Он представлял себе, что внутреннее море Сэто зеленоватого цвета, но спокойная водная гладь, простиравшаяся пред ним сейчас, была чисто голубой, словно отражала в себе летнее небо. Наверное, Хиросава крутил педали и думал, какое красивое сегодня море… Да нет, для него это было обыденностью, а восхищаются красотой моря или свежестью морского воздуха только приезжие. Фукасэ сошел с основной дороги, взобрался на возвышенность, с которой открывался вид на море, и открыл пакет с сэндвичами. Если б он родился в этих местах, то ездил бы с Хиросавой в школу и обратно. После уроков они уплетали бы булочки и рисовые колобки онигири и, любуясь морскими видами, обсуждали бы, куда будут поступать… «Фукасэ, я хочу на год поехать за границу». Может быть, Хиросава сказал бы ему так… В какую страну он хотел поехать, интересно? Когда Фукасэ открывал старый ноутбук Хиросавы, чтобы проверить принтер, у него промелькнула мысль: а что, если там осталась история поисковых запросов? Но потом подумал, что вторгается в личное пространство семьи Хиросавы, и постарался не залезать никуда, кроме тех папок, которые были необходимы. Если б он нашел историю поиска относительно аварии… Стоп. Фукасэ сделал глоток холодного кофе. Мобильный Хиросавы сгорел, но ноутбук-то цел! Там же могут быть контакты близких ему людей. Хотя вообще сам Фукасэ знал только электронную почту Хиросавы. Даже если Фурукава – реально существующий друг и если, как считает Танихара, у Хиросавы была девушка, скорее всего, он общался с ними по телефону. Нужно будет спросить у одноклассниц по поводу его девушки… Фукасэ допил кофе, встал лицом к морю и потянулся. Сегодня он встретит еще одного Хиросаву. Нельзя сказать, что он был во многих гостиницах, но, сидя в чайном уголке на первом этаже бизнес-отеля «Нагиса», Фукасэ решил для себя, что отели принадлежат не местным жителям, это территория чужестранцев. Грубо говоря, это как посольство. Особенно бизнес-отели. В них не проводятся свадьбы, корпоративы и прочие мероприятия для местных жителей, поэтому об их существовании знают, но никогда туда не заходят. Такое ощущение возникло у него, наверное, потому, что в разговорах, которые он слышал здесь вокруг себя, никто не говорил на местном наречии. Фукасэ был один и, конечно, не чувствовал этот отель своей территорией. Однако если б он сидел тут и вел оживленную беседу с несколькими знакомыми, то и не подумал бы, что находится в чужом городе далеко от дома… На самом деле ощущение того, что он находится в префектуре Айти, было очень размытым, поскольку три бабушки за дальним столиком очень громко разговаривали на кансайском диалекте. – Фукасэ-сан? Он засмотрелся на бабушек и с опозданием заметил, что к его столику подошли две девушки. – Да. Фукасэ встал и вытянулся в струнку, словно встречался с партнерами по работе. Когда они сочли это забавным и засмеялись, он почувствовал, что на лбу у него выступил пот. Но тут же сказал себе, что они – его ровесницы, и кое-как смог представиться. Они по очереди назвались: Аои Ёсиумэ и Маю Уэда. Обе одеты просто – значит, местные. Сообщение ему писала Маю. Фукасэ заметил, что, помимо сумки, на плече у нее висит нейлоновый пакет, в котором мог быть школьный альбом. – Давайте сядем, – проявила инициативу Аои. Девушки сказали, что здесь вкусные блинчики, и Фукасэ, хотя и не был голоден, заказал блинчики без начинки и кофе. – Маю, ты училась с Хиросавой все время с младших классов до старших. Давай ты первая будешь рассказывать. С приходом местных жителей атмосфера так резко изменилась, что Фукасэ уже не понимал, как он мог хоть на мгновение подумать, что бизнес-отель – территория чужаков. Аои называла Ёсики «Хиросава». Фукасэ чувствовал возбуждение, предчувствуя, что скоро точка станет линией, что речь пойдет о знакомом ему Хиросаве. – Расскажите о нем что угодно, что хотите, – с надеждой обратился он к Маю. Та немного смущенно провела указательным пальцем по лбу. – Я пришла по просьбе Ё-тяна, но в старшей школе я общалась с Ёсики не больше его. Мы с ним просто были в одном классе – на третьем году средней школы. Но все равно она называет его запросто – Ёсики… – Необязательно углубляться в подробности. Например, если б вам сказали составить пять предложений о том, кто такой Ёсики Хиросава, что бы вы сказали?.. В таком вот духе. – Это сложнее, чем на контрольной по родной речи… – Ну, тогда как в игре в ассоциации. Какие слова будут ассоциироваться у вас с «Ёсики Хиросава»? – Ну, конечно, первым