– Досадно. А может, шантаж?.. Вот только понадобится слишком многое организовать. Вы не самая подходящая персона для шантажа. Будь вы членом парламента, или служащим министерства иностранных дел, или, бери того выше, министром, тогда другое дело… То же самое касается и меня. Пятьдесят лет назад все было бы легко и просто. Компрометирующие письма или фотографии в неглиже, но в наши дни… Да кому такое интересно? Кто угодно может сказать, как герцог Веллингтон: «Печатай – и пошел к черту!»[52] Ну и что еще остается? Двоеженство? – Она впилась в меня укоризненным взглядом. – Какая жалость, что вы никогда не были женаты. Иначе мы бы могли что-нибудь такое состряпать. Наверное, нечто в выражении моего лица выдало меня. Джинджер была сообразительной. – Простите, – сказала она. – Я коснулась больной темы? – Нет, – ответил я. – Боль уже прошла. Это было давно, и вряд ли кто-нибудь вообще об этом знает. – Вы были женаты? – Да. Женился еще во время учебы в университете. Мы поженились без огласки. Она не была… Словом, мои родители скверно отнеслись бы к такому браку. Тогда я даже еще не был совершеннолетним. Мы прибавили себе возраст. Я помолчал минуту-другую, заново переживая прошлое, затем медленно проговорил: – Наш брак не продержался бы долго, теперь я это понимаю. Она была хорошенькой, могла быть очень милой… но… – А что случилось? – Мы поехали в Италию на летние каникулы. А потом – несчастный случай… Автомобильная катастрофа. Жена погибла на месте. – А вы? – Меня не было в машине. Она была… со своим другом. Джинджер бросила на меня быстрый взгляд. Думаю, она поняла, каково мне пришлось. Поняла, какое потрясение я испытал, обнаружив, что девушка, на которой я женился, не относится к числу верных жен. Джинджер вернулась к насущными вопросам: – Вы поженились в Англии? – Да. В отделе записи актов гражданского состояния в Питерборо. – А погибла она в Италии? – Да. – Значит, в Англии нет записей, регистрирующих ее смерть? – Нет. – Тогда что еще искать? Вот ответ на наши молитвы! Нет ничего проще. Вы безумно влюблены в кого-то и хотите жениться – но не знаете, жива ли еще ваша супруга. Вы расстались много лет назад и с тех пор ничего о ней не слышали. Осмелиться ли, рискнуть ли? И вот, пока вы все обдумываете, внезапно появляется жена! Сваливается как снег на голову, отказывается дать вам развод и угрожает пойти к вашей девушке и выложить ей все. – А кто моя девушка? – спросил я слегка смущенно. – Вы? Джинджер потряс такой вопрос. – Конечно, нет! Я совершенно не тот типаж – наверное, в такой ситуации я бы просто жила с вами во грехе. Нет, вы прекрасно знаете, кого я имею в виду… И, надо сказать, она подойдет идеально. Та величественная брюнетка, с которой вы встречаетесь. Очень надменная и серьезная. – Гермия Редклифф? – Именно. Ваша невеста. – Кто вам про нее рассказал? – Цветик, конечно. И к тому же она богата, ваша Гермия, так? – Чрезвычайно зажиточна. Но вообще-то… – Хорошо, хорошо. Я же не говорю, что вы женитесь на ней ради денег. Вы не такой. Но низкие люди вроде Брэдли вполне могут такое подумать… Ну и пусть себе думает на здоровье. Так вот какова диспозиция: вы собираетесь сделать предложение Гермии, как вдруг появляется нежеланная жена – ошибка прошлого. Она появляется в Лондоне, и быть беде. Вы умоляете о разводе – жена ни в какую. Она мстительная особа. А потом… До вас доходят слухи о «Белом коне». Я побьюсь об заклад на что хотите: Тирза и полоумная деревенщина Белла решили, что в тот день вы явились с определенной целью. Они приняли это за разведку, вот почему Тирза была так говорлива. Перед вами рекламировали товар. – Полагаю, такое возможно. Я мысленно прокрутил в голове