- Выше ста шестидесяти? - Да. - Ты ведь знаешь, что 160 по определению граница гениальности? - Знаю, - подтвердил Эрик. Он еще хотел было добавить, что гением себя, тем не менее, не считает, поскольку не находит убедительных тому доказательств, но промолчал. Его ведь не об этом спрашивали. - Гениальность подразумевает наличие какого-либо специального таланта, - подал реплику Питер де Врейн. - Я читал об этом, но никакого особого таланта за собой не замечал. - Как вышло, что мальчик с улицы говорит и читает на нескольких языках, причем на всех этих языках изъясняется, как культурный, хорошо воспитанный и высокообразованный человек? - А этот вопрос задала уже Мария Фокин. "У них или роли расписаны, или командная игра уже вошла в привычку!" - Я быстро учусь. - И много ты встречал людей, которые учились бы так быстро и настолько эффективно? Любопытный вопрос, и ответ на него прост: не встречал вообще. То есть, способных людей Эрик знал довольно много, с двумя из них он даже спал. Но такого уровня обучаемости, как у него, не видел ни разу. - К чему вы клоните? - К тому, что такая обучаемость лежит за гранью нормы и сама по себе является специальным талантом. - Это часть моего генотипа? - сообразил Эрик. - Да, - подтвердила его догадку матриарх клана. - Быстрый ум, невероятная обучаемость, крепкие нервы, выдающееся тактическое мышление и уникальная способность располагать к себе людей... Что ж, все, вроде бы, так и обстояло. Думал Эрик быстро и зачастую о нескольких вещах сразу, - что для многих других людей казалось невероятным, - учился легко, ну а нервы у пилотов ракетоносцев должны быть крепкие по определеню, иначе нельзя. Но вот два последних пункта в панегирике, "пропетом" Бредой Вильф, его неожиданно - или, напротив, ожидаемо, - смутили. "Выдающееся тактическое мышление? У меня? Серьезно? Но, с другой стороны..." Если посмотреть на события последних лет с этой точки зрения, получалось, что Эрик, и в самом деле, зачастую правильно предугадывал действия противника, видел картину боя во всей ее сложности, с первого взгляда, "узнавая" намерения сторон, их ходы на шахматной доске сражения, и открывающиеся в связи с этим перспективы. "Что ж... возможно... может быть..." Великим тактиком он себя, положим, не числил, но следовало признать, был в этом деле неплох. Так что, возможно, в словах Бреды и содержалось некое зерно истины. Но вот относительно способности вызывать симпатию у других людей... Эрик стремительно "пробежался" по короткой истории своей жизни и с некоторой оторопью вынужден был признать, что плохо относились к нему люди, которые не знали его лично или не успевшие с ним толком познакомиться. И, напротив, все, с кем он входил в более или менее длительные отношения - служебные, дружеские, любовные, - очень быстро начинали относиться к нему более чем положительно, даже если при первом знакомстве такое развитие событий было отнюдь не очевидно. Капитан 2-го ранга Эльст, капитан-лейтенант Линдблат, адмиралы Север, Моргенштерн и Мельник, Клодина Люфор, Вера и Андрей Мельники, Анна, наконец. "Не на сто процентов, - вспомнил он про лейтенантов Ги д'Аламбера и Роберта Шотта, - но ведь ревность и спесь - это очень сильные чувства, их никакой симпатией не перебьешь!" - Хотите сказать, что умение располагать к себе других - это врожденный талант? - Разумеется, - подтвердила свою мысль Бреда Вильф. - И талант этот имеет наследственный характер. - То есть, таким был мой отец? - В целом, ты повторяешь его генотип не только внешне, но и внутренне, - признала матриарх, - но кое-какие черты достались тебе все-таки от матери. Каждый новый Вильф Осевой линии наследования чем-то отличается от остальных, и ты, Эрик, не исключение. Похож на отца, но все-таки не он. - Благодарю вас, господа! - вежливо поклонился всем присутствующим Эрик. - И вам, госпожа Бреда. Я услышал от вас много интересного о себе и своей семье, но, как я понимаю, есть нечто, ради чего, собственно, и затевался весь этот разговор. Я прав? - Да, - подтвердила матриарх. - Ты проницателен Эрик, но об этом мы поговорим уже после обеда, и разговор этот будет с глазу на глаз... *** Время поговорить тет-а-тет наступило только через полтора часа. Отобедали - ни одного знакомого блюда или