делом «большой»! Еще «высокий», – с воодушевлением сказала Маю. – «Хорошо учится». Правда, об этом я узнала только во второй половине учебного года. Мы тогда были в одном классе в средней школе. На математике учитель дал сложную задачу в виде викторины. Сказал, что того, кто решит ее, он сегодня отпустит с уроков. Никто не поднимал руку; тогда учитель спросил: «Что, Хиросава, и ты не решишь?» Я тогда удивилась, неужели Хиросава такой способный… Он не хвастался, что у него высший балл, вот я и не знала. Когда же ему сказали приступать к решению, он запросто так начал – и решил. Еще про него можно было сказать «тихий, спокойный»… «Да, это похоже на Хиросаву», – подумал Фукасэ. – Еще он очень хорошо бросал мяч на бейсболе, этим выделялся… Маю рассказала, что однажды мальчишки-заводилы подговорили класс игнорировать одного мальчика, слабого характером. – Мы не хотели, но, если не согласишься, класс отвернется от тебя. Все нехотя подчинились, и только один Ёсики как ни в чем не бывало здоровался с тем мальчиком. Почему-то Фукасэ почувствовал себя на одной волне не с Хиросавой, а с тем мальчиком. Какая надежная опора появилась у него! Он ощутил в груди тепло, словно это его самого защитили от одноклассников. – Так потом, наверное, на него самого стали нападать? – Да, стали называть предателем. Но он был такой огромный и сильный, что все боялись его доставать. Ёсики, видимо, понимал это, когда защищал того мальчика. Фукасэ был абсолютно согласен с Маю. – Нет, тут дело совсем не в физической силе, – возразила молчавшая до этого Аои. – Типа, если ты большой, можно идти против лидеров – вы что, ребята, и вправду так думаете? Говоря «вы», она смотрела на Фукасэ. Мол, так очень удобно считать тем, кто сам труслив. Ему не хотелось, чтобы она это сказала. Он это и так вполне знает. Наверное, и Маю тоже. Но все же Фукасэ действительно в какой-то мере так считал. Будь он сантиметров на пять повыше ростом, немного посильнее, не будь у него сутулых плеч, он был бы смелее – в той же мере. Он стал бы активным… Впрочем, не может быть таких изменений в характере просто от увеличения комплекции. Ну, может, подобострастным быть перестал бы, вот и всё… – На нас очень сильно влияет то, что мы видим глазами. Не все же могут, как ты, прямо высказывать свое мнение, – быстро возразила Маю, наверное привыкшая к манере Аои. – Есть люди, которые, оправдывая себя, идут вместе с толпой; они более ловкие, их жизнь лучше и интереснее, чем у остальных, – продолжала Аои, не грубо, но бескомпромиссно. Маленькая, худенькая девушка, нельзя сказать, что симпатичная или, тем более, красивая, самой невзрачной наружности… Если она и раньше вот так отстаивала справедливость, наверное, среди сверстников ей приходилось нелегко. Фукасэ вспомнил свою среднюю школу – и у него в классе были такие… Однажды он пришел в школу и почувствовал: что-то не так. Его игнорируют. Он понял это почти сразу. И так-то лишь несколько человек здоровались с Фукасэ, которого в принципе почти никто и никогда не замечал. Даже если утром он сталкивался нос к носу с одноклассником у дверей класса, тот обычно просто молча проходил дальше. Это был не игнор – просто бессознательное действие. Но в тот день Фукасэ избегали совершенно сознательно. Все обходили его так, будто кто-то установил правило: нельзя приближаться к нему больше чем на метр. Или убегали от него… Тут уж хоть кто заметит. Фукасэ не знал, кто главарь заговорщиков и чем он их обидел, но решил, что нужно потерпеть недельку и все встанет на свои обычные места. Притворился, что никак не реагирует на их действия, и напустил на себя равнодушный вид. Но тут… «Вам не кажется, что-то тут не так?» – воскликнула одна девочка, стукнув по парте кулаком, прямо во время урока родной речи, который вел их классный руководитель. И рассказала ему перед всеми, что Фукасэ игнорируют. Урок плавно перешел в классное собрание, и на вопрос учителя: «Кто игнорирует Фукасэ?» – все, кроме девочки, выступившей с обвинением, по очереди подняли руки. Потом, так и не называя зачинщика, по очереди встали и извинились перед Фукасэ, после чего игнору пришел конец. Позже эта девочка подошла к нему и сказала: «Вот, в следующий раз ты должен говорить за себя сам, если тебе что-то не нравится. А то сейчас все забудется, и они опять начнут…» Он бы с бо́льшим удовольствием ударил эту девочку, чем зачинщика… – Фукасэ-сан, вы, наверное, думаете, что я ужасная? – Что?.. Фукасэ невольно опустил руки, готовые