тот день. – И то, что вскоре вы отправились к Брэдли, идеально вписывается в схему. Вы клюнули! Вы предполагаемый клиент! Джинджер торжествующе помолчала. В том, что она сказала, было нечто, что я не совсем уловил… – И все-таки, по-моему, они проведут тщательное расследование, – проговорил я. – Да уж наверняка, – согласилась Джинджер. – Выдумать фиктивную жену, воскресив прошлое, – прекрасно, но им нужны будут детали: где она живет и все такое прочее. И когда я попытаюсь увильнуть… – Вам не придется увиливать. Чтобы провернуть все без сучка без задоринки, жена должна быть налицо – и она будет! А теперь крепитесь, – сказала Джинджер. – Ваша жена – это я! II Я уставился на нее. Полагаю, более точным словом будет – вытаращился. Понятия не имею, как ей удалось не расхохотаться. Я только-только начал приходить в себя, когда Джинджер заговорила снова: – Не смущайтесь вы так. Это не предложение руки и сердца. Я обрел дар речи: – Вы сами не понимаете, что говорите. – Конечно, понимаю. Я предлагаю вам вполне осуществимый план… И преимущество его в том, что не придется подвергать опасности ни в чем не повинных людей. – Этот план подвергнет опасности вас… – Сие моя забота. – Нет, не ваша. В любом случае план не выдерживает никакой критики. – Ничего подобного. Я продумала все детали. Я появляюсь в меблированных комнатах с парочкой чемоданов в заграничных наклейках. Снимаю квартирку под именем миссис Истербрук, – и кто, черт возьми, может сказать, что я не миссис Истербрук? – Любой, кто вас знает. – Тот, кто меня знает, меня не увидит. Я не буду появляться на работе – дескать, заболела. Позор крашеных волос – кстати, ваша жена была брюнеткой или блондинкой? – я уж как-нибудь переживу. – Брюнеткой, – ответил я машинально. – Хорошо, ненавижу перекись. Другая одежда, тонна макияжа – и даже лучшая подруга в упор меня не узнает! А поскольку вы нигде не появлялись с женой уже пятнадцать лет, никто не поймет, что я – не она. Да и почему на вилле «Белый конь» кто-то должен усомниться, что я – та, за кого себя выдаю? Если вы приготовите подписанные бумаги, заключив пари на большую сумму, что я останусь в живых, не будет никаких сомнений в том, что я – неподдельный предмет договора. Вы никоим образом не связаны с полицией, вы – настоящий клиент. Они могут убедиться, что вы женаты, просмотрев старые записи в Сомерсет-Хаус. Они могут проверить вашу дружбу с Гермией и прочее – так откуда взяться сомнениям? – Вы не представляете себе всех трудностей… всего риска. – Риск? К черту! – сказала Джинджер. – Мне так хочется помочь вам вырвать жалкие сотни фунтов – или сколько там – из зубов этой акулы Брэдли. Я глядел на нее. Как она мне нравилась! Ее рыжие волосы, ее веснушки, ее бесстрашная душа… Но я не мог позволить ей так рисковать собой. – Я не могу этого вынести, Джинджер, – сказал я. – Предположим… что-то случится. – Со мной? – Да. – А разве это не мое дело? – Нет. Я вас во все втянул. Она задумчиво покачала головой: – Да, возможно, так и есть. Но теперь уже не так важно, кто сделал первый шаг. Теперь мы оба в игре – и должны что-то предпринять. Я серьезно, Марк. Я не притворяюсь, что все это – сплошное веселье. Если наши подозрения правдивы, дело гнусное до тошноты. И надо положить ему конец! Видите ли, мы имеем дело не с убийством сгоряча из-за ненависти или ревности; даже не с убийством из алчности, когда убийца поддается своим порокам ради выгоды, но и рискует сам. Это бизнес-убийство: людей убивают, и всем плевать, кто является жертвой. В смысле, – добавила Джинджер, – если все так и есть. Она взглянула на меня, на мгновение усомнившись. – Все так и есть, – сказал я. – Вот почему я за вас боюсь.