– Водки, – мрачно заявил Федор. – Двести грамм. – Что-то случилось? – сочувственно предположила Катя. – Да. Я хочу… я должен… спросить у вас совета. Я не знаю, у кого еще, а меня это мучит… сильно мучит. Из-за меня страдает невинный человек. Но я не знаю, что делать! Я не могу больше! «О Рите он, что ли? – догадалась Катя. – Не знает, прилично ли с ней сейчас встречаться? Конечно, прилично, только втихаря». – Федор, какой адрес второй квартиры вашего отца? – быстро проговорила Таня. Вообще-то ей не свойственна подобная бестактность, однако дух архивиста, очевидно, взял верх над вежливостью. – Ленинский сорок два, – машинально ответил Федор и горячо продолжил: – Девочки, помогите мне, пожалуйста! Я должен с кем-то посоветоваться, поделиться. Я не сплю ночами, все думаю. Что мне делать? – Так поделитесь, – ласково улыбнулась Катя. – Иру Илюшину хотят арестовать за то, что она была на месте преступления и имела мотив, так? Но там была не только она. Был еще один человек, я сразу знал об этом, но скрывал. Потому что у нее тоже есть мотив, а я не мог допустить, чтобы ее арестовали! Даже если она убила – не мог. И я промолчал. А теперь все думаю об этой девочке… возможно, она не виновата ни в чем, но Лайма настоит, и ее посадят в тюрьму. Посадят из-за меня. Господи, как мне плохо! Я запутался. Ищу выхода и не нахожу. Со мной никогда такого не было. Я заснуть не могу без снотворных, все думаю, думаю и не знаю, как быть! Федор вцепился руками в волосы, словно желая сорвать с себя скальп. Катя, несмотря на переполнившую душу жалость, судорожно приводила в порядок свои мысли. Кого пытался защитить Федор? Безусловно, Маргариту. Но, защищая Риту, он подставлял Иру, и его замучила совесть. Хорошо, он не знает, что Ира теперь вне подозрений. Благодаря этому он расскажет правду. Бедному парню надо лишь немного помочь, подтолкнуть. Он из тех, кто нуждается в опеке. – Вы видели в тот вечер на даче Риту Селину, да? – Ну… не видел. Просто знаю, что она там была. – Откуда? Федор смутился, даже покраснел. – Ну… мы… мм… мы с ней… короче, я могу узнать ее по… ох… – Он решился. – Мужчина узнает любимую женщину и в темноте. Я ни с чем не перепутал бы ее запах. «Я тоже», – усмехнулась про себя Катя, вспомнив Ритины «французские» духи. А через миг нахлынуло другое воспоминание – Федора рвет прямо у трупа отца, и Катю тоже подташнивает. Задним числом все прояснилось. Может, Федор ощущал чарующее амбре, это надо уточнить у Фрейда, зато Катю явно тошнило от вони. – Я убеждал себя, что мне почудилось, – с отчаяньем продолжил Федор. – Хотя знал, что это не так. Даже на рубашке отца сохранился ее запах… я специально проверил. Я подлец, да? Все думал – настоящего убийцу быстро найдут, и мне не придется бросать тень на Маргариту. Если она и была там, то только ради меня. Она готова ради меня на все, понимаете? Она бы ни за что меня не выдала, никогда. И я бы ее не выдал. Но когда представлю – девочке восемнадцать, а ее в тюрьму… там не выдержит и взрослый. При двух равноценных подозреваемых Лайма не посмела бы требовать ареста кого-то одного. А Маргарита наверняка ни в чем не виновата, ее никто не тронет. Не знаю, не знаю. Что мне делать? Посоветуйте, помогите! – Поговорить с Ритой начистоту, – посоветовала Катя. – Спросить, во сколько она там была и почему. Возможно, она сумеет доказать, что не убивала. – Это и есть самое страшное, – мрачно произнес Федор. – Я говорил с ней вчера. Увидел ее в этом вашем жутком списке – и не выдержал. Я ведь думал, она все понимает и не обижается. Я объяснил ей, что мы расстались временно, что к отцу надо быть снисходительной. У него был душевный кризис – кризис среднего возраста. Он вдруг понял – жизнь проходит, а он тратит ее на пустяки. Нельзя обижаться на человека, который перестал любить и уважать сам себя. Я должен был помочь отцу пережить тяжелый период, а потом вернулся бы к Маргарите, и отец не возражал бы, я уверен. Он возражал лишь потому, что был надломлен. Я думал, Маргарита поняла все это. Но оказывается, она бывала на сайте, где ненавидели отца. Меня это вчера