Я позволил себе изобразить легкое удивление: – О… Значит, я ошибся. В Мач-Диппинг есть очень интересная старинная гостиница. На днях я там побывал, и мне ее показали. Ее очаровательно перестроили, сохранив всю старинную атмосферу. Я был уверен, что там упомянули ваше имя… Но, может быть, там бывала ваша падчерица… или какая-нибудь однофамилица. Я помолчал. – У этой виллы своеобразная репутация. От последней фразы я получил истинное наслаждение. В одном из зеркал на стене я увидел лицо миссис Такертон. Она таращилась мне вслед. Она была очень, очень испугана, и я понял, как она будет выглядеть в будущем… Неприятное зрелище. Глава 14 Рассказ Марка Истербрука I – Итак, теперь мы полностью уверены, – сказала Джинджер. – Мы и раньше были уверены. – Да… Более или менее. Но теперь подведен окончательный итог. Я помолчал, представляя себе, как миссис Такертон едет в Бирмингем. Входит в Мьюнисипал-сквер-билдингз… Встречается с мистером Брэдли. Ее нервные опасения… Его успокаивающее дружелюбие. Его умение подчеркнуть отсутствие риска. (С миссис Такертон ему пришлось бы подчеркнуть это обстоятельство жирной чертой.) Я мог представить, как она уходит, не связав себя никакими обязательствами. Дав себе время уложить идею в голове. Возможно, миссис Такертон отправилась повидаться с падчерицей, или же сама падчерица приехала домой на уикенд. Они могли поговорить, и девушка намекнула, что собирается замуж. И все это время мачеха думала о ДЕНЬГАХ – не о каких-то там скромных суммах, не о жалком вспомоществовании – нет, о груде денег, больших деньгах, деньгах, которые дают тебе все, что ты когда-либо хотела! И все достанется этой дегенератке, дурно воспитанной девчонке, слоняющейся по барам Челси в вечных джинсах и неряшливых джемперах, с неподходящими дегенеративными дружками. Почему такая девчонка – девчонка, из которой не вышло ничего путного и никогда ничего путного не выйдет, – будет обладать всеми этими изумительными деньгами? Поэтому… Еще один визит в Бирмингем. И опять осторожность, и новые заверения. В конце концов – обсуждение условий. Я невольно улыбнулся. Мистеру Брэдли не удалось провернуть все на собственных условиях. Торговаться с миссис Такертон было непросто. Но в конце концов обе стороны выработали условия, был должным образом подписан некий документ – и что потом? Вот тут мне отказало воображение. Что было дальше – мы не знали… Я очнулся от раздумий и увидел, что Джинджер наблюдает за мной. – Ну как, поняли, как все это организовывается? – Откуда вы знаете, о чем я думал? – Я начинаю понимать ваш образ мыслей. Вы старались вообразить, как все было, не так ли? Мысленно следовали за ней – от Бирмингема и далее? – Да. Но мое мысленное путешествие резко прервалось. В тот момент, когда она все уладила в Бирмингеме. Что случилось потом? Мы с Джинджер смотрели друг на друга. – Рано или поздно, – сказала она, – кому-то придется выяснить, что именно происходит в «Белом коне». – Как? – Не знаю. Это будет нелегко. Никто из тех, кто действительно там побывал и провернул все дело, никогда нам не расскажет. В то же самое время они – единственные люди, которые могут рассказать. Это сложно… Может быть… – Обратиться в полицию? – предложил я. – Да. В конце концов, теперь у нас есть нечто совершенно определенное. Собранных нами сведений хватит, чтобы возбудить дело, как думаете? Я с сомнением покачал головой. – Доказательства, подтверждающие намерения… Не знаю, хватит ли их. Ведь наши доказательства включают в себя вздор насчет подсознательного стремления к смерти. Ну, может, и не вздор, – предвосхитил я ее возражения, – но в суде это будет выглядеть вздором. Мы ведь и понятия не имеем, как все в действительности происходит. – Ну тогда мы должны это выяснить. Но каким образом? – Кто-то должен лично все увидеть… или услышать. Но в тамошней огромной, как сарай, комнате совершенно негде спрятаться. А я полагаю, что именно в большой комнате это… чем бы «это» ни было… и делается. Джинджер выпрямилась, тряхнула головой, как энергичный терьер, и сказала: – Есть только один способ выяснить, что же происходит на самом деле. Вы должны стать настоящим клиентом. – Настоящим клиентом? – Я в недоумении уставился на нее. – Да. Вы или я, не важно, кто именно, хотим убрать кого-то с дороги. Один из нас должен отправиться к Брэдли и все организовать. – Мне это не нравится, – резко сказал я. – Почему? – Ну… Это может быть опасным. – Для нас? – Возможно, и для нас. Но больше всего я думаю о жертве. Нам ведь понадобится жертва, мы должны будем назвать Брэдли какое-то имя. И имя нельзя взять с потолка. Они могут проверить… Вообще-то, почти наверняка проверят, вы согласны? Джинджер подумала минуту и кивнула: – Да. Жертва должна быть настоящим человеком с настоящим адресом. – Именно это мне и не нравится, – сказал я. – И у нас должна быть настоящая причина избавиться от того человека. Мы помолчали минуту, обдумывая аспекты сложившейся ситуации. – Кого бы мы ни нашли, этот человек должен согласиться вступить в игру, – медленно проговорил я. – А просить о таком огромном одолжении… – И подготовка должна быть на высшем уровне, – отозвалась Джинджер, обдумывая мои слова. – Но вы абсолютно правы в том, что сказали как-то на днях. Слабое место всей организации в том, что они оказались на развилке. С одной стороны, бизнес должен быть секретным – но, с другой стороны, не слишком секретным. Потенциальные клиенты должны каким-то образом о нем узнавать. – Что меня удивляет, так это неосведомленность полиции, – сказал я. – В конце концов, они обычно знают о такого рода преступной деятельности. – Да. Но, по-моему, дело в том, что в данном случае дается во всех смыслах слова любительский спектакль. Не профессиональный. Ни одного профессионального преступника не нанимают и не привлекают. Они не нанимают гангстеров, чтобы устранять людей. Все происходит… в узком кругу. Я сказал, что в ее рассуждениях что-то есть. – Допустим, вы или я – рассмотрим обе возможности – отчаянно хотим от кого-то избавиться, – продолжала Джинджер. – И с кем же мы хотим разделаться? К примеру, мой дорогой старый дядюшка Мервин – когда он отдаст концы, я получу изрядный куш. Из родственников у него остались только двое – я и какой-то кузен в Австралии. Итак, мотив налицо. Но ему уже за семьдесят, и он слегка с приветом, поэтому ясно, что для меня разумнее подождать, пока он скончается сам… Если только я не угодила в ужасную финансовую яму – а такое положение очень трудно будет сфальсифицировать. Кроме того, он – мой любимчик, я очень привязана к нему. С приветом дядюшка или нет, он наслаждается жизнью, и я бы не хотела лишить его ни единой ее минуты… Или даже рисковать тем, что такое может случиться. А вы? Есть у вас родственники, которые должны оставить вам наследство? Я покачал головой: – Ни единого.