— Да что ж такое! — возмутился Ваня Жуков. — Опять мне рыбьей мордой в харю тычут! В это время осетра удалось водворить обратно в электропечь. Он дернулся пару раз, но снова возродиться к жизни ему не удалось. — Пойдемте вымоемся, господа, — махнул рукой Герман Игнатьевич. — Видок у нас с вами слегка не комильфо. С гусем, слава богу, никаких приключений не случилось. К пяти часам пожаловало жюри. Мосье Нё де Канар был высок, сутул и тощ. На длинном носу у него красовались очки, в руках он держал крохотный блокнотик, в котором критик постоянно делал пометки. Ел он с таким видом, словно пробовал не отравлено ли блюдо. Мосье Мишлен, напротив, был низкого роста, тучен и приветлив. Он постоянно улыбался и ничего не записывал. Результаты первого тура русский ресторан не сильно обрадовали, но и не огорчили, принимая во внимание случившиеся казусы. Из десяти оставшихся ресторанов лидировал японский, на второе место попал немецкий, а на третьем оказался «Вилла Савуар». Четвертым жюри назначило американцев, которые, по слухам, сервировали нечто странное. Выглядело блюдо так: половинка булки, на ней котлета из говядины, потом томатный соус, затем кольца лука, а сверху вторая половинка булки. Вторым блюдом была та же располовиненная булка, но с сыром, а третьим — булка с рыбой. Ко всем трем блюдам полагалась картошка, нарезанная соломкой и обжаренная в специальном аппарате, называемом «фритюрница». Вместо вин для сопровождения блюд подавались молочные коктейли с разными фруктовыми добавками. Братья Макдональд прямо перед носом жюри жарили картофель в своей адской машине, брызгая маслом, и взбивали в новомодном шейкере коктейли. Видимо, от удивления французы поставили им довольно высокие баллы. Однако впереди рестораторов ждало более суровое испытание чем plats de résistance. В борьбу вступали официанты! Глава 3 Перед Бобрыкиным и Германом Игнатьевичем выстроились официанты, отобранные для участия в гонке. Она состояла из двух этапов, но официантов стояло шестеро — на случай, если кого-то придется заменить. — В общих чертах вы знаете, в чем состоит соревнование, — вещал Бобрыкин, — но я зачитаю официальную бумагу с условиями, которую мы сегодня получили от жюри. — Он вскрыл конверт и начал читать: — «Сourse des garçons de café. Гонка представляет собой эстафету. Первый этап эстафеты начинается от Эйфелевой башни и заканчивается у Триумфальной арки. В этом этапе могут принимать участие два человека: официант с подносом и механик. Цель этапа — продемонстрировать работу устройств, способных ускорить работу официанта. Возле Триумфальной арки официант должен передать поднос своему коллеге. На втором этапе официант должен пройти с подносом пешком от Триумфальной арки до площади Согласия, что составляет расстояние в один километр девятьсот пятнадцать метров. На поднос ставится бутылка вина, два бокала и чашка с кофе. Жюри ставит оценки по пятибалльной системе по трем категориям: скорость, устройство на первом этапе эстафеты, сохранность предметов на подносе (предметы выдаются участникам перед началом соревнования). Из десяти участников ресторанной гонки после второго тура выбывает половина — те, кто набрал наименьшее количество баллов», — Бобрыкин свернул листок. — И, как вы поняли, на подготовку опять три дня. Для первого этапа эстафеты из России привезли специально для гонки сконструированный трехколесный двухместный велосипед. Предполагалось посадить механика впереди, а сзади официанта с подносом. В задачу официанта не входило крутить педали — он должен был следить за сохранностью предметов на подносе. С одной стороны, велосипед большой скорости развить не мог, но конструкторы установили на него мотор-колесо, что ускоряло движение. Эрнест Аркадьевич, заранее разобравшийся в конструкции велосипеда, взял на себя труд