В довершение ко всему старуха дала понять, что через некоторое время собирается посетить ее урок, и мало того что Эмме пришлось по два лишних часа просиживать с ней после занятий и чуть ли не делать для нее домашние задания, но еще и заискивать перед ней, потому что, пока не кончился испытательный срок, ссориться было опасно. Кроме того, у Эммы Михайловны все время что-то не клеилось на уроках — она путалась, объясняя грамматику, забывала нужное слово или, выполнив до конца отведенного времени все пункты намеченной программы, не знала, что делать дальше, и все время смотрела на часы. Студенты ее раздражали. То они как-то «не так» на нее смотрели, то, ей казалось, делали слишком много ошибок. Причем если к ошибкам мальчиков она относилась более или менее снисходительно, то девочек постоянно тюкала за малейшую неудачу. Впрочем, раздражали ее и вполне сообразительные студентки: одна — развязностью, другая — молчаливостью, третья — своим видом. «У этих макак нет ни малейшего представления об элегантности!» Сама Эмма Михайловна перед началом занятий подолгу торчала в туалете, разглядывая себя в зеркале, поправляя прическу или шарфик и подкрашивая губы, ничуть не стесняясь присутствия студенток, которые перемигивались у нее за спиной. Когда занятие совсем не клеилось, она порывалась сказать, что она — не кто-нибудь, а вдова заместителя министра иностранных дел и много лет прожила в Париже, где совершенствовала знание французского языка. Еще ей ужасно хотелось соврать, что в Париже за ней ухаживал граф или виконт, но она не была уверена, что во Франции сохранились графья и виконты. «Ах да, конечно! — некстати вспоминалось ей посреди урока. — На приемах обязательно попадался какой-нибудь французский аристократ. А уж русских там… полно! Всякие Шереметевы, Голицыны и прочие. Как они говорят! И все картавят. Лёнчик уверял, что это — признак породы». И Эмма Михайловна сама начинала картавить и присюсюкивать. Часть вторая 1 В студии было жарко и многолюдно. Ассистенты нервно покрикивали, рассаживая публику по местам. «Вы ищете? Садитесь сюда, в первый ряд. А вы сюда, и не загораживайте. Женщина, садитесь, что вы вертитесь? Фотографию забыли? Ну что же вы!.. Поищите, может, в кармане?.. Чьи это дети? Ваши? Нет? Андрей Михалыч, чьи это дети? Что? Они тоже ищут? Давайте их сюда, поближе». Все уселись, стали ждать ведущих. Операторы настраивали камеры, ассистенты давали публике последние указания — когда аплодировать, когда нет. Женя с Татусей устроились посередине: Татуся вертелась, разглядывая публику, а Женя, бледная и сосредоточенная, сидела, сжав кулаки и глядя в одну точку. — Ты чего? — спросила Татуся. — Возьми себя в руки. — Я и беру. Только боюсь, что, когда до меня дойдет очередь, я все равно разревусь, а мне этого очень не хочется. — Подумаешь… Реви себе сколько влезет. Здесь все ревут. — Не в этом дело. Я не хочу, чтобы эти сволочи видели, что я плачу. — Давай я скажу, — предложила Татуся. — Нет. Я должна сама. — Ну, как хочешь. Смотри, этот тип в черном свитере глазеет на тебя. Ты его знаешь? — Нет. — Ты даже не посмотрела. Он справа. Женя повернула голову. Во втором ряду с краю сидел русоволосый мужчина лет тридцати пяти, и ей показалось, что, перехватив ее взгляд, он отвел глаза. — Ну? — спросила Татуся. — Что — ну? — Ты его знаешь? — Впервые вижу. — Тогда почему он на тебя смотрит? Ответить Женя не успела: в студии появились ведущие — блондинка в черном и немолодой брюнет. Публика зааплодировала. — Добрый вечер, — сказала блондинка, приятно улыбаясь, — в эфире передача «Я вернусь». Сегодня мы хотим напомнить вам историю Павлика Гуськова, усыновленного итальянцами из детского дома в Таганроге. Откликнулась свидетельница, которая утверждает, что видела его… Историю Павлика Женя не слушала. Она думала, что через несколько минут ей придется обратиться к людям, которые похитили ее ребенка, и что ей очень нужны точные и убедительные слова. Татуся, которая — Женя чувствовала это — плохо верила в благополучный исход предприятия и занималась его организацией только для того, чтобы отвлечь ее, Женю (как будто ее можно было чем-то отвлечь!), сперва уверяла ее, что говорить надо жестко и уверенно и непременно чем-то грозить, а потом передумала и прошептала: «Женька, может, просто поплачешь, а? Ведь они тоже люди, должны понять…» Женя была твердо убеждена, что они, конечно же, не люди, и если уж они сделали такое, то никогда и ничего они не поймут, и уговаривать их бесполезно, а плакать — унизительно. Что касается угроз… «Чем я могу им грозить? Милицией? Смешно! — думала Женя ночью накануне записи передачи, лежа без сна, несмотря на принятое снотворное. — До сих пор им удалось найти только девушку — владелицу мобильного телефона, с которого мне звонил похититель, и старый “фольксваген”, угнанный у какого-то алкаша. И все. Больше они ничего не найдут — никто в этом и не сомневался. Значит, надо придумать что-то третье… и рассчитывать я могу только на себя». — Просим всех, — продолжала ведущая, — кто что-нибудь знает о местонахождении Павлика Гуськова, позвонить по нашему телефону, который работает круглосуточно… А