Почти весь вечер до поздних ночных часов он провел за разговором со своими новыми родственниками, впрочем, новым было само понятие семьи, других-то родственников у Эрика никогда не было. Однако Эрмина Вильф, Елизавета Вилков-Имри и Йохан ван де Геер, как бы странно это ни звучало, находились с ним в близком родстве и пытались теперь раскрыть перед Эриком все те тезисы, которые в разговоре с ним озвучила матриарх. По мере разговора, скелет построенной ею конструкции обрастал, если можно так выразиться, плотью, и постепенно Эрику становились понятны побудительные мотивы руководителей клана и то, как на самом деле они предлагали решать в практическом плане те или иные проблемы, возникающие при рассмотрении самой концепции превращения Эрика Минца в Морица Якоба Вильфа. Они даже поужинали все вместе, вчетвером, чтобы не тратить время попусту. Сидели за столом, вкушали все эти экзотические холодянские яства, пили их странное травяное вино и между делом обсуждали те действия, которые могут и должны привести Эрика к превращению в совсем другого человека, и надо сказать, эти люди действительно хотели помочь ему принять правильное решение. - Все бы хорошо, да время поджимает, - подытожила обсуждение Елизавета Вилков-Имри. - Решение за тобой, Эрик, но не забывай: если твой ответ будет положительным, а я надеюсь, что так оно и будет, ты должен прибыть на флагманский корабль не позднее, чем через пятнадцать дней. Две недели - это все, что у нас есть. Об этом Эрик уже знал. 37-я ударная эскадра как раз сейчас формируется из кораблей, находящихся на долговременной консервации. Неплохие, по общему мнению, корабли, построенные всего двадцать-тридцать лет назад. Для тяжелых боевых кораблей не такие уж "старички", учитывая, что все они "легли в долгий дрейф" всего десять-пятнадцать лет назад, когда холодянский флот перевооружался и одновременно сокращался. Однако уже тогда было ясно, что война не за горами. Поэтому новые корабли вводились в строй постоянно и в высоком темпе, а старые, не успевшие, на самом деле, по-настоящему состариться, в ожидании грядущих битв вставали на длительную консервацию. И вот их время пришло, и боевые корабли спешно возвращаются в состав флота. И 37-я ударная эскадра - все сорок два вымпела, как один, - будет полностью сформирована и укомплектована не позднее, чем через 15 дней. Это и есть тот крайний срок, о котором шла речь. Если Эрик примет положительное решение, через две недели ему надо будет принимать командование эскадрой. - Кто у вас обычно командует эскадрами такого размера? - Вопрос не праздный и задан со смыслом. В империи, сорок два вымпела - это полноценный флот, и командует им никак не меньше, чем вице-адмирал. Впрочем, как тут же выяснилось, на Холоде дела обстояли практически точно так же, как в империи Торбенов. - Обычно такой эскадрой командует вице-адмирал, но бывает, что лейтенант-адмирал, - объяснила Эрмина Вильф. - Зависит от конкретной ситуации. - Ну, а я, в лучшем случае, коммодор, да и то если использовать сибирское звание, а его мне присвоили только для того, чтобы наградить орденом "Двойного дракона". - Это не проблема! - отмахнулся Йохан ван де Геер. - 37-ю эскадру формирует и оснащает наш клан, и командовать ею, в этом случае, может хоть мичман. Лишь бы у семьи не было возражений. Обычная процедура проста: мы или передаем решение по назначению командующего на усмотрение Главного Штаба и Военного министра, или решаем этот вопрос сами. И, если наш кандидат не имеет соответствующего звания, на время военных действий он получает звание адмирала-стажера. Вроде бы, адмирал, но, как бы, не совсем. - Хитро придумано, - усмехнулся Эрик. - Что, и знаки различия, соответствующие, имеются? - Разумеется, - подтвердила Эрмина Вильф. - Это звание, Эрик, используется так же в случае резервистов, возвращающихся на службу после большого перерыва, - у тебя в 37-й таких будет немало, - и для штабных, переходящих на строевую должность. К обычным звездочкам добавляется буква "С", и это решает многие проблемы. "И мою проблему, в частности! Лихо! И... Эффективно!" Что бы он ни говорил вслух, какие бы вопросы ни задавал, в глубине души он уже принял решение. Он