объяснить его устройство: — Мотор-колесо приводится в действие при помощи электродвигателя, установленного на боковой панели, — Цвет ходил вокруг велосипеда и тыкал карандашом в соответствующие места. — Ставка делается пока не столько на скорость, сколько на оценку устройства в целом, а также на сохранность подноса. Скорость должен набрать официант на втором этапе. Кроме того, привлекательность велосипеда состоит в дизайне, разработанном специально для ресторанов. Это корзина-холодильник, крепящаяся позади официанта, и позволяющая обслуживать людей на выезде на природу, например, на пикнике. Справа от официанта установлен складной столик, на который можно поставить дополнительные блюда. Столик оснащен бортиками, дабы блюда не падали с краев, а для стакана, как видите, предусмотрено углубление. В беседу вступил Герман Игнатьевич: — Тут, ребята, я вам не помощник. Конструкцию велосипеда вместе с механиком еще раз изучит Эрнест Аркадьевич. А вот с официантами у нас будет продолжать занятия знаменитый жонглер на одноколесном велосипеде Мариус Грицина. В помощь ему прибыл бегун Ефимий Аксаков, преодолевший такие расстояния по Российской империи, что нашим французам и не снилось! Также с вами будет заниматься руководитель московской балетной труппы господин Ратманский. — Балет-то зачем? — удивился Бобрыкин. — Это новая система, развивающая все необходимые мышцы. Думаю, нам с вами остается лишь наблюдать за процессом, — ответил шеф-повар, сам не слишком понимавший, как будут проходить тренировки. На следующий день на кухню вбежала слегка растрепавшаяся Ольга Михайловна. Она поставила треногу с фотоаппаратом, кинула на стол блокнот и выпалила: — Ой, вы не поверите, господа! Я подсмотрела тренировку немецких официантов. Они бегают с подносом через дверь! — Простите, что делают? — спросил Герман Игнатьевич. Все отвлеклись от дел и уставились на корреспондентку. Она схватила стакан воды, выпила залпом и, усевшись на стул, принялась рассказывать. — Я стараюсь не только про русский ресторан отправлять материалы в журнал, но и вообще про выставку. На тренировки официантов, конечно, никого постороннего не пускают. Однако я пробралась! Немцы тренируются в своем павильоне в галерее народных танцев, которую на время тренировок закрыли. Но осталась открытой дверь, что ведет в гримерки танцоров. Я туда пробралась и подсмотрела. Так смешно! — Ольга Михайловна, забыв про права женщин, расхохоталась как ребенок. — Официанты во всей своей амуниции с подносом бегают через самооткрывающуюся дверь! У главного немца — того, который отдает приказы, в руках специальная штука с кнопкой. Он кричит: «Achtung! Beginnst! Schnell![2]» Простите, в немецком я не сильна, но примерно так кричит. Официант бежит с подносом в руках к двери. Главный нажимает на кнопку — дверь распахивается. Потом я поняла, в чем фокус — дверь закрывается автоматически, и надо успеть через нее пробежать, ничего не расплескав, иначе она тебе хлопает… ну, господа… по пятой точке хлопает. Официант хорошо если удерживается на ногах. Некоторые падают. Посуда бьется. Очень смешно! — заключила Ольга Михайловна и попросила кофею. — Интересный способ, — кивнул Герман Игнатьевич. — Однако предлагаю вам посмотреть на наши тренировки. Тоже, знаете, затейники! Официантов ресторана «Вилла Савуар», как и немцев, тренировали не в ресторанной галерее, где места для подобных экзерсисов особо не было. Им выделили зал для показа мод. На подиуме выстроились в линейку официанты с подносами. Когда Герман Игнатьевич вместе с Ольгой Михайловной вошли в зал, там громко играла музыка из балета «Лебединое озеро». Господин Ратманский периодически хлопал в ладоши и кричал: — Un, deux, trois! Petit pas emboite saute! Официанты начали подпрыгивать на месте и поворачиваться вокруг своей оси