– Вы не могли бы дать мне контакты близких друзей Хиро… то есть Ёсики? – Фукасэ решил рассказать его отцу о цели своего посещения. Умолчав, конечно, об обвинительных посланиях и инциденте с Танихарой. – Я всегда с трудом заводил знакомства, и Ёсики был моим первым близким другом. Но чем больше я думаю о нем, тем больше понимаю, что я совсем не знал его. Мне даже кажется иногда, что мои приятные воспоминания о времени, проведенном с ним, мне приснились. – А можно спросить, какое из воспоминаний самое приятное? – Отец, похоже, тоже хотел узнать о студенческих годах сына, остававшихся для него тайной. Как ни странно, сделать это было сложно. Потому что вместе они занимались только самыми обыденными вещами. Фильмы, ракуго, рис с мясом… Да, вот что! – Наверное, это звучит скучно, но мне нравилось пить с ним кофе. Ёсики предложил класть в кофе мандариновый мед, и это было очень вкусно. Отец слушал молча и, не моргая, смотрел в глаза Фукасэ, словно пытался увидеть там образ своего сына. Фукасэ стало неловко оттого, что он может поделиться лишь такой жалкой подробностью. Если б здесь был Танихара, отец увидел бы своего сына играющим в бейсбол. А не это ли больше всего порадовало бы отцовское сердце? – Так это он о тебе… – Щеки отца обмякли. – Что? – Брат начал делать мед на нашем мандариновом поле, и жена отправила Ёсики прорву банок… столько ему было не съесть. Мол, он любит на хлеб намазывать… Я ей втолковываю, что все равно это перебор; тогда она решила позвонить ему и спросить. Позвонила, положила трубку с лицом победителя и говорит: мол, Ёсики часть меда отдал своему другу и тот обрадовался. Этот друг, мол, варит очень вкусный кофе. Потом она насторожилась и говорит: «А вдруг этот друг – девушка?» Я, чтобы ее подзадорить, говорю: «Чего тут переживать, конечно, девушка; кофе обычно пьют парочки». – Что вы хотите… – Фукасэ почувствовал, как его лицо налилось жаром, и тыльной стороной руки вытер пот со лба. Отец рассказывал это со смехом, но на его лице промелькнула тень сомнения. Похоже, ему послышался возмущенный голос сына: «Эй-эй, ты чего, я не из таких». – Давай раскроем моей жене секрет «друга с медом». Как вернемся, сможем дать тебе телефон нескольких друзей Ёсики, которые живут здесь. Отец поднял ведро, лежавшее у его ног, зачерпнул оставшуюся воду черпаком и осторожно полил на могильную плиту. Фукасэ подумал о себе, что сейчас словно проходит собеседование, чтобы получить доступ к персональной информации Хиросавы. И вроде как прошел… – Спасибо, – поблагодарил он через плечо и посмотрел еще раз на прохладно блестевшую от воды надгробную плиту. * * * От дома Хиросавы Фукасэ отправился на муниципальный стадион, находившийся у подножия холма. В пять вечера там должна была проходить бейсбольная тренировка у младшеклассников. Только семь человек, недобор! Размышляя таким образом, Фукасэ прошел до скамейки около третьей базы и сел. Так ему было сказано по телефону. Ёити Мацунага, который по очереди отбивал мяч с домашней базы на все оборонительные позиции, мельком посмотрел в сторону скамейки и позвал: «Субару!» Тогда мальчик, стоявший на позиции шорт-стопа, взял у него биту. Похоже, временно он будет за тренера. Мацунага сбоку посмотрел, как Субару отбивает мяч, и подошел к Фукасэ. Тот произнес: – Извини, что отрываю тебя от тренировки… Мацунага сказал, чтобы Фукасэ не вставал, и сел рядом с ним. – Это ты меня извини, что заставил прийти сюда. Просто вечером у меня дела. …Отец рассказал Фукасэ, что Мацунага – друг детства Хиросавы и что он живет поблизости. Унаследовал семейный бизнес и занимается баром. Когда Фукасэ зашел в бар, мать Мацунаги сказала, что по субботам в пять часов он тренирует мальчиков-бейсболистов, и позвонила сыну… – Так ты университетский друг Ёсики? По какому делу? – Ну, у меня не то чтобы дело; просто я хотел расспросить кого-то, хорошо знавшего Хиросаву, что он был за человек. Фукасэ чувствовал себя недостойным Мацунаги, потому что тот так запросто называл Хиросаву по имени – Ёсики… Хотя, возможно, это