Расспросы Рози сводили Джеффри с ума. Я использую это выражение не только в фигуральном смысле. Наконец он сломался и поведал ей, что Петроу умер в результате ужасного инцидента, в который был вовлечен близкий ему человек; стремясь защитить его, он тоже оказался вовлеченным в это дело. Рози сразу же догадалась, что он имел в виду свою сестру, и решила сообщить об этом полиции с тем, чтобы избавить Джеффри от владевшего им чувства вины. Рози намекнула ему, что поговорит об этом с мистером Броком на следующем же сеансе акупунктуры, а Джеффри, запаниковав, поведал обо всем Лауре. Бимиш-Невилл, рассказывая о перипетиях этого дела, казалось, постепенно терял контроль над своей речью. Язык у него начал заплетаться, он стал испытывать трудности с артикуляцией, картавил, произнося букву «эр», и проглатывал окончания слов. — Не торопитесь, Стефан, — наставительно, но мягко посоветовал Брок. — Ко мне пришла Лаура и передала рассказ Джеффри. Я сказал, чтобы она ничего не делала, пока я не переговорю с Рози и не урезоню ее. Чтобы выиграть время, я, мистер Брок, положил в ваш стакан с апельсиновым соком, который вам педали в тот день на ленч, снотворное. Мне были нужны гарантии, что вы не сможете с ней разговаривать. При этом я должен был вести себя как ни в чем не бывало. Когда вы уснули, мне позвонили на мобильник и вызвали в офис, и я вышел из комнаты, делая вид, что это не я приложил все усилия к тому, чтобы вы с Рози не смогли остаться наедине и поговорить. Когда я вернулся… Короче, все, что я могу об этом сообщить — это то, что жестокость расправы, учиненной над Рози, никак в моем представлении с Лаурой не соотносилась. Эта жестокость вызвана жесточайшим стрессом, накапливавшимся в ней все это время. Должно быть, он вырвался наружу с силой, подобной силе взрыва. С этого момента Лаура испытывала невероятные душевные страдания. Последней каплей явился тот факт, что в убийстве обвинили ее брата. Должно быть, в силу всего этого она к вам и пришла. Но я вам ничем помочь не могу. Она — моя жена. Его голова поникла, а глаза закрылись. Кожа у него стала пепельно-серой, а дыхание — затрудненным. Кэти и Брок обменялись взглядами. Никто из них не сомневайся в искренности исповеди Бимиш-Невилла. Казалось, то, с чем ему пришлось жить, окончательно его доконало. — Ваша жена знала, что Рози была беременна? — тихо задала вопрос Кэти. Глаза Бимиш-Невилла распахнулись и удивленно замигали. — Беременна? Я не имею об этом ни малейшего представления. — Если знала, то могла ли предполагать, что, возможно, вы отец ребенка и что история повторяется? У Бимиш-Невилла отвисла челюсть. — Боже мой! — простонал он. — Где ваша жена, Стефан? — спросил Брок. Его голова безвольно качнулась. — Не знаю… Я думал, что вы ее видели. Мы с некоторых пор избегаем друг друга. Возможно, она сейчас в коттедже. — Я схожу и узнаю, — сказала Кэти, повернувшись к Броку. — А вы побудьте с ним. Брок согласно кивнул. — Будьте осторожны, Кэти. Может, мне вызвать подмогу? — Нет. Мы еще не на этой стадии. 24 Кэти начала поиски Лауры с того, что спустилась в полуподвал и проверила ее офис, после чего подергала за ручки дверей терапевтических кабинетов в центральном коридоре, но все они были заперты. Тогда она прошла в конец коридора в западном крыле, открыла наружную дверь и вышла в ночь. Оказавшись на воздухе, она сделала пару шагов вперед и осмотрелась. В большом доме еще кое-где горели окна, но среди деревьев, там, где находились коттеджи, не было видно даже малейших проблесков света. Кэти подумала о том, сколь разительно отличается дневной воздух от ночного. Последний был исполнен прохлады, тишины и таинственности. В отдалении, где в зарослях сгущалась тьма, заухала сова. Кэти повернулась на звук и осознала, что стоит лицом к храму Аполлона. Неожиданно она заметила в той стороне тусклый отблеск света. Еще не приняв никакого решения, она зашагала в этом направлении, как если бы ее ноги получили приказание откуда-то свыше. Зрелище выступившего из зарослей серого, будто призрачного остова храма заставило ее сердце учащенно забиться. По пути она пару раз останавливалась и бросала взгляд на фасад храма, пытаясь определить, в самом ли деле в здании горит свет или это лишь отражение огней большого дома в его стеклянных дверях. Но когда она поднялась по ступеням и подошла к дверям, то поняла, что не ошиблась. Дальний конец храма и в самом деле был освещен тусклым светом, пробивавшимся из-под решетки в полу над органным отделением. Одна из дверных створок была приоткрыта, однако не настолько широко, чтобы в эту щель можно было протиснуться. Помня, как скрипела эта дверь при попытке ее открыть, Кэти стиснула дверную ручку в ладони и потянула