поразило. – Разве вы не знали? – неожиданно вмешалась Таня. – Рита несколько месяцев назад показывала вам сайт. – Да? Я не помню. Наверное, не обратил внимания. Я уверен, что посоветовал бы ей выбросить это из головы. Виртуальное общение в корне порочно. А виртуальное общение, основанное на ненависти, порочно вдвойне. Ненависть одного умножается на ненависть другого, а потом – страшный конец. Страшный. – Рита призналась в убийстве? – уточнила Катя с грустью и облегчением одновременно. – Нет. Хуже. Маргарита солгала мне. Она уверяет, что не была на даче. Что даже не помнит, где эта дача расположена. Хотя мы ездили туда несколько раз, и она должна помнить. И я знаю, твердо знаю – она была там. Я был уверен, что Маргарита не солжет мне никогда. Наши отношения… неважно, я не хочу об этом говорить. Но она солгала, и мир рухнул. Я не знаю теперь, что мне делать. Катя вздохнула. Вопрос и впрямь нелегкий. – Надо рассказать все Полухину, Федя. Я понимаю, это ужасно, но он должен узнать, а то будет хуже. А Рита, может, и не виновата. Пришла последней, испугалась трупа и убежала. Со страху наврала вам, а теперь стыдится признаться. Не ждите от женщин логики. Мы часто сами не понимаем, почему так себя ведем. На деле Катя была убеждена, что женщины куда разумнее мужчин, но уж очень хотелось помирить Федора с Ритой. А аргумент о женском скудоумии прекрасно действует на любого мужчину. – Выдать Маргариту полиции? – переспросил Федор таким тоном, словно ему предложили лично отрубить возлюбленной голову. – Могу я, – пожалев беднягу, кивнула Катя. – Вам действительно неудобно. – Нет, – возразил Федор, – это невозможно. Я не имею права перекладывать свой крест на чужие плечи. Я… у меня еще есть время – до завтра. Возможно, Маргарита скажет мне правду, и мы пойдем в полицию вместе. – Да, это было бы лучше всего. – Вы очень помогли мне. Очень. Спасибо! – Федор благодарно посмотрел на Катю – той даже стало стыдно. Она ничем не помогла, хотя должна бы. Он такой беззащитный, не приспособленный к жизни. Как не совестно Рите ставить его в неловкое положение? А еще считает, что влюблена… – Так вы завтра расскажете Полухину или это сделать нам? – бестрепетно уточнила Таня. – Сам… я сам, я должен сам, – растерявшись от жесткости ее тона, пролепетал Федор, вскочил, уронив стул, и ринулся к выходу. Катя укоризненно обернулась к подруге. – Знаю, что ты его не любишь, но человек обратился к нам за помощью. Могла бы с ним помягче. Он и без того страдает… – Отчего же он страдает? – холодно осведомилась Таня. – Я понимаю, – сообразила Катя, – тебя обижает, что он сразу не сказал правду милиции ради Иры. Но речь идет о его любимой девушке – тут нужно сделать скидку. Вспомни, он всегда пытался Иру защитить. Я его понимаю. Я бы на его месте тоже не могла решить, выдавать Риту или нет. – По-моему, он это уже решил. Обращаясь к нам, он не мог не понимать, к чему это приведет. То, что знают трое, перестает быть тайной. Но ему хочется ублажить свою совесть за чужой счет. Вроде бы это не его решение, а наше. Не он выдал, а мы. Удобный подход! – Не придирайся. Сомневаюсь, что он был способен рассуждать разумно. Ты видела его лицо? Уверена, он и впрямь не спит ночами. – Да, ты права. Не знаю, чего это я взъелась. Наверное, у меня портится характер – как и положено старой деве. Не люблю мужчин, норовящих сесть женщине на шею. Как только Рита это терпит? – Она не терпит, – уверила Катя, – ей нравится. Кстати, про запах и я могу подтвердить. Я, конечно, не нюхательных дел мастер, однако на месте преступления пахло Ритиными духами. – Сразу, как ты обнаружила труп? – Ну… не знаю. Сразу мне было не до нюханья. А вот когда Федора тошнило, я точно подумала, что меня тоже тошнит. Только его от нервов, а меня, полагаю, от запаха. – А могла Рита появиться уже после тебя? – помолчав, спросила Таня. – Подойти к телу, пока ты стояла у окна дачи и слушала, как Лайма ругается с Федором. – Думаю, да. Не знаю. Если это так, странно, что она скрывает правду от Федора. Скрывать убийство – я понимаю, но невинный визит… Зачем? Да еще зная, как