связано не со степенью близости, а со временем, когда они познакомились. В младшей школе одноклассники тоже называли Фукасэ по имени: «Кадзухиса» или «Кадзу-кун». И не столь близкие одноклассники тоже так его называли. Если в одном маленьком городе живут родители, братья и сестры, сложно понять, кто есть кто по фамилии. – Ты составляешь некролог? Одно время мы тоже хотели сделать здесь такое. Но ни я, ни кто-либо еще не ожидал, что у нас погибнет одноклассник в таком возрасте… все были шокированы. Я предложил всем подготовить послание и пойти с ним, но в итоге никто не взялся и все так и сошло на нет. Фукасэ не мог сказать, что это выглядело бы как-то пафосно, словно они себе цену набивали. Но Мацунага подсказал ему хорошую идею. – Да, именно так. У меня тут появилось немного времени… Я пока не решил, в каком виде буду это делать, но хочу поговорить по возможности со многими людьми. Если он соберет лишь наиболее ценные сведения, потом надо будет сделать что-то подобное, а если ему станут рассказывать все подряд – упорядочить и отсортировать все это. Фукасэ достал из сумки ручку и тетрадку. Он намеревался подытожить все узнанное за день по возвращении в отель – а вдруг забудет что-то важное… Фукасэ перевернул тетрадь и решил писать с другой стороны. Мацунага, увидев, что у того открылась чистая белая страница, и сказав, что «прежде всего этот эпизод», начал рассказывать. Фукасэ и Мацунага вступили в местную бейсбольную команду «Санниз» в четвертом классе младшей школы. Когда им раздали списки школьных кружков, все спортивные мальчики захотели пойти на футбол, и Мацунага не был исключением. Но его отец был тренером «Санниз», и брат на два года старше его тоже был записан в эту команду, так что у Мацунаги с самого начала не было выбора. Но один он идти в бейсбол не хотел. И тогда решил позвать Хиросаву. Не сговариваясь, они каждое утро встречались в одном и том же месте и оттуда шли в школу. Хиросаву никогда не приглашали заниматься бе́гом, но ноги у него были быстрые. В любом случае Мацунага был уверен, что тот не откажется. Как и ожидалось, когда он предложил Хиросаве вместе вступить в «Санниз», приятель без лишних уговоров согласился. Он ответил так поспешно, что Мацунага даже уточнил, не хотел бы он на футбол. – Я люблю и футбол, и бейсбол одинаково, – сказал Хиросава. В том году в детскую команду вступили четверо четвероклассников, в том числе они с Хиросавой. Шестиклассников было четверо, пятиклассников трое, и Мацунага и Хиросава, совсем не успевшие потренироваться, были отправлены в бой. На первом официальном матче Хиросава проявил себя по полной программе. – Я предполагал, что в нем много силы, потому что он такой большой, но его игра удивила даже моего отца. Хиросава, занимая позицию справа, слету поймал мяч, который был практически хоум-раном[9], и бросил его в сторону домашней базы. Мяч описал большую дугу и, не опустившись на землю, оказался в ловушке кэтчера. – Все поражались тому, какой он сильный. Слушая оживленный рассказ Мацунаги, Фукасэ глянул на правого филдера, стоящего перед ним; как раз наступил его черед. Мяч полетел вправо и два раза ударился о землю; филдер подобрал его и изо всех сил бросил. Подачу подобрал игрок второй базы и бросил в «дом». Фукасэ особо не интересовался ни профессиональным, ни школьным бейсболом, но подумал, что именно так мяч обычно и перемещается в этой игре. – Помню, на первенстве младших школ по легкой атлетике он так бросал мяч для софтбола, что прошел на соревнования всего острова Сикоку и в шестом классе занял третье место. – А как он отбивал? – О, тоже очень здорово. В каждой игре обязательно выбивал один хоум-ран. И бант[10] у него отлично получался. А в шестом классе стал питчером… Да уж, Ёсики был очень ловким. Хиросава производил впечатление большого, спокойного человека, и Фукасэ всегда полагал, что окружающие считали его добродушным, нерасторопным, медлительным. Разве он не был, как и Фукасэ, равнодушен к спортивным достижениям? Разве не сидел с угрюмым видом на университетских