теперь я хочу представить вам еще одного участника нашей передачи. Его зовут Сергей Николаевич Тихомиров. Пожалуйста, Сергей, расскажите вашу историю. История Сергея была совсем короткой — в начале восьмидесятых воевал в Афганистане, ходил с разведротой, был ранен — подорвался на мине. И теперь, спустя двадцать лет, разыскивает солдатика, который спас ему жизнь — руками разорвал антенну и наложил жгут, а потом на себе отнес к своим. — Я никогда его не забуду, — говорил Сергей. — Он нес меня и все повторял: «Товарищ капитан, потерпите… Товарищ капитан, потерпите…» И в глазах у него были слезы. Если бы не он и не наши вертолетчики, я бы тут сейчас не сидел. Женщины плакали, вытирая платочком глаза. «Война в Афгане была давно, — подумала Женя. — Теперь он герой, его жалеют… И умиляются на солдатика. А тогда все молчали…» — Теперь мы даем слово тем, кто приехал в нашу студию, — сказала ведущая и с микрофоном в руке подошла к пожилой женщине, сидящей в первом ряду. — Я, Косачева Мария Игнатьевна, ищу своего сына, Косачева Игоря Федоровича, 1972 года рождения, который пропал в апреле прошлого года… «Еще пять человек в первом ряду, потом двое — во втором, — подсчитала Женя, оглядевшись, и снова поймала на себе взгляд мужчины в черном свитере. — Интересно, он тоже кого-нибудь ищет?» Застенчивый парнишка с льняными волосами рассказывал в микрофон, как познакомился с девушкой в поезде дальнего следования и как потом она пропала неизвестно куда, не оставив ни адреса, ни телефона. — Она тебе очень понравилась? — спросил ведущий, подмигнув парню. — Очень, — ответил тот и потупился. — Что будешь делать, если найдешь? — Женюсь. Студия зааплодировала. «Хэппи энд, — подумала Женя. — Все любят хэппи енд. Только будет ли он?..» Когда ведущая подошла с микрофоном к мужчине в черном, Татуся толкнула Женю в бок и зашептала: — Он на тебя все время смотрел. На твоем месте я бы послушала, зачем он сюда пришел. — Тише! — вздрогнула Женя — ей и самой хотелось это узнать. — …я ищу своего брата, Антонова Константина Анатольевича… — продолжал мужчина в свитере. — Ну вот, прослушали, как его зовут, — зашипела Татуся, очевидно забыв, что произошло это из-за ее болтовни. «Значит, товарищ по несчастью… Антонов, Антонов… — повторила Женя в задумчивости. — Знакомая фамилия… Впрочем, ей было не до воспоминаний. Ведущая протянула ей микрофон, и Татуся успела буркнуть что-то ободряющее, вроде: «Женька, держись!» Женя глубоко вздохнула и голосом, показавшимся ей чужим, тихо, но твердо начала: — 29 сентября этого года у меня похитили ребенка, трехлетнюю девочку. Ее зовут Маша Шрамкова и вот ее фотография. — Женя показала Машин снимок, сделанный этим летом на даче. — Я хочу обратиться к тем, кто это сделал… — Женя почувствовала, что в горле у нее застрял огромный ком из боли и слез и что сейчас она заплачет на всю страну. Она перехватила на себе полный сочувствия взгляд ведущей и постаралась взять себя в руки: — Я готова заплатить любую сумму… я повторяю — любую, чтобы получить своего ребенка назад живым и здоровым. Повторяю, я готова на любыеусловия… Как со мной связаться — вы знаете. Женя замолчала, судорожно соображая, все ли она сказала. Ведущая что-то спросила у нее, но Женя не расслышала. — Молодец, ты говорила… замечательно… — пробормотала Татуся. Женя перехватила ее взгляд, и ей показалось, что та смотрит на нее с ужасом. Потом в студию привели человека, потерявшего память. Ему сообщили, что нашли его родных, и показали поселок, где он раньше жил. Ведущий комментировал мелькавшие на экране кадры: — Это школа, где вы учились… Это ваш дом… Помните? Человек смотрел на экран и качал головой. — Это ваша собака… — Пес честно полаял в камеру. — Собаку не помните? Как зовут, не помните? Руслан… Ветхий домик, крылечко, сарай, собачья будка, перевернутые банки на кольях забора. Но человек не помнил. — К нам в студию приехала ваша тетя… Встречайте ее! Тетка была нарядно одета — было видно, что постаралась для такого случая. Не узнавая ее и растерянно улыбаясь, он позволил себя обнять, и женщины в студии опять поднесли платочки к глазам. Женя подумала, что завидует этому человеку, который все забыл, и ей тоже захотелось плакать. Она бы с удовольствием ушла, но это было невозможно. Пришлось выслушать мнение специалиста по амнезии из института Сербского — симпатичный профессор объяснил, как вести себя с людьми, которые потеряли память. — Стремление помочь иногда приводит к обратным результатам — человек может вспомнить то, чего никогда не было. В нашем институте есть возможность оказывать комплексное воздействие на психику. Конечно, бывают люди, которые симулируют амнезию. Но лучше пусть мы посмотрим десять симулянтов, чем оставим без помощи одного больного. Потом пришлось присутствовать при трогательной встрече разлученных жизнью влюбленных. — Мы познакомились в кино… — рассказывала молодая женщина в шляпке. — Фильм был такой плачевный, и я начала плакать… У меня не было платочка, и он мне одолжил… — Меня перевели в другую часть… Я писал, но ответа не было… Я всегда ее помнил, девушку с небом в глазах… — вторил ей мужчина в летной форме.