на одной ноге, вторая при этом помещалась на щиколотке первой. — Рas emboite! — скомандовал Ратманский, и официанты по очереди побежали вперед, подскакивая и ставя в прыжке одну ногу на щиколотку другой. Подносы опасно кренились, у некоторых падали на пол бокалы и бутылки. — Ах! — воскликнула Ольга Михайловна. — Так можно порезаться! — Не беспокойтесь, — Герман Игнатьевич похлопал девушку по руке. — Им выдали посуду из пластической массы. Точная копия настоящей, но из совершенно небьющегося материала. Бутылки — тоже муляжи. Все позаимствовали в театре. Тут снова послышался крик Ратманского: — Battements! — Официанты начали выбрасывать ногу вперед, при этом отклоняясь назад. Потом Ратманский хлопнул в ладоши, и они отвели ногу назад, а тело, напротив, наклонили вперед. С подносов сыпались муляжи, Ратманский орал «Quel cauchemar![3]» — Пожалуй, пойдемте отсюда, дражайшая Ольга Михайловна, — предложил Герман Игнатьевич. На третий день тренировок корреспондентка «Свободной Галатеи» отвела Германа Игнатьевича в сторонку. — Я пробралась к американцам, — начала говорить она громким шепотом. — Они явно подглядывают за другими! Они тоже установили дверь. Правда, ее открывают, не нажимая на кнопку, а дергая за веревку, которая привязана к ручке двери. Частенько дверь не только бьет их, закрываясь — американцы ударяются о дверь лбом. Потому что главный у них орет «Старт!», но за веревку дергать забывает. Официант начинает бежать и врезается в закрытую дверь. Тут главный вспоминает, что ее надо открыть, дергает за веревку. А официант, ударившись, останавливается. Дверь распахивается, и он вываливается в образовавшуюся пустоту, так как совершенно уже не ожидает открытия двери. Если официант удерживает равновесие и не падает, то дверь ему, закрываясь, наподдает сзади. — Мило, — пробормотал Герман Игнатьевич. — Это еще не все, — продолжила Ольга Михайловна. — Побегав через дверь, они начали танцевать! Тренера там вообще не было. Какой-то мужчина играл на скрипке задорную мелодию, отбивая ритм ногой. А официанты пытались бегать под музыку по залу, натыкаясь друг на друга и роняя стаканчики, явно сделанные из бумаги. — Ну что ж, завтра посмотрим, как нам всем помогли наши странные тренировки. На следующий день десять ресторанов выставили своих первых участников. К всеобщему удивлению немец стартовал в одиночестве. Но зато его устройство безусловно поразило публику: каждая нога была помещена в металлический каркас. Внизу ноги стояли на подставках, к которым крепились колеса. В руках он держал палки, похожие на лыжные — ими немец отталкивался от земли. Но рук было, вопреки законам природы, три! Третья — механическая. Именно в ней немец «держал» поднос. На огромной скорости официант несся вперед на своих восьми колесах. Механическая рука намертво вцепилась в поднос. Англичане выступили на лошади. Механическая тварь имела длиннющие ноги, завершавшиеся металлическими «копытами», блестевшими на солнце так, что слепило глаза. «Лошадь» двигалась на угле, отчего из трубы, установленной возле «хвоста», валил пар. Механик сидел спереди и управлял тварью. Официант позади него держал поднос и улыбался публике, охотно позируя фотографам. Американцы выпустили своего официанта в костюме клоуна — именно он, по их словам, являлся униформой «Макдональдса». На голове официанта была шляпа в виде подноса, а на место носа был приделан картонный стаканчик. До Триумфальной арки клоун добирался на своеобразной дрезине: механик стоял позади и подбрасывал в топку торфяные брикеты, в качестве двигателя использовалась паровая машина — благодаря торфу изрядной вонючести. Колеса дрезины специально переделали для передвижения по дороге без рельсов. По сравнению с соперниками русские на трехколесном велосипеде и японцы, передвигавшиеся на механическом