— Пушкинских, идиот необразованный, — продолжала верещать рыбина. — Загадывай желание и отпускай меня обратно в море. — Хочу найти портал в человечий мир, — бодро загадал он. Рыба громко вздохнула. — Дурень! Первое желание звучит так: «Хочу новое корыто для старухи». Понял? Он кивнул. — Повтори, дурень! Кивает стоит… — Хочу новое корыто для старухи, — послушно повторил он. — Окей! Теперь отпускай меня, будет тебе новое корыто. Без всякой помощи с его стороны, рыбина махнула хвостом и выпрыгнула из невода. *** Сев в такси, Герман продиктовал адрес отделения — несмотря на то, что рабочий день формально закончился, ему не терпелось начать работу над делом. Оля и Серега проявили солидарность и поехали вместе с ним. По дороге Герман набрал телефон участкового, на чьей территории находился эллинг убитого. — Привет, у тебя там мужика убили… Уже в курсе? Чей это эллинг, хозяина знаешь? — Герман начал делать пометки в блокноте. — Отлично. Нам бы выяснить, кто убитый, документиков-то нет. Без понятия? Жаль… — Ну что он тебе сказал? — поинтересовалась Оля. — Продиктовал адрес хозяина. А про убитого ничего сказать не может. Непонятно, откуда он взялся, почему туда поселился. Но есть шанс, что хозяин эллинга в курсе. — Давайте сейчас к нему смотаемся, — предложил Серега. Таксисту велели поменять маршрут, хотя и не сильно — жил хозяин в городе, в том же районе, где отделение. В темноте ехать по колдобинам большого удовольствия никому не доставляло, но, миновав последнюю остановку автобуса, дорога пошла уже нормальная, улучшаясь все больше и больше по мере продвижения к центру. Хозяин эллинга, Юрий Дмитриевич Присядко, жил в собственном домике, огороженном глухим зеленым забором. За забором громко лаяла «злая» собака, на деле оказавшаяся безвинным корги. Присядко радушия не проявил и отвечал на вопросы прямо во дворе, не пригласив гостей в дом. — Эллинг мой. Сдаю я его летом. Сейчас не сдаю и туда хожу редко — погода не способствует. Весной приберусь, всего делов-то. — Без вашего ведома кто-то может ведь и заселиться? — предположил Герман. — Бывало такое? — Нет, — помотал головой Присядко. — Я прочно закрываю дверь, войти нелегко. Ни разу никто не заселялся. Я бы заметил сразу, что кто-то был в помещении. Но не бывало такого. — Убитый все-таки в ваш эллинг проник, причем дверь не выламывал. Ключи можно от замка раздобыть? Недовольно фыркнув, Присядко пошел в дом. Однако вышел он несколько обескураженный. — У меня две связки ключей: на второй дубликаты на всякий случай, — Юрий Дмитриевич растеряно разводил руками. — Первая связка на месте, а второй нет. Как я мог не заметить!.. Впрочем, неудивительно — запасным я обычно не пользуюсь, только летом туристам выдаю… — Так, придется вам нас пригласить в дом, — Герман начал двигаться к двери. — Вопросики накопились, заодно покажете, где ключи хранили. Дом внутри выглядел несколько аскетично: минимум самой необходимой мебели. На второй этаж вела наружная лестница и, как потом выяснилось, там помещения хозяин тоже сдавал. Сейчас они пустовали — несезон есть несезон. Гостей Присядко усадил в рядок на диван, а сам сел в кресло напротив. — Начнем с пропавших ключей, — Герман понимал, что чаю им тут не предложат, уж не говоря о коньяке, и сразу приступил к делу. — Где они лежали и когда вы их видели в последний раз? Присядко встал и пошел к шкафчику у входа. — В шкафу храню вообще-то обувь. Но вот здесь, на верхних полочках, — всякую мелочь. Запасные ключи тут и лежали. Я их не проверяю — зачем. Если нужно дать кому-то, лезу туда и беру. Никогда вообще не было с этим проблем… — Присядко пошел обратно к креслу. — В последний раз я их видел… подождите, подумаю… Сейчас у нас ноябрь… Значит, в последний раз я их давал женщине, которая в эллинге убиралась. Последние туристы оттуда съехали десятого октября, убиралась она на следующий день. Я туристов проводил, ключи забрал, ей завез. После уборки она привезла их сюда. Все. — Хорошо, теперь поговорим о двух последних днях. Примерно