подняться. Если он дотронется до лица, покрытого по́том, это будет означать утвердительный ответ на вопрос Аои. Очень вовремя принесли заказ. Его блины были просто с маслом, у девушек – со взбитыми сливками, похожими на мягкое мороженое, и красной клубникой. – Давайте есть! – бодро сказала Маю. Наверное, хотя она и привыкла к характеру Аои, все равно не ожидала, что та будет проявлять его по отношению к Фукасэ, которого видит в первый раз. – В свое время здешние оладьи были очень популярны и у местных. Но когда начался бум блинчиков, в меню оладьи поменялись на блины, и тут стало как-то по-другому… Ёсики наверняка тоже здесь ел. В ответ на старания Маю сменить тему Фукасэ заметил, что блинчики выглядят очень вкусно, и начал их разрезать. – Слова и действия совсем не обязательно должны сочетаться. Почти все осознают, что их собственные поступки оставляют желать лучшего. Но за счет этого и создается мир. К примеру, если указать человеку на нечто неправильное, что он сделал, не обратив на это особого внимания, человек может захотеть это исправить. Но если тебя тычут носом в то, что ты и сам осознаёшь, ты не захочешь это исправлять; тебе просто станет стыдно, и ты будешь лишь упрямиться и спорить… Пока Фукасэ и Маю активно жевали блинчики, Аои вещала, даже не притронувшись к ножу. Да уж, вот ее слова и действия точно не сочетаются. Стараясь не встречаться с ней взглядом, Фукасэ выругался про себя и сосредоточился на блинах. – Противоречие, правда? Но это не я придумала. Это сказал мне Хиросава. Он положил нож и поднял голову. – Ну наконец-то посмотрели мне в глаза… Можете продолжать есть, но послушайте, что я скажу о Хиросаве. – Извиняюсь… – сказал Фукасэ так тихо, что засомневался, услышала ли она его. Затем повернулся к Аои и стал слушать. В первый год старшей школы они с Хиросавой были в одном классе. Во втором семестре началась травля одного ученика. Этот мальчик, который в средней школе находился в тени, начал активно проявлять себя на спортивных соревнованиях и творческих конкурсах, и несколько одноклассников, которым это совсем не понравилось, стали его доставать. Аои была из другой средней школы, поэтому наблюдала за всем этим со стороны. Но однажды произошло недопустимое. – Мальчики, которые до него докопались, до этого всегда запросто называли его по имени, а тут вдруг начали называть какой-то незнакомой фамилией. А потом извиняются, говорят, мол, ой, это же тебя в средней школе так звали, мы ошиблись, – и смеются… То есть они всем дали понять, что родители мальчика развелись, и подшучивали над этим. Здесь уже не только Аои почувствовала раздражение, пусть никто и не выступал против. Но что вообще можно сказать в таком случае? «Замолчи»? – И что вы сказали? – Сказала, что если уж для них золотое время средней школы прошло, это не повод сейчас катить бочку на более успешных учеников. Да, она выражалась без обиняков. За такое и получить можно… – Ну и как, пронесло? – Нет. Они пришли ко мне и со всей силы пнули стоящую передо мной парту. И это должно было быть еще только началом… Аои очень испугалась. Угол парты въехал ей в бедро, стул с грохотом опрокинулся, а пенал и учебники, лежавшие в столе, рассыпались по полу… – Никто не помог мне. Даже те, кого я считала друзьями. Даже тот самый мальчик, которого я защищала, просто стоял и наблюдал издали. Я не могла больше ничего сказать. Просто пыталась изо всех сил не заплакать. И тут пришел Хиросава… Он не сказал им прекратить. И не встал на ее защиту. Просто поднял упавший стул, собрал разбросанные учебники и тетради. Тут хулиганы, пнувшие парту, прикусили языки и вышли из класса. С тех пор никто не трогал ни Аои, ни того мальчика. В голове Фукасэ возник отчетливый образ Хиросавы, молча подбирающего учебники. Наверное, одна только его широкая спина уже обладала устрашающей силой. Но Фукасэ допускал, что Хиросава тогда выступил, не бравируя своей физической силой. В нем не было и капли желания судить, кто прав, а кто виноват. Он просто хотел уладить конфликт и прекратить издевательства. Если он может остановить что-то плохое, то без колебаний будет действовать. Он был такой… Поэтому-то и выпил тогда пива. Фукасэ был тронут до слез. А Аои тем временем продолжала говорить… Она поблагодарила Хиросаву, и они стали переписываться. У Аои мысль и действие были неразрывны, и поэтому иногда ее раздражала переписка по телефону. Тогда она звонила ему. Слова Хиросавы, которые Аои только что пересказывала, она слышала по телефону.