согласится, разумеется, но скажет об этом вслух, только переспав с этой идеей ночь. Поэтому Эрик обещал дать ответ следующим утром. Утром и скажет... *** Все произошло слишком быстро, оттого, верно, и сомнения одолевали. Но, с другой стороны, медленная жизнь Эрика Минца закончилась тогда, когда флотские контрразведчики, действовавшие по наводке капитана-лейтенанта Мельника, арестовали некоего курсанта звездной академии... С тех пор и пошло. Резко, стремительно, порой, опасно - успевай только уворачиваться - но ни разу не скучно. Да, и не без прибыли, как говаривали в Смоляном городке. Три года назад - как раз в марте 2531 - Эрик прибыл на практику на космическую базу "Птицелов". Курсант училища пилотов москитного флота - вот и все, что у него было на тот момент. Сирота, штрафник, - чуть ли не каторжник, - курсант второразрядного училища "очень низко летающих пилотов" на планете Иль-де-Франс. И вот спустя всего три года, он уже капитан-лейтенант имперского флота, кавалер нескольких высших орденов империи, Сибири, княжества Гёрз и Фронтира, и ко всему еще граф. Такой взлет не сразу и осмыслишь, но ведь дело не только в званиях и наградах. За три года случилось много всего разного и, кроме прочего, четыре космических сражения, в которых он не только уцелел, - что, видит бог, совсем немало, - но и умудрился "грохнуть" такое количество вражеских кораблей, что от одного их списка оторопь берет, и волосы на голове встают дыбом. И вот теперь новая война, в которую он и ввязываться бы ни за что не стал, если бы не тот факт, что это не просто территориальный или идеологический конфликт, а полноценное противостояние цивилизации людей с сильным и опасным негуманоидным противником, который, судя по всему, чужд компромиссам и от которого фиг откупишься. Халифат - что ни говори, - тоже грозный противник, и враг подлинный. Безжалостный, фанатичный, можно сказать, непримиримый. Но какими бы извергами ни были халифы, они люди. И, проиграй империя эту войну, никакого геноцида не предвидится. Жертвы будут, и немало, но о поголовном истреблении речь не пойдет. А вот здесь, на Холоде сложилась ситуация совсем иного сорта. Здесь и сейчас речь идет не о цивилизационном конфликте, а о тотальной войне между биологически чуждыми расами людей и нелюди. И дело не в ксенофобии - во всяком случае, не со стороны людей, которые могли бы ужиться с кем угодно, лишь бы договориться по-хорошему, - а в том, что враг не готов на компромиссы и, кажется, вообще не знаком с понятием "дипломатия". Попытки вступить с бёза в переговоры до сих пор ни к чему конкретному не привели. И, вроде бы, есть общий язык: бёза пользуются речевой коммуникацией практически в том же звуковом диапазоне, что и люди. Поэтому холодяне довольно быстро изучили их язык, но ответом на любые предложения о переговорах служило сакраментальное - "освободите планеты!" Военного конфликта бёза избегать не собираются. Войны не боятся. О возможных потерях, похоже, даже не задумываются. Собственно, из-за этого Эрик и согласился на предложение холодян. Не мог он не помочь - если его помощь вообще кому-нибудь нужна - в таком деле, как война против геноцида людей. "Впрочем, не так, - поправил он себя, рассмотрев сложившуюся ситуацию в стратегической перспективе. - Если не удастся договориться, то одно из двух: или они убьют нас, или мы будем вынуждены убить их..." Отнюдь не радостная перспектива, но и другого решения на данный момент ни у кого нет. Пусть не сейчас, но когда-нибудь потом, у человечества просто не останется выбора: или мир, или война на уничтожение. Но, в любом случае, на данный момент перед Холодом стоит куда более скромная задача - остановить вторжение. Поэтому, встретившись утром за завтраком с матриархом клана Вильф, Эрик с чистым сердцем объявил о принятом решении: - Я обдумал ваше предложение, Бреда, - сказал он, поздоровавшись. - Я согласен... *** День выдался длинным и нескучным. В десять часов утра Эрик предстал перед исполнительным комитетом совета клана - девять наделенных властью людей, с семью из которых он был уже знаком, - и "торжественно" объявил о "возвращении в семью". Затем последовали краткие церемонии "поименования" и