пару дней назад, по показаниям соседки, появился в вашем эллинге убитый. Вспомните, чем вы занимались, как сюда могли проникнуть, чтобы забрать ключи. В комнате установилась тишина. Присядко почесал в голове, позакатывал глаза к потолку и начал медленно говорить, восстанавливая в памяти события последних дней. — Жизнь моя довольно однообразна, а вот вспоминаю, что делал, с трудом, — заметил он философски. — Так, три дня назад я ездил в магазин и на рынок за продуктами. Делаю я это пару раз в неделю. Полдня меня не было. Но дверь и калитку я запер. Никто не вламывался, все как обычно… Остальные дни сидел дома. Не то, чтобы просто сидел в кресле, нет. По саду работал — листья прибирал, дорожку чистил. Обычные дела… — Присядко опять задумался. — Есть один момент. Пожалуй, единственный, когда могли войти. Как раз два дня назад. Утром. Соседский парнишка часто берет мою собаку — она ему очень нравится, и он выгуливает ее по утрам. Понятно, что она и так целый день гуляет, но парню в удовольствие, почему не разрешить. Значит, Степка взял Лизу, а я отправился на второй этаж — там надо было водопровод проверить, последние туристы жаловались, а все недосуг. Был на втором этаже с полчаса где-то. Только в это время мог кто-то незаметно войти и забрать ключи. — Забравший должен был знать, где они, — заметил Серега. — И дежурить у входа, чтобы корги забрали гулять, а вы пошли наверх. Это ж каким провидцем надо быть… И верно — картина складывалась весьма странная. Некий человек, весьма солидного вида, приезжает в городок на юге в несезон. Он хочет поселиться в эллинг, который сдают летом, то есть, в ноябре там не очень комфортно. Он идет к хозяину, чтобы украсть у того ключи, причем удачно подгадывает момент. — А зачем красть ключи? — продолжил размышлять уже вслух Герман. — Вы ведь ему спокойно бы сдали этот эллинг. Еще и порадовались бы неожиданной прибыли. Присядко согласно кивнул. Картина для всех рисовалась крайне нелогичная, даже бессмысленная. — Может, убитый от кого-то прятался? — предположила Оля. — Раз его убили, он мог скрываться и решил спрятаться в эллинге, который вообще не соответствует его статусу, где его искать не станут. — Мысль хорошая, но ничего не дает, — заметил Герман. — Все вопросы остаются: почему именно в ту постройку, почему красть ключи, как подгадал момент кражи… Ладно, мы пойдем, — начал вставать он с дивана. — Хотя, подождите. Никогда не знаешь, что пригодится. Расскажите, откуда у вас эллинг, откуда вы сами родом, родственники близкие, друзья — все такое, что может помочь вычислить убитого, а может и убийцу. — Рассказывать особо нечего, — пожал плечами Юрий Дмитриевич. — В этом доме жили мои родители, они оба умерли, теперь живу я. Женат не был, детей нет. Эллинг купил уж лет десять назад у рыбака. Если надо, посмотрю его фамилию — так уж и не упомню, но документы остались, конечно. Купил, чтобы сдавать. Тогда тот район начали приводить в порядок, туристы туда поехали, а рыбак продавал дешево. Я чуток подремонтировал домик и все. Вот и вся история. Друзей особых у меня нет. Бывает с соседями поболтаем, но я не сильно общительный. Мне собаки и телевизора хватает. — Документы на эллинг, действительно, покажите. Тут не знаешь, за что ухватиться, — вздохнул Герман, а хозяин пошел к двери, за которой оказалась кладовка, где был установлен крепкий сейф. — Ого, у вас там как! — прокомментировал Серега. — Деньги приходится иногда дома хранить. Сейчас-то с карточками стало проще, а раньше много наличных ходило, — объяснил Присядко покупку сейфа. — Заодно и документы там храню. Вообще вещь полезная — если пожар, например, все останется в сохранности. — Он встал спиной к своим гостям, открыл дверцу сейфа и зашелестел бумажками. — Вот, нашел. Герман быстро просмотрел документы о продаже эллинга, числившегося, как и сказала Барбара, гаражом для постройки, ремонта и хранения лодочных средств. — Мужик тот на самом деле был рыбаком и чинил лодки, — сказал Юрий Дмитриевич. — Но