соревнованиях? Вот тебе и на… – Ничего себе… Если он был такой активный, то, наверное, пользовался популярностью в школе? – спросил Фукасэ, вглядываясь в лицо Мацунаги, беспокоясь о том, не проявляется ли в этих словах его комплекс неполноценности. Но в глазах Мацунаги отражались только воспоминания о Хиросаве и самом себе. – Я же сказал, у нас был популярен только футбол. Все спортивно развитые мальчики пошли туда, поэтому и на префектуральном чемпионате они доходили почти до финала, а девочки в нашем классе даже фан-клуб создали. Бейсбол же остался за кадром. Вот как, думал Фукасэ. Вспоминая свою младшую школу, прикинул, что в самом деле у них в классе на лидирующих позициях также были мальчики из футбольного кружка. – Поэтому в средней школе я тоже пошел на футбол. – А Хиросава тоже? – Нет, он остался в бейсболе. Точно. То, что Хиросава был в бейсбольной секции в средней школе, Фукасэ слышал от него самого в доме в Мадараока. – А почему ты не позвал его в футбол? – Так в средней школе все уже сами решают, что хотят делать. Я же не буду говорить, мол, хочу стать популярным, пойдем в футбол… Так Мацунага постепенно отдалился от Хиросавы, и в старших классах они тоже пошли разными дорогами. Мацунага, так ни разу и не попав в основной состав, вернулся к бейсболу, а Хиросава перешел на волейбол, и они не пересекались ни на тренировках, ни на соревнованиях. – Но, когда случайно сталкивались, мы болтали о том, о сем… В последний раз я говорил с ним летом за год до аварии. Спросил, хорошо ли он живет; он ответил, что и здесь ему жилось неплохо и что он собирается на ночную игру. – Ночную игру? По бейсболу? – Ну а какую еще? – Мацунага встал, сложил руки в рупор и прокричал детям: «Все, перерыв десять минут!» Фукасэ принял это как знак того, что пора сворачиваться, и закрыл тетрадь. – Спасибо. Я не знал, что Хиросава был звездой бейсбола; хорошо, что ты рассказал. – Вот что. – Мацунага смущенно почесал голову, и, как будто что-то вспомнив, достал из кармана мобильный телефон. – Я спрошу у одноклассников Ёсики, не смогут ли они с тобой поговорить. – Правда? Хорошо бы завтра в течение дня… – В течение дня? Ну, давай я попрошу тех, кто сможет, собраться завтра. – Ой, я бы… – Фукасэ не успел договорить, как Мацунага начал писать сообщение. Он хотел сказать, что лучше встречаться один на один, чтобы выяснить не только общие сведения, но и задать вопросы о тех случаях, когда каждый из них смог узнать Хиросаву поближе. – Все разъехались, поэтому будет хорошо, если человека три смогут. Фукасэ, ты у Ёсики остановился? – Нет, в бизнес-отеле «Нагиса» около станции. – Ясно. Тогда давай я сообщу тебе по телефону или на почту. Фукасэ не очень хотелось давать свои контакты, но, наверное, так будет проще… Он достал мобильник из сумки. – И все-таки… – произнес Мацунага, глядя на экран телефона и набирая текст. – Когда вспоминаешь Ёсики, не верится, что такой человек, как он, мог ошибиться в управлении машиной. * * * Фукасэ снова поднимался в гору к дому Хиросавы. Он был приглашен на ужин. В спину ему палило заходящее солнце, и рубашка-поло была вся мокрая от пота. Неприятное ощущение… Вдруг ему вспомнились слова Мацунаги, сказанные напоследок. Значит, некоторые друзья Хиросавы не верят, что причина аварии заключалась в неопытности Ёсики как водителя, хотя они прекрасно знают, что он получил права менее чем за полгода до трагедии… Такая мысль приходит в голову даже Мацунаге, который, будучи другом детства, не общался близко с Хиросавой со средней школы. Наверняка есть и еще люди, испытывающие похожие сомнения… В качестве благодарности, в том числе и за телефонный номер Мацунаги, Фукасэ зашел в бар и купил вина для отца Хиросавы. Правда, дарить ему алкоголь казалось ему несколько неуместным, хотя тот и не знал всей правды. Может быть, для Фукасэ это будет нелегко, но надо бы купить для семьи Хиросавы кофе из «Кловер кофе». Тогда он смог бы приготовить его им… Тогда они, наверное, обрадовались бы, вспомнили бы, что их сын рассказывал об этом кофе…