велорикше, выглядели романтично, не вызывали ни смеха, ни страха. Над русским велосипедом был установлен большой зонт в цветах флага Российской империи. На корзине-холодильнике сидел двуглавый орел. Пассажирское сиденье велорикши, где и расположился официант, было с трех сторон и сверху обито шелковой тканью с вышитыми на ней золотыми нитями павлинами… Через несколько минут после старта на вырвавшейся вперед «лошади» британцев произошел взрыв. Оба англичанина упали с огромной высоты на землю, а металлические части устройства разлетелись на большое расстояние. Часть ноги попала под дрезину американского клоуна. Та как раз разогналась до приличной скорости, а потому ее закрутило, и оба пассажира свалились в кювет. К месту происшествия помчались врачи и санитары. Жюри, быстро посовещавшись, решило выдать новые подносы британскому и американскому официантам для прохождения второго этапа эстафеты, однако, снять с них баллы за первый этап. — Гляньте, Ольга Михайловна, как повторяется история, — обратился к корреспондентке Герман Игнатьевич, наблюдавший за гонкой в биноклю со второго этажа Эйфелевой башни. — Прямо-таки атака легкой кавалерии. — Ну ничего, как говорится, «у короля много», — подмигнула шеф-повару девушка. К Триумфальной арке первым подкатился, громыхая металлическими палками, немец. За ним подоспели русские, набравшие скорость ближе к финишу и сумевшие обогнать остальных участников. Из-за взрыва другие официанты прибыли на место гораздо позже лидеров — тем повезло, что они находились от англичан на большом расстоянии. Теперь дело передавалось в руки матушке-природе: официантам предстояло на своих двоих, без всякой там механики и пара, добраться до площади Согласия. Официант «Виллы Савуар», ежедневно бегавший по утрам на куда большие расстояния, под руководством трех тренеров подготовился на славу. Быстро идти с подносом — это вам не па-де-де выделывать и не на одноколесном велосипеде жонглировать. Несмотря на то, что немец буквально наступал русскому официанту на пятки, ему удалось финишировать только вторым. Француженки закидали победителя цветами, фотовспышки слепили, но слава есть слава — приятно, что ни говори. — По результатам эстафеты, — вещал Бобрыкин вечером под хлопки шампанского, которого в количестве дюжины бутылок передал ресторану сам государь-император вместе с поздравительной запиской, — первое место за нами! Второе место у немцев, третье у японцев. Несмотря на громкое, в самом прямом смысле слова, поражение англичан и американцев, у них четвертое и пятое место соответственно. Остальные пять участников вообще не смогли добраться до финиша во втором этапе, и по совокупности баллов, выбыли из соревнования. Все зааплодировали и начали наполнять бокалы. — Друзья мои, — с дрожью в голосе обратился к своим работникам шеф-повар, — поздравляю вас от всей души! Но прошу не расслабляться! До победы один шаг, однако, непростой! Через три дня готовим десерты! Условия узнаем по обыкновению от господина Бобрыкина завтра поутру. — А шампанское, господа, весьма отличного качества, — заметил кто-то. — Из Новосветского имения князя Голицина, поставщика Двора его императорского величества, — ответил Герман Игнатьевич. — Вполне конкурирует с французским! Глава 4 Бобрыкин вошел на кухню, утирая пот с лица — Жарко, господа, весьма жарко сегодня в Париже! Но к делу. Надобно сделать три десерта. Ставим их на большой стол. Пять маленьких столов предназначены для жюри. Оценивают, как горячие блюда, по трем критериям, по десятибалльной шкале: сервировка, обслуживание, вкусовые качества блюда. — У нас было время обдумать варианты десерта, — взял дело в свои руки Герман Игнатьевич. — Прошу быстро написать на бумажках ваши варианты. Вскоре в руках у шеф-повара оказались листочки с названиями блюд. — Да