работы становилось все меньше, он и решил продать постройку. Так он мне, по крайней мере, тогда объяснил. — Куда потом делся, небось не знаете? — спросил Серега. — Нет, зачем оно мне? Рыбак за раз вывез вещи на старом минивэне, часть оставил — сказал, что это ему не нужно. Лодка вот до сих пор стоит у причала, сгнила вся. Я ее сначала пытался поддерживать в нормальном состоянии, но сил это отнимает, а толку? Туристам как-то давал, но после того, как однажды они спьяну на ней чуть ни потонули, прекратил. Весла от лодки остались. Одно потонуло, второе я затащил в эллинг, в угол поставил для антуража. Сундук еще оставался. Его тоже для антуража… Вроде все. Остальное он вывез, но там в основном были его личные вещи, посуда какая-то… не густо в общем вещичек. Герман сфотографировал договор о покупке эллинга, решив назавтра проверить по базе бывшего хозяина. — На безрыбье и рак рыба, — объяснил он коллегам свой интерес, выйдя на улицу. — Пока сплошные белые пятна в этом деле. — Думаю, многое сразу прояснится, когда мы установим личность убитого, — сказала Оля. — По отпечаткам пальцев может чего пришлют. На улице моросил дождь, но такси вызывать не стали: так никакой зарплаты не хватит кататься туда-сюда. Город затих: туристы давно разъехались, а местные предпочитали в такую погоду вечерами сидеть по домам. Летом в темноте всегда светились многочисленные магазинчики и кафе. Сейчас они стояли с закрытыми ставнями и надписью «закрыто» на дверях. «И чего сюда этого мужика принесло», — в очередной раз подумал Герман… *** Старуха сидела перед новеньким корытом — аж блестело оно на ярком солнце. И вот спрашивается: зачем корыто? Почему корыто? С этими вопросами старуха была полностью согласна. — Зачем, ирод, попросил корыто, когда есть стиральные машины? Просил бы крутую стиралку! Хотя и стиралка не нужна — мы не так много стираем. — Рыбка настаивала. Говорила, надо по пушкинским правилам загадывать, — начал он оправдываться, переминаясь с ноги на ногу. — Мне-то все равно. — Именно! — взревела старуха. — Тебе все равно! Как тут жена исстрадалась, ему безразлично. Наколдовал корыто, а кому стирать в нем? Мне! Мне пряжу свою прясть, стирать. А ты что, старый дурень, делать будешь? На печи лежать? Так ты забыл — у нас землянка, а в ней нет печи, лежать тебе не на чем! В ушах от крика зазвенело: не привычно было его ухо к крикам людским. Но пришлось терпеть — пока не понятно, где выход из миража прячется. — Хорошо, чего ты хочешь? — он понял, что лучше пока старухе не перечить. Вроде, надо избу просить вместо землянки, но лучше уточнить. — Изверг! Дом проси на Рублевке. Напрягшись, он вспомнил престижный район, где жили русские олигархи. — Тебе зачем на Рублевке? Там все очень дорого, — попытался воспротивиться, хотя знал, чем дело кончится. И, правда, понеслось: — Умный что ли очень? Сказано: дом проси! — тут старуха призадумалась. — Погодь! Вертайся назад. Сразу в комплекте проси, два в одном, типа, по акции. Дом и чтоб из крестьян перевели сразу в дворянки. — А если она откажется акцию проводить? — спросил он, вспомнив, что и у рыбы золотой нрав был крепкий. — Твои проблемы, седой. Без дома и титула не возвращайся. По большому счету он бы и рад не возвращаться. Но миражи — штука непростая. С одной стороны, найти сложно, с другой стороны, потом выйти по своей воле тоже нелегко. Пришлось брести обратно к морю. Сзади волочился невод, задевавший за колючки и камни. Опять неожиданно, прямо перед носом разверзлось море. На сей раз оно бурлило сильнее чем в предыдущий. Пена изрыгалась из пучин, волны накатывались на пустынный берег. Он начал закидывать невод — дело шло не ахти. И тут, где-то сбоку мелькнула полоска золотого цвета, а потом и сама рыбка, усевшись на гребень волны, нагло уставилась на него. — Чего, обратно отправила? — спросила она с ухмылкой. — Давай, говори, чего хочет ненасытная старуха. Он поковырял мыском сапога в песке. Подумалось: «Почему я не в лаптях?», но размышлять на эту тему было недосуг.