принесения присяги. Все очень скромно, лаконично и, пожалуй, даже несколько сухо, и все разговоры, разумеется, только по делу. Сказал, услышал, поблагодарил, улыбнулся, - если ситуация предполагает именно улыбку, - и все, собственно. Ни времени, ни желания разводить долгие церемонии не было ни у кого: ни у Эрика, которому все это было, мягко говоря, избыточно, - ни у вождей клана. У этих просто сроки поджимали. Поэтому в одиннадцать часов, формально став уже к этому времени Морицем Вильфом, Эрик лежал в медицинском кресле, и специалист клана переводил с помощью специальной аппаратуры слова присяги в "объективную реальность, данную нам в ощущениях". Принятие не снимаемых обязательств оказалось процессом долгим, муторным, а, временами, и болезненным, так что после процедуры Эрику настоятельно рекомендовали прилечь и подремать, что он и сделал, поскольку ему реально стало нехорошо. Приходилось только догадываться, как чувствовали себя после эдаких вмешательств люди, не обладающие теми "дарами природы", какими наградили Эрика жившие четыреста лет назад создатели его уникального генотипа. "Небось, в лежку лежат!" Но и ему пришлось не так, чтобы легко. В общем, выбрался он от доктора только в начале пятого и до обеденного стола добрался только в пять с четвертью. Не по регламенту, но в соответствии с обстоятельствами. Все это понимали, и поэтому никто Эрика не торопил. Он принял душ, переоделся, "подышал носом", приводя мысли в порядок, и вышел к столу, который, как не трудно догадаться, накрыли все в том же, знакомом уже Эрику, обшитом деревянными панелями зале, да и обедал он практически с теми же сотрапезниками, что и прежде, за исключением одного нового лица. Новое и, следует заметить, весьма юное лицо принадлежало высокой стройной девушке в коротком, ничего, в сущности, не скрывающем, - благо ей было, что показать, - платье. Рыжеватая шатенка, впрочем, все-таки больше рыжая, чем темноволосая. Черты лица правильные, - не красавица, но и равнодушным такое лицо никого не оставит, - глаза зеленые, кожа чуть смуглая, лицо широкое, скулы высокие. "Никого не напоминает?" Удивительно, но факт. Невесту ему подобрали не то, чтобы похожую на Веру Мельник, но при этом имеющую с ней явные черты сходства. У любви всей его жизни волосы темно-русые пепельного оттенка, широкое лицо с выраженными скулами, смуглая кожа и изумрудно-зеленые глаза. У Кати ван дер Багге волосы чуть темнее и не пепельные, а рыжеватые. Глаза тоже темнее, хотя и зеленые, но не изумрудные, а скорее малахитовые. Кожа несколько светлее, чем у Веры, рост выше, грудь полнее. Другой человек. И все-таки было что-то в облике Кати, что заставляло вспоминать о Вере Мельник, какой она была во времена их учебы в звездной академии. "Специально искали или все-таки случайное совпадение?" - Вопрос, разумеется, риторический, поскольку получить на него ответ не представлялось возможным. Во всяком случае, не сейчас. - Знакомься, Мориц, - представила девушку Бреда Вильф, - это твоя невеста Катя ван дер Багге. - Очень приятно, - заставил себя улыбнуться Эрик, - коммодор Мориц Вильф. Для вас, разумеется, просто Мориц. Про звание " коммодор" его попросила сказать сама матриарх. Капитан-лейтенант Эрик Минц остался существовать во "внешнем мире", в котором перемещалась сейчас по планете княгиня Эгерланд. А для "внутреннего употребления", то есть для холодянских глобальных сетей возник из небытия совсем другой человек, лица которого так ни разу нигде и не показали - коммодор Мориц Якоб Вильф, про которого было известно лишь то, что он назначен командующим 37-й ударной эскадры. Да вот еще объявление о помолвке должно было появиться ближе к утру следующего дня. А пока... "Неловкая ситуация, - вынужден был признать Эрик. - Не катастрофа, разумеется, но ужас, как неудобно!" Присутствующие, естественно, знали, для чего появилась за обеденным столом Катя ван дер Багге - дочь главы боковой линии семьи Фокин и племянница члена исполнительного комитета Георга ван дер Багге. Знала об этом и девица, которая, судя по всему, еще и школу закончить не успела. Ее возраст, на самом деле, лишь усугублял неловкость ситуации, но волновался по этому