вы ребята постарались! — улыбнулся он. — Фантазия ваша бурная, но вполне вписывающаяся в реальность. Ольга Михайловна, ваше предложение сделать торт в виде автомобиля господина Каперс-Чуховского принимается! Ваня, Эйфелева башня из трубочек с заварным кремом тоже прекрасная идея! Ну и белый лебедь из зефира от господина Ратманского! — О, позвольте принять участие! — воодушевился Эрнест Аркадьевич, сначала не видевший применения для своих сил в тонком процессе приготовления десертов. — Немедля начну конструировать небольшой фейерверк, который мы запустим из трубочек Эйфелевой башни. Также крохотную музыкальную шкатулку с «Лебединым озером». Ее мы установим среди зефира в лебеде. Для автомобиля сделаю установку, которая будет подавать пар из выхлопной трубы. — Великолепно! — захлопала в ладоши Ольга Михайловна, обрадованная тем, что приняли ее предложение. — Такие идеи, просто восторг! Герман Игнатьевич сел писать рецептуру. На сей раз проблем с продуктами не предвиделось. Закончившиеся к тому моменту ингредиенты спокойно можно было купить в Париже. Посыльный вместе с Ваней, вооружившись записками от шефа, отправился по магазинам. Следовало докупить муки, яиц, марципану и яблок. Ольга Михайловна тут же вызвалась везти ребят на автомобиле. — В Париж народ только прибывает, а яйца — предмет хрупкий, — прокомментировала она свое предложение, — не дай бог побьют. Да вы еще, Герман Игнатьевич, заказали их в каком-то устрашающем количестве. — Они понадобятся для всех десертов, — оправдался Герман. — Только для автомобиля господина Каперс-Чуховского нужно девять яиц для бисквита и пять белков для крема. Для зефира — тоже белки, для трубочек — опять белки. А белки, любезная Ольга Михайловна, можно купить исключительно вместе с желтками. Сие сочетание и составляет яйцо! — заключил он голосом профессора, объясняющего нерадивому студенту основы наук. Надо сказать, Эрнест Аркадьевич на своих приспособлениях не остановился. Бегая по магазинам в поисках недостающих деталей, он заодно прикупил и другие — для изготовления машинки, которая бы заменила простую деревянную скалку, применявшуюся доселе для накручивания теста дабы получить в результате трубочку. Рассуждал ученый инженер здраво. На Эйфелеву башню уйдет масса трубочек. Если процесс механизировать, дело пойдет куда быстрее. Для приготовления автомобиля требовался исключительно ручной труд, но и тут его помощь пригодилась. Герман Игнатьевич попросил нарисовать чертеж автомобиля и сделать по нему формы для запекания бисквитов и изготовления марципанов. Тем более приятно, что Густав Эйфель и сам инженер — можно сказать, создание копии произведения коллеги. Работа кипела! Финальный день ресторанной гонки начался с подготовки столов, за которыми следовало почивать членов жюри. Накрахмаленные белоснежные скатерти были выглажены так, что на них не виднелось ни единой складочки. Десертные тарелки, поставленные с императорского фарфорового завода, блестели, переливаясь золотом, которое окаймляло их по периметру. Рядом лежали десертные вилки, на блюдцах стояли чашки для чая — такого изысканного фарфора, что в руки брать боязно. Кроме того, на столах стояли хрустальные рюмки для ликера на красной смородине, припасенного именно для этого случая. На большой стол, поставленный по центру, перед приходом жюри водрузили Эйфелеву башню, слева от нее поставили зефирного белого лебедя в круглом блюде, покрытом голубой глазурью, имевшей целью олицетворять озеро. Справа от башни стоял автомобиль — точная копия машины господина Каперс-Чуховского. Ольга Михайловна сделала несколько снимков, дабы порадовать хозяина. За столом Эрнест Аркадьевич установил специальный механизм с сухим льдом, который пускал белое облако пара, окутывавшее автомобиль сзади — словно из выхлопной трубы шел.