— О, как поживаешь? Как здоровье? В публике раздается легкий смешок, но Надя не замечает. — Ты где? — спрашивает она, замирая от счастливого предчувствия. — Иди сюда! Ей кажется, что его спрятали как новогодний сюрприз под стол и что он выскочит сейчас как черт из табакерки, и у них опять все будет хорошо. — Да нет же, — слегка раздражаясь ее непонятливостью, разъясняет ведущий, — Милован говорит с вами по телефону, его здесь нет, он в Югославии. Но вы отвечайте ему, отвечайте! У вас есть уникальная возможность поговорить с ним прямо сейчас, в прямом эфире! Надя смущается, нервничает, ей неловко, оттого что на нее глазеет вся студия, но делать нечего, и она отвечает: — Спасибо, хорошо. Мы здоровы. — Отлично! — бодро продолжает Милован. — Я желаю, чтобы вы были здоровы. — А ты как? — Надя делает отчаянную попытку продолжить диалог. — Куда? — переспрашивает он, то ли не расслышав, то ли сделав вид, что не расслышал. Публика смеется. — Ты здоров? — повторяет она, но как-то не очень уверенно — голос у него бодрый и довольный, и что-то непохоже, чтобы он жаловался на здоровье. — Мы очень скучаем по тебе — я и твой сын. — О! Да! Я очень рад! — отвечает Милован опять несколько невпопад. Студия хохочет, и у нее не выдерживают нервы. — Милован, я не могу говорить. Я звоню из студии, здесь много народу. — Как? Что? — не понимает Милован. — Я в студии, на телевидении. Я не могу говорить. Когда ты приедешь? — Губы у нее дрожат, но она все еще на что-то надеется. — О! На телевидении! Телевидение — это хорошо! Приезжайте к нам в гости, в Югославию! Зал покатывается со смеху. — Нет уж, приезжай лучше ты. Надя чуть не плачет, еле сдерживается. Ведущий продолжает делать вид, что все хорошо, и умильно ждет слез благодарности от участников трогательной сцены. — Чао, — говорит Милован под общий смех. Надя растерянно улыбается. Она оглушена звуком его голоса, хохотом публики, биением собственного сердца. — Ну вот, — говорит ведущий, сохраняя на лице дежурную улыбку. — Мы надеемся, что теперь очень скоро произойдет встреча Нади и Милована. А наша передача подошла к концу. Ищите друг друга! Не теряйте надежду! Звоните нам и пишите на передачу «Я вернусь». Мы всегда вам поможем. — Черт знает что! — проворчала Татуся и выключила телевизор. — Что? — переспросила Женя. Она лежала на диване с закрытыми глазами, и было непонятно, слышит она, что происходит вокруг нее, или нет. — Я говорю: бедная девка — опозорили на всю страну. — Ты о чем? — Женя спрашивала вяло, не проявляя ни малейшего интереса к тому, о чем спрашивает. — Да представляешь, соблазнил девчонку какой-то мерзавец, иностранец, сделал ребенка и был таков. А она, дурочка, мало того что три года его ждет не дождется, так еще на телевидение обращается, чтоб его нашли. А эти рады стараться — им все равно, из чего делать шоу. Женя открыла глаза. — И что же? Его нашли? — Кого?! — Иностранца. — Я тебя умоляю! Лучше бы не находили… Женя подняла голову. — Значит, все-таки нашли? — Ей это все равно уже не поможет… — А мне? Женя рывком сбросила с себя плед и спустила ноги. — Что? — переспросила Татуся. — Послушай, Татка, что, если по телевизору показать Машину фотографию? Вот хотя бы в этой передаче? Как ты думаешь? — Ну… — растерянно пробормотала Татуся. — Почему бы и нет? Мысль показалась Татусе неудачной, но спорить с Женей, которая трое суток не ела и лежала как мертвая на ее диване, ни на что не реагируя, было невозможно. — Я понимаю, шансов почти нет, — продолжала Женя, — но ведь бывают всякие случайности… Вдруг ее кто-нибудь узнает? Кто-нибудь, кто ее видел случайно? — Она словно вымаливала ее согласие. «Господи, какое счастье, что у меня нет детей», — подумала Татуся, всегда мечтавшая иметь ребенка, а вслух сказала: — Конечно… Надо попробовать… — Только — как? Туда же, наверное, трудно попасть? — Ничего не трудно: у моей приятельницы на втором канале работает сестра. Редактором. — И ты молчала? — Женька, мне и в голову не пришло… Так же, впрочем, как и тебе! — Я же не знала, что есть такая передача. — Ну да. Ты же у нас сноб — телевизор не смотришь. «Что я несу? — ужаснулась Татуся. — Какой сноб? Какой телевизор? Она умрет, если этот ужас не кончится в ближайшее время. Ее пригласят на запись в лучшем случае через две недели — значит, впереди две недели надежды, а пока человек надеется, он живет. А потом… потом будет видно». — Я сегодня же позвоню и договорюсь. Кофейку сварить? — Нет. Позвони сейчас. — Сейчас она еще не пришла. — Позвони на мобильный. — Женька, не дергайся. Ее мобильного у меня нет. И потом, я сказала, что устрою твое участие в передаче? Значит, устрою. Да, кстати, я совсем забыла — пока ты спала, звонил твой отец. Женя пошарила рукой под пледом и нахмурилась. — Ты взяла мой сотовый? Зачем? — Я хотела, чтоб ты спокойно поспала, и отнесла его на кухню. — Напрасно… А если бы?.. — Не волнуйся. Я глаз с него не спускала. — Но ведь ты видела, что звонит отец! Не надо было подходить. — Женька, ты же не можешь заставить их мучаться неизвестностью! — Не говори ерунду. Он прекрасно знает, что со мной все в порядке. — Она усмехнулась. — Я послала им SMS. Ладно, Бог с ними… Чего он хочет? Татуся села рядом с ней. — Женька, я должна тебе сказать, что ты напрасно с ним так… Оказывается, он вовсе не вызывал милицию. — А-а… Она сама пришла. По зову сердца. — Представь себе, сама! Они позвонили твоему отцу и попросили о встрече, чтобы выяснить какие-то подробности, связанные с убийством твоего брата. — Он лжет. Зачем им подробности? Прошло больше трех лет…