— Мы с Валериком редко виделись. Он мальчик хороший, но возраст, сами понимаете… — Ну, какой уж такой возраст, — возразил Гулин, — двадцать семь лет — взрослый человек. — Да, но ему пришлось столько пережить! Вы ведь знаете, что у него ни матери ни отца. Такая трагедия… — Наталья Дмитриевна, вы не могли бы поподробней? Наталья Дмитриевна покачала головой. — Это ужас… настоящий ужас… Ведь папа Валерика, мой брат, был прекрасный специалист. Он сделал блестящую карьеру — в МИДе его очень ценили… За два года до несчастья он получил назначение в Нью-Йорк, в представительство. И если бы не Ниночка… — Наталья Дмитриевна достала из кармана платок и поднесла к глазам. — Ниночка, это жена моего брата, мама Валерика. Босик безумно ее любил. Всю жизнь. — Босик — это ваш брат? — Да, мой брат, Борис Дмитриевич. Мы так называли его в детстве… Так вот, в наше время такой любви, наверное, уже не встретишь. — Наталья Дмитриевна испустила глубокий вздох. — Сейчас модно бросать своих жен, когда они достигают определенного возраста, и жениться на молодых. А Босик был святой. Он так ухаживал за ней, так заботился… Без слез невозможно было на них смотреть… Я бы даже сказала, что часто это происходило в ущерб Валерику, вот почему мальчика по-настоящему нельзя ни в чем упрекнуть. Я хочу сказать, он был… несколько… как бы это выразиться?.. — Почему в ущерб? — перебил Гулин, который прекрасно понял, что она имеет в виду. — Ну ка-ак же? Ведь они постоянно находились за границей. То в Африке, то в Азии… Это уж потом Босика стали посылать в Европу, а потом и в Америку… — Он был такой разносторонне развитый дипломат? — спросил Гулин, выразив свою мысль, как умел. — Мой брат был бухгалтер, — кротко ответила Наталья Дмитриевна и высморкалась. — Так вот, мать с отцом уезжали, а ребенок… — Почему же они не брали его с собой? — А школа? Это при больших посольствах есть школы, а при маленьких — ничего такого. Приходилось сдавать мальчика в интернат. А в интернате, сами понимаете, дурные влияния… А уж когда они дождались, что их послали в Европу, Валерик вырос и школу окончил, вот и… — Понятно. А что все-таки приключилось с его отцом? — О-ох, — вздохнула Наталья Дмитриевна, — тяжело это вспоминать… Ниночка заболела раком, — она понизила голос, — возраст такой, сами понимаете. Босик кинулся туда, сюда… Ниночку оперировали, и операция хорошо прошла, и перспективы врачи обещали, и в МИДе хорошо отнеслись, с пониманием. Ну вот они и решили ехать. Все-таки Америка — там и больницы получше, и лекарства… А в Америке Ниночке стало хуже — может, климат не подошел, может, питание… Мы тут все-таки привыкли к своему, а там… бог их знает, что они едят… словом, стало хуже. Ну Босик и сломался. — Что значит — сломался? — не понял Гулин. — Не выдержал мысли о Ниночкиной кончине. — Так она умерла? — Нет, на тот момент еще нет, но… — Погодите, Наталья Дмитриевна, давайте по порядку. Я понимаю, что вам тяжело, но, если мы хотим найти убийцу вашего племянника, нам необходимо знать все обстоятельства. — Да-да, конечно… Правда, я не очень вижу, какая тут может быть связь. Но если вы настаиваете, я расскажу. — Она опять вздохнула. — Так вот, Ниночке стало хуже, и Босик… Босик покончил с собой. — Вы хотите сказать?.. — Я хочу сказать, что он не вынес того, что ему предстояло пережить. Понимаете? — Не совсем, — растерянно пробормотал Гулин. — Ну, — Наталья Дмитриевна горько усмехнулась, — это уж, как говорится, другому человеку объяснить невозможно. — И… что же стало с его женой? — Она вернулась в Москву и через месяц умерла. Гулин помолчал, пережидая, пока Наталья Дмитриевна высморкается. — А что вы можете сказать по поводу продажи квартиры? — Какой квартиры? — переспросила Наталья Дмитриевна, и Гулину показалось, что она смутилась. — Трехкомнатной квартиры Мухиных на Брянской… — А-а… Так Босик вынужден был ее продать, чтобы заплатить за лечение. — За какое лечение? Квартира была продана за несколько дней до самоубийства. — А что вас удивляет? Муж идет на все, чтобы спасти жену, а вам это кажется странным? Конечно, при современных нравах… — Нравы тут ни при чем. Я не совсем понимаю, для чего он продал квартиру. Если его жене было так плохо… — Молодой человек, я вам еще раз повторяю: он продал квартиру, потому что хотел сделать для Ниночки все. Все, понимаете? Даже невозможное. Вы знаете, сколько стоит лечение в Америке? Ну так вот. Конечно, Валерику пришлось переехать в однокомнатную, и он, как всегда, оказался ущемлен в своих интересах, но что было делать? Гулину хотелось задать еще множество вопросов — историю с квартирой он так и не понял, но ему показалось, что больше он от нее ничего не добьется. К тому же Наталья Дмитриевна спешила. — Вы извините — мне надо бежать за внуком. — У вас внук? — спросил Гулин, продолжая сидеть. — Сколько ему? — Шесть, — заулыбалась Наталья Дмитриевна. — В садик ходит? — Да вот родители настояли, чтобы перед школой привыкал к коллективу. А мне кажется… — Скажите, Наталья Дмитриевна, формочки у него есть? — Что? — Обычные формочки, для игры в песок. — Есть, конечно… Почему вы спрашиваете? — А давно вы были последний раз у вашего племянника… у Валерия? — Я же говорила — мы редко виделись… — И все-таки? — Не помню. — Примерно, — настаивал Гулин, — месяц, год, два? Наталья Дмитриевна смутилась. — Последний раз мы виделись на поминках Босика и Ниночки. Зачем это вам? Гулин не ответил. — Ну хорошо, а он у вас бывал? — Конечно, нет! — рассердилась Наталья Дмитриевна. — У него были совершенно другие интересы! — Хорошо, последнее: как вы думаете, могла ли каким-то образом формочка вашего внука оказаться у Валерия в квартире? — Разумеется, нет! Он не проявлял никакого интереса к ребенку. Он даже ни разу не видел его. — А свой ребенок у него был? Я имею в виду — внебрачный. Вы не в курсе? Наталья Дмитриевна энергично пожала плечами. — Откуда мне знать? При современных нравах все возможно. Сейчас ведь как — живут, не расписываясь, рожают без мужей, детей — в детдом, дети в тринадцать лет занимаются сексом, пьют пиво… прямо на улице, не стесняются… — она махнула рукой. — В общем, полное падение нравов. Ой, шестой час! Мне пора собираться. — Да-да, конечно. Вот только последнее… — Гулин открыл папку. — Взгляните, пожалуйста, на эту фотографию… Наталья Дмитриевна испуганно отшатнулась. — Не пугайтесь, ничего страшного тут нет. Кроме того, племянника своего вы уже опознали… Ну-ну, Наталья Дмитриевна, не надо плакать… налить вам водички? Наталья Дмитриевна всхлипнула. — Не нужно. Давайте, что там у вас? — Вот. — Гулин протянул ей снимок из мухинской квартиры. — Вы знаете этих людей? Наталья Дмитриевна нацепила очки и с некоторой опаской взглянула на фотографию. — Это Босик с Ниночкой. А этих… этих я не знаю. И потом тут дырка… — То есть мужчину вы не узнаете?