серьезно Федор относится к взаимной откровенности. – Ну, мы, женщины, сами не ведаем, что творим, – передразнила Таня. – Этакие амебы, научившиеся держать в руках поварешку. – Раз мужчинам приятно так считать, чего бы их ни порадовать? А коли без шуток… неужели Рита – убийца? – Не знаю, – пожала плечами Таня. – Мне не верится. Как ты думаешь, долго на свежем воздухе держится запах? Жуков появился на даче где-то в семь десять. Если правда, что он не убивал, выходит, убийство совершено не позже семи. Ты была на месте полвосьмого, а милиция небось приехала в восемь. В помещении запах вполне продержится час, но в открытой беседке… – Надо сказать это Федору! – обрадовалась Катя. – Не надо. Пусть решает свои проблемы сам. Не пора ли ребенку взрослеть? Как-никак двадцать пять. Кстати, ты слышала адрес тайной квартиры Турищева? – Да, – неохотно признала Катя, – ты была права. Кто бы мог подумать? Можешь чувствовать моральное удовлетворенье. А я его почувствую, когда наконец узнаю, кто убийца. Но ввязываться в расследование больше не собираюсь. Хватит с меня! Глава 15 Она действительно верила в то, что говорит. Однако на следующий день Кате позвонили сперва из одного издательства, потом из другого. Схема была одинакова. «Катя, говорят, вы ушли из “Арта”? Правильно сделали, “Арт” теперь неперспективен. Нам очень нужны такие художники, как вы. Свободный режим, конечно, как же иначе. Надо бы лично встретиться и все обсудить. Кстати, правда, что именно вы нашли труп Турищева? Как интересно. Вы, конечно, будете сегодня на презентации? Я понимаю, вас рвут на части, но наше предложение наверняка окажется самым лучшим. Я обязательно к вам подойду». Идея Кате понравилась. Действительно, почему бы не заявиться на презентацию? С одной стороны, шанс найти новую работу. С другой – приятно будет помозолить глаза Жукову с Лаймой (исключительно из вредности, без всякого намека на расследование). С третьей – любопытно, как же все пройдет? Грех не увидеть финал столь запутанной интриги собственными глазами. К угрозам Жукова Катя решила всерьез не относиться. Мало ли что несет мужчина, если задеть его самолюбие? Судя по звонкам конкурентов, он не подверг блудную овцу остракизму в издательском мире. А уж тем более вряд ли наймет хулиганов, дабы Катю покалечить. Не совсем же он дурак? Зачем рисковать ради того, что не принесет тебе ни малейшей пользы? Катя срочно принялась приводить себя в порядок – да что там в порядок, в боевую готовность, – и в Дом писателя она входила в полной уверенности, что ни один мужчина не отведет от нее глаз, а Жуков, тот и вовсе сдохнет от злости. Однако первым она обнаружила совсем другого – милиционера Дениса Полухина. – Что вы тут делаете? – удивилась Катя. – Я человек простой, но тянусь к культуре, – ехидно пояснил он, и Катя улыбнулась собственному простодушию. Ясно ведь, что Денис пришел по долгу службы и что он ни за что на свете в этом не признается. На Жукова Катя не обращала внимания. Ну, не замечала она такого малопривлекательного мужчину, когда вокруг вьется тьма красавцев! Пусть не тьма, пусть не красавцев, однако тактика себя оправдала. Сергей ерзал, словно уж на сковородке. Вообще-то ему сейчас хватало других забот, кроме как развлекать ничем не примечательных гостей, но, очевидно, Катины обтянутые итальянскими колготками ноги манили его не меньше, чем грядущий доход с продаж. – Катя, – наконец прямо обратился коммерческий директор. – Добрый вечер. – Добрый вечер, Сергей Васильевич, – улыбнулась Катя. – Кажется, начало задерживается? – Да. Не можем найти Федора. На редкость необязательный человек. Не знаешь, где он может быть? – Дома? – предположила Катя. Второй вариант, о Рите, она высказывать не стала. Если парочка хочет побыть наедине, грех им мешать, и пропади пропадом все презентации. – Домой к нему уже поехали. Он сам поставил условие, чтобы его сюда пригласили и дали выступить. Как сыну, доблестно завершившему труд отца. Небось, надеется примелькаться в нашем кругу. А теперь вот опаздывает. А, плевать! Катя, я был не прав. – В чем? – удивилась Катя.