– Да, я тоже так подумал. Лежен рисовал указательным пальцем на столе пересекающиеся круги. Потом остро взглянул на меня: – Давайте подытожим, что мы имеем, добавив к известным полиции фактам те, что доставили вы. Вполне резонно предположить, что существует некое агентство или организация, в которую может обратиться любой, чтобы убрать нежелательного человека. Эта организация не пользуется грубыми методами. Она не нанимает обычных головорезов и киллеров… Все указывает на то, что ее жертвы умерли от самых что ни на есть естественных причин. Могу сказать, что вдобавок к трем смертям, о которых вы упомянули, у нас имеется немало расплывчатой информации о других подобных случаях – и каждый раз смерть наступала от естественных причин, но кто-то извлекал из нее выгоду. Тем не менее – никаких доказательств. Все это умно, чертовски умно, мистер Истербрук. Кто бы все это ни придумал – а продумано все до мельчайших деталей, – это сделал человек большого ума. У нас есть лишь несколько случайных фамилий. Одному богу известно, сколько еще таких жертв, насколько широко может быть раскинута эта сеть. Да и те факты, которыми мы располагаем, попали к нам случайно, потому что женщина, понимая, что умирает, захотела заключить мир с небесами. Инспектор сердито покачал головой и продолжил: – Вы сказали, та женщина, Тирза Грей, похвалялась перед вами своей силой? Что ж, она может делать это безнаказанно. Обвините ее в убийстве; пусть она предстанет перед судом и возвестит небесам и судье, что избавляла людей от тягот мира сего силой мысли или с помощью злых чар… Или о чем там она вела речь? Согласно закону, ее не признают виновной. Она не находилась рядом с усопшими в момент их смерти, мы это проверяли; она не посылала им отравленного шоколада по почте – ничего подобного. Если верить ей самой, она сидит у себя дома и использует телепатию! Господи, да в суде такое поднимут на смех! – «Но Лу и Энгус не смеются. Нет смеха в поднебесных высях», – тихо сказал я. – Что? – Извините. Цитата из «Бессмертного часа»[54]. – Ну разумеется. Дьяволы в аду смеются, но ангелы на небесах – нет. Это… Это злое дело, мистер Истербрук. – Да, – ответил я. – Нечасто мы используем в наши дни слово «зло». Но тут по-другому и не скажешь. Вот почему… – Да? Лежен пытливо посмотрел на меня, и я выпалил: – Думаю, есть шанс… Есть возможность… разузнать обо всем этом побольше. Мы с подругой разработали план. Вам он может показаться очень глупым… – Позвольте судить об этом мне. – Прежде всего, насколько я понял, про себя вы уверены в существовании организации, которую мы сейчас обсуждали, и в том, что она действует? – Определенно действует. – Но вы не знаете, как она действует? Тогда уже ясно, с чего начать. Кое-кто, кого я назову «клиентом», краем уха слышит об этой организации, хочет выяснить больше; его посылают в Бирмингем к мистеру Брэдли, и он решает идти до конца. Он заключает с Брэдли некое соглашение, а потом – во всяком случае, я так предполагаю – его посылают на виллу «Белый конь». Но что происходит после, мы не знаем! Что же именно творится в «Белом коне»? Кто-то должен это выяснить. – Продолжайте. – Пока мы точно не узнаем, что именно делает Тирза Грей, мы не сможем продвинуться дальше. Ваш полицейский врач, Джим Корриган, говорит, что вся эта идея – галиматья. Но так ли это, инспектор Лежен? Полицейский вздохнул. – Вы знаете, что бы я ответил. Что ответил бы любой разумный человек. «Конечно, это галиматья!» Но сейчас я говорю с вами неофициально. За последнюю сотню лет произошло много странного. Поверил бы кто-нибудь семьдесят лет назад, что человек сможет услышать из маленького ящичка, как Биг-Бен отбивает двенадцать? А потом, когда перезвон прекратится, снова услышать через окно, как бьют сами часы в эту самую минуту? И все это – без мошенничества и подлога! Но Биг-Бен бил один раз – не дважды, – просто звук донесли до ушей человека два разных вида звуковых волн. Вы бы поверили, что можно услышать голос того, кто разговаривает в своей гостиной в Нью-Йорке, даже без помощи проводов? Вы бы поверили… Да в десяток других вещей – тех, с которыми теперь знаком каждый ребенок! – Иными словами, все возможно? – Именно это я и имею в виду. Если вы спросите меня: способна ли Тирза Грей убить кого-нибудь, закатив глаза, впав в транс или совершив усилие воли, я по-прежнему отвечу: «Нет». Но… Я не уверен. Да и как я могу быть уверен? Вдруг она нашла нечто такое… – Да, – сказал я. – Сверхъестественное выглядит сверхъестественным. Но завтрашняя наука – это сверхъестественное наших дней. – Только имейте в виду, я говорю неофициально, – предупредил Лежен. – Друг мой, вы говорите разумные вещи. А значит, кто-то должен отправиться туда и посмотреть, что же там на самом деле происходит. Лежен уставился на меня. – Все уже подготовлено, – сообщил