поводу, кажется, один лишь Эрик. Катя была в меру взволнована, проявляла к своему будущему мужу живейший интерес, который и не пыталась от него скрыть, но вот чего в ее поведении не было, так это робости, замешательства или еще чего-нибудь в том же роде. - Браки "во благо семьи" в наших кланах обычное дело, - шепнула Эрику на ухо уловившая, как видно, его "напряжение" Бреда Вильф. - А ты, Мориц, к тому же завидный жених. Красив, богат, покрыт славой и, если этого мало, то ты ко всему принадлежишь к Осевой линии наследования. Родить от тебя правильного ребенка - это не пустяк, а предмет женской гордости. "Да уж, - не без грусти усмехнулся он в душе. - Я, оказывается, просто племенной бык производитель, которому только и надо, что подыскать подходящую буренку". Цинизм, однако, не помог. Как чувствовал себя неловко, так и продолжал все время чувствовать, хотя виду и не показывал. Держать лицо для человека с крепкими нервами не так уж сложно. Другое дело, что ты при этом чувствуешь. А неловкость между тем только усиливалась, потому что за десертом речь пошла уже о конкретных вещах: о дате бракосочетания, о том, как это происходит на Холоде и, в частности, в клане Вильфов, о взаимных обетах и о правах наследования, в общем, обо всем о том, о чем Эрик в присутствии юной невесты предпочел бы сейчас не говорить. Но его об этом, - в смысле, о его желаниях, - никто не спрашивал. Для всех собравшихся за столом людей, включая сюда и Катю ван дер Багге, темы эти не имели той же эмоциональной окраски, что и для Эрика. Прикладные вопросы и ничего более. Но Эрик-то по воспитанию отнюдь не холодянин и уж точно не аристократ, ему такое впервой. А уж когда остался с Катей наедине, - а их оставили, не спрашивая хочет он этого или нет, - едва совсем не растерялся. Хорошо еще вовремя вспомнил, что мужчина здесь он, а значит и инициатива должна принадлежать именно ему. - Сколько вам лет, Катя? - спросил он. - Это так принципиально? - подняла бровь девушка. - Или у вас, там, возраст женщины играет какую-то роль? - Когда как, - пожал плечами Эрик. - Мне просто любопытно. - Шестнадцать, - улыбнулась Катя. - Может быть, перейдем на "ты"? "Ну, что за напасть! - возмутился мысленно Эрик. - Отчего все мои женщины предпочитают вести в танце?" - Отлично! - улыбнулся он в ответ. - Скажи, ты... - Я что похожа на дуру? - неожиданно возмутилась Катя ван дер Багге. - Слушай, Риц, мне шестнадцать лет, мой IQ - 138 и мы на Холоде, а у нас условности не приживаются. Слишком холодно. Все вымерзает! Хочешь спросить, девственница ли я, так спроси! Нет, не девственница. Хочешь узнать, готова ли я вот так сходу лечь под совершенно незнакомого мне мужчину, спроси. Мой ответ, не так чтобы очень! Но у меня есть долг перед семьей и страной, и, значит, я выкурю сигаретку с дурманом, добавлю чего-нибудь-вроде отвара "безумки" или вытяжку из "дури", и вперед! Так дам, что и сама не замечу! - Но, может быть, страдать и не придется... - добавила, задумчиво глядя на Эрика. - Ты мужчина красивый, опытный... Ты ведь опытный? "Я опытный?" - смутился Эрик, имевший на этот счет известные сомнения. Впрочем, ни Алена, ни Анна не жаловались, так что, наверное, о нем можно было сказать, и так. - Полагаю, что опытный, - улыбнулся он, преодолевая неловкость ситуации, и поспешил перехватить инициативу. - Опытный, сильный и нежный. В общем, если не будем дураками, все у нас получится. Как насчет того, чтобы не откладывать эту попытку в долгий ящик? - Хочешь, прямо сейчас? - Да, - подтвердил Эрик, решивший, что "хуже не будет". - Чего тянуть? - Пойдем к тебе? - Похоже, Катя ван дер Багге, и в самом деле, была девушкой не робкого десятка, и в этом смысле она тоже была удивительно похожа на Веру. Умела принимать решения и доводить задуманное до конца... 