дверь на себя, одновременно пытаясь чуть ее приподнять, чтобы избежать скрипа. Это ей почти удалось, однако, когда она, проникнув в здание, отпустила дверь, старые заржавевшие петли взвизгнули. Она замерла и, задержав дыхание, некоторое время стояла без движения у входа, прислушиваясь и всматриваясь в сумрак зала, но ничего не услышала и не увидела. Возможно, храм все-таки был пуст. Что же до открытой двери и горевшего в подвале света, то это можно было списать на небрежность обслуживающего персонала, лишившегося своего руководителя в лице управляющего Джеффри Парсонса. Через некоторое время Кэти двинулась вперед, замедляя шаг по мере того, как она приближалась к бронзовой перекладине в стене, отгораживавшей нижний покой от остального зала. Поначалу она не заметила ничего необычного, но потом ее взгляд выхватил из полутьмы скромный букетик весенних цветов, лежавший на безымянной белой мраморной плите, вмурованной в пол у противоположной стены нижнего покоя. Кэти сквозь бронзовую решетку в форме свастики заглянула в органное отделение, но так как она находилась от решетки на некотором удалении, ей не удалось заметить бледное лицо человека, смотревшего на нее из затененного помещения внизу. Кэти подошла к винтовой лестнице в стене и осторожно спустилась к ее основанию. Нижний покой тоже показался ей совершенно пустым. Только когда она сделала шаг в направлении мраморной плиты, на которой лежали цветы, из тьмы органной ниши выступила человеческая фигура, заставив ее сердце екнуть. В следующее мгновение Кэти узнала Лауру. Лицо у нее было бледное и изможденное. В руках она держала предметы, отливавшие металлическим блеском. Кэти первым делом подумала о ноже, но, приглядевшись, поняла, что в одной руке у Лауры — шприц, а в другой — никелированная коробочка стерилизатора. Шприц Лауры имел весьма внушительный вид, так как в отличие от пластмассовых одноразовых шприцев был изготовлен из стекла и стали. Глядя на эту женщину и на то, как она держит свое оружие, можно было предположить, что она готова пустить его в ход. — Что вам угодно? — произнесла она таким тихим голосом, что его звук едва преодолел разделявшие женщин десять ярдов пространства. — Я пришла поговорить с вами, Лаура. — Сейчас уже слишком поздно. Вам не следовало сюда приходить. Ее голос звучал монотонно от стресса и переутомления. По ее покрасневшим глазам Кэти поняла, что с тех пор, как умерла Рози, она очень плохо и мало спала. — Я только что разговаривала со Стефаном. Он очень за вас беспокоится. Лаура вздохнула. — У меня все из рук валится. Не могу ни думать, ни говорить. — Я догадываюсь о вашем состоянии. Тем не менее прошу вас поговорить со мной хоть немного. Скажите, это здесь похоронен ваш ребенок? — Кэти указала на цветы и маленькую мраморную плиту. Лаура, не сводя глаз с Кэти, кивнула. — Стефан сказал нам, что Алекс Петроу изводил вас бесконечными разговорами на эту тему. И что простить такого рода издевательства невозможно. — Прошу вас не касаться этого, — сказала Лаура, поднимая шприц. — Слишком много горя для нас со Стефаном во всем этом заключено. — Как скажете. Я просто пыталась представить себе, как функционирует мышление у таких типов, как Петроу. Лаура брезгливо покривила рот: — Даже не пытайтесь. Он отравлял все, к чему прикасался. И специализировался на человеческих слабостях. Это был совершенно растленный тип. — Вы хотите помочь своему брату, не так ли, Лаура? Ее ресницы затрепетали от сдерживаемой душевной боли. — Разумеется. Он просто пытался выручить меня из затруднительного положения. Я написала письмо, в котором беру на себя ответственность за все, что произошло. — Правда? Значит, вы не пытались его подставить? Не подкладывали веревку в принадлежавший ему ящик с инструментами? Лаура с недоумением на нее посмотрела. — Прошу вас, — взмолилась Кэти, — расскажите мне, что произошло в тот день, когда умер Петроу. Лаура покачала головой. — Я очень хочу спать, — прошептала она. — Все-таки вам не следовало сюда приходить. Я уже решила, что мне делать. — Вы видели его в тот день, не так ли? — продолжала гнуть свою линию Кэти. — Это было в гимнастическом зале? Она с равнодушным видом кивнула. — Вы намеренно его туда вызвали? Прошу вас, вспомните, что происходило в тот день. — В тот день Стивен за ленчем сказал мне, что Петроу будет представлять для нас большую проблему, — нехотя начала она. — Хотя деталей он мне не сообщил, я видела, что это очень его беспокоит. После того как он ушел из коттеджа и отправился в свой офис, я решила сама переговорить с Петроу, спустилась по лестнице в полуподвал и направилась по коридору в гимнастический зал. Комната была заперта, но я слышала доносившиеся из-за двери