я. Затем я устроился поудобнее и рассказал ему об этой подготовке; рассказал, что именно мы с моей подругой планируем сделать. Он слушал, хмурясь и теребя нижнюю губу. – Мистер Истербрук, я понимаю ваши доводы. Обстоятельства, так сказать, дают вам шанс. Но сознаете ли вы полностью, насколько опасным может быть то, что вы предлагаете? Насколько опасны эти люди? Это может быть очень рискованным для вас, но еще сильнее будет рисковать ваша подруга. – Знаю, – сказал я. – Знаю… Мы с ней обсуждали это сотню раз. Мне не нравится, что она будет играть выбранную ею роль. Но она настроена решительно. Непреклонно. Она, будь все проклято, хочет это сделать! Лежен неожиданно спросил: – Вы сказали, она рыжая? – Да, – вздрогнув, ответил я. – Никогда не спорьте с рыжеволосыми, – сказал Лежен. – Мне ли этого не знать! И я задумался – уж не женат ли он на рыжей? Глава 16 Рассказ Марка Истербрука Во время своего второго визита к Брэдли я совершенно не нервничал. По правде говоря, я наслаждался визитом. – Представьте, что играете роль, – напутствовала меня Джинджер напоследок. Именно это я и пытался делать. Мистер Брэдли встретил меня с гостеприимной улыбкой. – Очень рад вас видеть, – сказал он, протягивая пухлую руку. – Итак, обдумали вашу маленькую проблему? Что ж, как я уже говорил, не торопитесь. Дайте себе время подумать. Я ответил: – Нет, как раз этого я и не могу себе позволить. Дело… Ну… Оно не терпит отлагательств. Брэдли окинул меня взглядом, заметил, как я дергаюсь, как отвожу глаза, а когда я уронил шляпу, заметил, как дрожат мои руки. – Так-так, – сказал он. – Посмотрим, что тут можно предпринять. Вы хотите заключить небольшое пари насчет чего-нибудь? Ничто лучше не отвлекает от… э-э… от проблем, чем спортивный азарт. – Дело вот в чем… – начал я – и тут же замолчал, предоставив Брэдли самому заниматься своей работой. Он так и сделал. – Вижу, вы слегка нервничаете, – сказал он. – Осторожничаете. Я одобряю осторожность. Никогда не говорите ничего такого, чего не следовало бы слышать вашей матушке! А может, вы решили, что у меня в офисе может быть спрятан «жучок»? Я не понял его, что было видно по выражению моего лица. – Так на сленге называется микрофон, – объяснил Брэдли. – Спрятанные магнитофоны и тому подобные штуки. Нет, даю слово чести, ничего подобного здесь нет. Никакой записи нашего разговора не будет. А если вы мне не верите, – его искренность была, право слово, обворожительной, – вы имеете полное право назначить свое место встречи: ресторан, зал ожидания на одном из наших милых английских вокзалов. Давайте обсудим вопрос там, а не здесь. Я ответил, что его офис вполне подойдет. – Разумно! Заверяю, такого рода подвохи нам не окупились бы. Ни вы, ни я не скажем ни единого слова, которое «могло бы быть использовано против нас». Давайте начнем вот с чего: вас что-то беспокоит. Вы находите у меня сочувствие и понимаете, что хотите поделиться со мной своей проблемой. Я человек опытный и могу дать вам совет. Проблема, которой делишься с кем-то, – уже половина проблемы, как говорится. Мы можем именно так относиться к нашему разговору? Мы отнеслись к нему именно так, и я, запинаясь, начал свой рассказ. Мистер Брэдли вел себя очень ловко: он поощрял и подбадривал, помогал не спотыкаться в трудных местах повествования. Он был так хорош в своем деле, что я не чувствовал никакой скованности, рассказывая о своей юношеской влюбленности в Дорис и о нашем тайном браке. – Такое часто случается, – сказал он, качая головой. – Очень часто! И это можно понять. Молодой человек с идеалами. Прехорошенькая девушка. Такова жизнь. И глазом не успеешь моргнуть, как они уже муж и жена. И что из этого вышло? Я рассказал, что из этого вышло. Я целеустремленно избегал деталей. Человек, которого я пытался изобразить, не стал бы вдаваться в омерзительные подробности. Я набросал лишь картину своего разочарования – юный дурак, сознающий, какого дурака свалял. Я предоставил Брэдли самому сделать вывод, что перед расставанием была финальная ссора. Если он понял так, что моя молодая жена сбежала с другим или что у нее с самого начала был кто-то еще, – что ж, тем лучше. – Но, знаете, – тревожно сказал я, – хотя она не была… ну, той, за кого я сперва ее принял; все-таки она была очень милой девушкой. Мне и в голову не приходило, что она превратится в… в смысле будет себя так вести. – А чем именно она вам досаждает? Я объяснил, чем досаждает мне моя «жена»: тем, что она вернулась. – А вы как думали – что с ней сталось? – Наверное, это покажется крайне странным, но я вообще о ней не думал. Я был фактически уверен, что она мертва. Брэдли покачал головой. – Выдавали желаемое за действительное… Желаемое за действительное. С какой стати она должна была быть мертва? – Она никогда мне не писала. Я никогда ничего о ней не слышал.