2. Двадцать девятое марта 2534 года, Холод - Ну, наконец-то! А то я уже начала беспокоиться! Беспокоиться и ревновать! - Анна улыбалась, поскольку полагала, что говорит в шутку. Ведь, уезжая на север, Эрик обещал, что визит "в родные пенаты" займет самое большее несколько дней, однако по факту его знакомство с кланом Вильф затянулось почти на неделю. Ей было невдомек, что, на самом деле, причин для ревности у нее более, чем достаточно, хотя хватило бы и одной: за прошедшие шесть дней Эрик успел не только обручиться с некоей Катей ван дер Багге, приходившейся ему, к слову, дальней родственницей, - четвероюродной тетей или что-то в этом роде, - но и принести вместе с ней брачные обеты. И даже это не суть важно, потому что, если верить Верене Бургарт - а не верить доверенному врачу семьи Вильф у Эрика просто не было причин, - неоднократные попытки молодоженов зачать ребенка в конце концов увенчались успехом. К сожалению, Эрик не владел подробностями. Если честно, он совсем не разбирался в вопросах акушерства и репродуктивной медицины, но профессор Бургарт утверждала, что знает наверняка: оплодотворение яйцеклетки, принадлежащей Кате ван дер Багге, состоялось со стопроцентной вероятностью, и получилось это у Эрика буквально с первой попытки, еще до того, как их с Катей официально объявили мужем и женой. История, что и говорить, странная, пожалуй, даже невероятная, но все случилось, как случилось, и к тому же так быстро, что Эрик не успел еще все это толком переварить. Он знал, разумеется, что женат - вот уже целых четыре дня подряд, - как знал и то, что, скорее всего, через девять месяцев станет отцом, но одно дело знать, и совсем другое - все это "знаемое" осознать и принять. И вот с осознанием того, что с ним произошло, принятием вытекающих из этого следствий, и окончательным превращением имперского капитана-лейтенанта Эрика Минца в холодянского адмирала Морица Якоба Вильфа дела обстояли не так, чтобы очень хорошо. Но и времени на рефлексии у Эрика не было тоже. Время слишком ценный ресурс, и его, как и следует ожидать, никогда и ни на что толком не хватает. - Подожди, Нин! - остановил он Анну. - Нам надо поговорить... Вернее, мне надо тебе кое-что рассказать. По-видимому, выражение его лица было настолько недвусмысленным, что Анна не стала переспрашивать. Кивнула. Села в кресло и выжидательно посмотрела на Эрика. Улыбка сошла с ее губ. Лицо стало серьезным, и во взгляде появилась нешуточная озабоченность. Она, разумеется, не могла знать, о чем пойдет речь, но была слишком умна и достаточно опытна, учитывая то, где и с кем она росла, чтобы понимать, по пустякам такие разговоры не затеваются. - Видишь ли, Нин, - начал он издалека, - все очень серьезно. Ты ведь знаешь, куда я ездил? Анна кивнула, подтверждая, что знает, или, просто отмечая, что риторический вопрос Эрика услышан и принят к сведению. - Оказывается, я действительно Вильф. Но дело, на самом деле, не в том, что я нашел родственников. Я нашел семью. - Да, да! - подтвердил он невысказанную вслух догадку Анны. - Речь идет о близких родственниках, Нин. О родных дядьях и тетках, двоюродных сестрах и братьях, о двух бабушках и одном настоящем дедушке. Представляешь? - Они тебя приняли, - Анна не спрашивала, она произнесла вслух то, что Эрик еще не успел ей сказать сам. - Да, - подтвердил Эрик. - Приняли. - Твои родители?.. - Теперь я знаю, кем они были, - вздохнул Эрик, и сам еще не до конца понимавший, что это означает для него лично и для всех, кто его окружает. - У них, как и должно быть, есть лица, история, семейные связи. Известно, как и зачем они оказались с нашей стороны Пустоты. Даже известие, что они ждут ребенка мужского пола, поступило к Вильфам как раз тогда, когда я должен был, по идее, родиться. Никто не знает, что случилось потом. Ни свидетелей, ни записей. Ничего. Так что, по-видимому, я действительно сирота, но сейчас речь не об этом. Оказывается, я член правящей семьи, и мне принадлежит определенное место в иерархии клана, и это очень высокое место, Нин. Почти на самом верху, если быть точным в определениях. О том, что ему принадлежит не только место в семье, но и родовое имя, Эрик благоразумно умолчал. Сейчас он излагал облегченную версию событий, и в этой истории он оставался Эриком Минцем, получившим право на фамилию Вильф, но не более того. - Я... Видит бог, Эрик, я так рада за тебя! Так рада! - Анна встала из кресла и в порыве чувств шагнула к Эрику, как если бы собираясь его обнять, но делать этого не стала, остановилась на полпути. - Семья - это очень важно. Зачастую это все, что у нас есть...