Глава 18 Рассказ Марка Истербрука – Ну и как прошло? – нетерпеливо спросила Рода за завтраком. – Была вся обычная ерунда, – небрежно ответил я. – Пентаграммы, нарисованные на полу? – Навалом. – Белые петухи? – Само собой. Это вклад Беллы в общую игру и веселье. – А впадение в транс и все такое прочее? – Именно – впадение в транс и все такое прочее. Рода разочарованно посмотрела на меня. – Похоже, тебе это показалось порядком скучным, – огорченно сказала она. Я ответил, что ничего нового для таких сеансов там не увидел, но в любом случае любопытство свое удовлетворил. Позже, когда Рода удалилась на кухню, Деспард обратился ко мне: – И все-таки это вас слегка потрясло, а? – Ну… Мне очень хотелось ответить в легкомысленном тоне, но провести Деспарда было нелегко. – Это было, – медленно проговорил я, – в некоторых отношениях… просто отвратительным. Деспард кивнул. – Никто по-настоящему в это не верит, – сказал он. – Никто со здравым складом ума. Но такие штуки оказывают свой эффект. Чего я только не навидался в Восточной Африке! Тамошние знахари обладают ужасающей властью над людьми, и, следует признать, там случаются странные вещи, которые нельзя объяснить с точки зрения здравого смысла. – Смерти? – О да. Если человек узнаёт, что он отмечен и ему суждено умереть, он умирает. – Сила внушения, полагаю. – Предположительно. – Но вас это объяснение не вполне удовлетворяет? – Да… Не вполне. Некоторые случаи трудно объяснить с точки зрения любой нашей бойкой западной научной теории. Колдовство обычно не действует на европейцев – хотя мне известно несколько исключений. Но если в твоей крови живет вера – с тобой все кончено! Больше Деспард ничего не добавил, а я задумчиво сказал: – Согласен с вами в том, что в данном случае нельзя быть слишком дидактичным. Даже в нашей стране бывают странные случаи. Однажды мне довелось быть в лондонской больнице, когда туда поступила девушка-неврастеник. Она жаловалась на ужасные боли в костях, руках и так далее. Никто не мог найти тому объяснения. Подозревали, что она – жертва истерии. Доктор сказал ей, что есть эффективное средство от ее недуга: провести сверху вниз раскаленным докрасна железным прутом по ее руке. Согласится ли она попробовать излечиться? Девушка согласилась. Она отвернулась и зажмурилась, а доктор обмакнул в холодную воду стеклянную палочку и провел ею по внутренней стороне ее руки. Девушка завопила от ужасной боли. «Теперь вы поправитесь», – сказал врач. А она ответила: «Полагаю – да, но это было ужасно. Так жгло!» Мне показалось странным не то, что она поверила, будто ее обожгли, а то, что на ее руке действительно остался ожог. Кожа покрылась пузырями в тех местах, где ее коснулась стеклянная палочка. – И она вылечилась? – с любопытством спросил Деспард. – О да. Этот ее неврит, или что там у нее было, исчез навсегда. Пришлось только лечить ее обожженную руку. – Потрясающе! – сказал Деспард. – Вот вам и доказательство, не так ли? – Доктор сам был потрясен. – Держу пари, что так… – Он с любопытством посмотрел на меня. – А на самом деле – почему вы прошлым вечером так рвались на этот сеанс? Я пожал плечами: – Те женщины меня заинтриговали. Хотелось посмотреть, какое представление они устроят. Деспард больше не спрашивал. Вряд ли он мне поверил. Как я уже говорил, это был очень проницательный человек. Вскоре я отправился в дом викария. Дверь была приоткрыта, хотя в доме, похоже, никого не было. Я прошел в маленькую комнату, где стоял телефон, и позвонил Джинджер. Мне показалось, прошла целая вечность, прежде чем я услышал ее голос: – Алло! – Джинджер! – О, это вы! И как прошло? – С вами всё в порядке? – Конечно, в порядке. А как же иначе? Меня захлестнула волна облегчения. С Джинджер все было хорошо – знакомый задор в ее голосе был для меня как бальзам на душу. Как я мог хоть на минуту допустить, что все это «мумбо-юмбо» может причинить вред такому нормальному существу, как Джинджер? – Я просто подумал, вдруг вам приснился кошмар или случилось еще что-нибудь в том же духе, – неловко сказал я. – Не снилось мне никаких кошмаров. Я-то как раз их ожидала и в результате временами просыпалась и гадала, не чувствую ли чего-нибудь необычного, – вот и всё. Меня почти возмущало, что со мной ничего такого не происходит… Я засмеялся. – Но продолжайте, рассказывайте, – велела Джинджер. – Что там было? – Ничего из ряда вон выходящего. Сибил легла на покрытую пурпурным тахту и впала в транс. Джинджер залилась смехом. – Да ну? Как здорово! Тахта, полагаю, была обита черным бархатом, а Сибил возлежала на ней раздетой догола? – Сибил – не мадам де Монтеспан. И это была не черная месса. Вообще-то, Сибил была еще как одета – переливчатое синее платье, сплошь расшитое какими-то знаками… – Вполне подходит к случаю и полностью в манере Сибил. А что делала Белла? – Ну, это было просто отвратительно. Она зарезала белого петуха, а потом обмакнула в его кровь вашу перчатку. – О-о… мерзость… А что было еще? – Много чего. Я подумал, что неплохо справился со своим заданием. – Тирза превзошла самое себя, – продолжал я. – Она вызвала духа – кажется, по имени Макандаль. Еще там были разноцветные лампы и чтение заклинаний. Все это могло бы произвести на некоторых большой эффект, испугав до полусмерти. – Но вас это не испугало? – Слегка испугала Белла. У нее был мерзкий нож, и я подумал, что она может совсем потерять голову и добавить меня к петуху в качестве второй жертвы. – И больше ничего пугающего не было? – настойчиво спросила Джинджер. – На меня такие вещи не действуют. – Тогда почему, судя по голосу, вы готовы были возблагодарить небеса, когда я сказала, что со мной всё в порядке? – Ну потому что… Я замолчал. – Хорошо, – уступила Джинджер. – Не отвечайте. И не надо лезть из кожи вон, чтобы дать понять – ничего особенного там не происходило. Что-то все-таки произвело на вас впечатление. – Думаю, это просто потому, что они… В смысле Тирза… Она была так непоколебимо уверена в успехе. – Уверена, что то, о чем вы рассказали, действительно может убить человека? – В голосе Джинджер слышалось недоверие.