звуки. — Какого рода звуки? — Трудно сказать. Как будто сопел кто-то. Я подумала, что Петроу занимается со своими спортивными снарядами, решила вернуться в свой кабинет и подождать. Через некоторое время я заметила сквозь стекло в двери силуэт какого-то человека, который быстрым шагом прошел по коридору мимо моего кабинета, и подумала, что он, возможно, шел из зала. — Вы его узнали? Она покачала головой. — К тому времени как я выглянула в коридор, там никого уже не было. Я подумала, что мимо моего кабинета в направлении лестницы прошел Петроу, но на всякий случай решила еще раз заглянуть в гимнастический зал. На этот раз ручка двери провернулась, я вошла в зал и обнаружила там Петроу в полном одиночестве. Он лежал на кушетке спортивного снаряда, предназначенного для занятий бодибилдингом. Он заставил-таки нас купить это устройство. Хотя Стефан был против, Петроу удалось убедить в целесообразности этой покупки Бена Бромли и при его посредстве настоять на своем. Он сказал, что об этом просили некоторые пациенты. Петроу был почти голый. То же немногое, что на нем было надето, имело столь непристойный вид, что я повернулась, чтобы уйти. Но он как ни в чем не бывало присел на кушетке и сказал, что ждал моего появления. Я страшно разозлилась и сказала ему, чтобы он немедленно оделся и зашел ко мне в офис. По мере того как Лаура углублялась в воспоминания, ею все больше овладевали гнев и ярость, отчего ее голос звучал все громче и увереннее. — Поджидая его, я буквально дымилась от злости. Наконец этот человек, переодевшийся в тренировочный костюм, презрительно улыбаясь, вошел в мой кабинет. Когда же я спросила его, что он делал в гимнастическом зале, он рассмеялся мне в лицо. Сказал, что был там с другом, с мужчиной, после чего в деталях сообщил мне, чем они там занимались. От его непристойных рассказов меня чуть не стошнило. Кроме того, я растерялась: не знала, как на все это реагировать. Он же, казалось, был вполне доволен собой, искренно наслаждался ситуацией и, помимо всего прочего, даже имел наглость сделать мне непристойное предложение. Я дала ему пощечину, но он опять ответил мне смехом. Впрочем, это трудно назвать смехом. Скорее это было похоже на мерзкое, пошленькое хихиканье. Затем, схватив меня за запястья, он сказал, что единственное, что мне нужно, — это завести ребенка. Я боролась с ним изо всех сил и даже хотела позвать на помощь. Но тут, — в этот момент голос Лауры упал до шепота, — он сказал мне, что знает мою тайну: Знает, что я родила мертвого ребенка. Лаура замолчала. Потом ее рука, в которой был зажат шприц и которую она держала у бедра, неожиданно взмыла в воздух. Прижав шприц к щеке, она сказала: — Я не имела представления, как он об этом узнал. А потом вдруг поняла, что об этом ему мог рассказать только Стефан. То, что Стефан сообщил этому человеку столь ревностно оберегаемый нами секрет, вызвало у меня шок. Петроу воспользовался моим замешательством, заставил меня сесть на место, а сам уселся на край моего стола, нависая надо мной всем телом так, что я могла чувствовать исходивший от него животный запах. Петроу сказал, что много чего о нас со Стефаном знает. Он также сообщил, что заключил с моим мужем своего рода деловое соглашение, поскольку Стефан ценит и уважает его и готов оказывать ему всяческую помощь во всех его начинаниях. Он намекал на то, что их с мужем связывает нечто большее, нежели деловые отношения. Потом он сказал, что я должна следить за Стефаном, чтобы не потерять его, как в свое время его потеряла первая жена. — Лаура покачала головой. — Это было отвратительно. Складывалось такое впечатление, что этот человек вторгся в нашу со Стефаном частную жизнь и давно уже паразитировал на ней, а я об этом даже не догадывалась. — Да, вас можно понять, — кивнула Кэти. — И что же вы после этого сделали? — Что сделала? Да ничего. Он вышел из кабинета, а я долго еще там сидела, пребывая в состоянии шока. Потом я поднялась в холл и отправилась разыскивать Стефана: хотела переговорить с ним. Но я его не нашла. Так как в офисе его не оказалось, я отправилась в наш коттедж. Думала, может, он уже вернулся. Кроме того, после общения с Петроу у меня появилась настоятельная потребность вымыться. Стоя под душем, я немного успокоилась и попыталась снова все обдумать на трезвую голову. Я решила, что Петроу, возможно, нужны деньги и нам лучше всего выплатить ему некоторую сумму с тем, чтобы он от нас уехал. Моя мать оставила мне немного денег, большая часть которых все еще лежит на моем счете в банке. И вот я решила предложить ему эту сумму и убедить его оставить нас в покос. Возможно, я совершила ошибку. Кэти была склонна с этим согласиться. — И что он вам на это сказал?