напитка, но все, если и не вкусно, то, как минимум, приемлемо, - поговорили о том о сем, но ни разу ни о чем серьезном, и разошлись каждый по своим делам. Эрика же Бреда Вильф пригласила в свой личный кабинет, чтобы переговорить с глазу на глаз о "чем-то настолько важном, что откладывать этот разговор и далее нельзя". - Что бы ты сейчас ни думал, Эрик, но, посетив Ставку Вильфов, ты запустил процесс, который уже не остановить. Об этом я и хотела с тобой поговорить. Бреда и Эрик сидели в креслах один напротив другого и говорили, глядя друг другу в лицо. - Что-то необратимое? - Вопрос напрашивался, разве нет? - В каком-то смысле. - Тогда, давайте Бреда, перейдем к делу, - предложил Эрик. - Итак? - Прежде всего, тебя признал клан. - Весь клан? - Его Исполнительный комитет. - То есть, сегодняшний обед... - Присутствующие единогласно признали тебя Морицем Якобом Вильфом. - Благодарю вас, Бреда... Я польщен! - Эрик пока не знал, стоит ли ему кого-то за что-то благодарить, но с другой стороны, как говорили в древности, не было ни гроша, да вдруг алтын. Был безродным бродяжкой, а стал природным аристократом. Так что и отказываться от чести "быть признанным семьей" причины, вроде бы, нет. Но оставался вопрос: - Это накладывает на меня какие-то обязательства? - Чисто формальные, поскольку никто не может заставить тебя быть тем, кем ты быть не захочешь. - В чем выражаются эти обязательства? - Ты принимаешь имя и признаешь себя членом семьи. - Я могу быть Морицем Вильфом здесь и Эриком Минцем в империи? - Можешь, - кивнула Бреда. - В этом случае, ты получаешь титул нобля республики Холод и долю в наследстве. - Что это означает практически? - Истина зачастую кроется в деталях, Эрик это знал, как знала это и Бреда. - Тут возможны варианты, - сказала она. - Какие? - поинтересовался Эрик, почувствовав, что матриарх подводит его к необходимости принять некое решение, смысл которого станет понятен только после дополнительных разъяснений. - Ты можешь остаться тем, кто ты есть, Эрик. В этом случае ты получаешь свою долю кланника, являющегося членом семьи и имеющего отношение к Осевой линии. Это порядка полутора миллионов золотых кредов империи - вы их, кажется, называете империалами, - и статус потомственного дворянина. - Но по-прежнему доверять мне в империи, скорее всего, уже не будут. - Тебе виднее, - чуть пожала плечами Бреда. - Но, с другой стороны, они же и сейчас подозревают, что ты имеешь родственников на Холоде и, тем не менее, послали тебя сюда с дипломатической миссией. - Полагаю, все дело в том, что ожидаемые дивиденды превосходят те уступки, на которые вынуждено пойти мое начальство. - Любопытное сравнение, - усмехнулась собеседница. - Но думаю, что так все и обстоит. Преимущества твоего положения с лихвой перекрывают возможный ущерб, связанный с твоей лояльностью. С флота тебя скорее всего не уволят, но карьера будет ограничена исключительно строевыми должностями низшего и среднего звена. - Ну, я на большее никогда и не претендовал. - И зря, - едва ли не с оттенком гнева в голосе возразила матриарх, - потому что нобль Холода Мориц Вильф - это Betitelter Adel, титулованная знать. В ваших терминах, как минимум граф, но мы можем потребовать признания тебя герцогом или князем. Надо же нам в свете нынешних отношений с империей Торбенов найти приемлемый эквивалент нашим титулам? - Наверное, - пожал плечами Эрик. Это был отнюдь не тот вопрос, который занимал его сейчас или станет занимать в будущем. Во всяком случае, так ему это представлялось. Он и так уже получил больше титулов, чем мог ожидать, и уж точно больше, чем нужно пилоту ракетоносца. - Совсем не интересно? - Сама Бреда своего интереса не скрывала, но, скорее всего, интересовал ее не сам обсуждаемый вопрос, ей любопытна была реакция Эрика. - Я строевой офицер, - попробовал Эрик объяснить свое видение вопроса. - Пилот ракетоносца. Титул ничего в моей жизни не изменит. Ни в жизни, ни в моем общественном положении, - тем более, что я и так уже кавалер и граф, - ни в самоощущении. Я тот, кто я есть, и никем другим быть не могу и не хочу. - Хорошая позиция, хотя и спорная. - Я говорю о себе. Другие могут думать иначе, - пожал плечами Эрик. - Вот я и есть другая, - неожиданно улыбнулась матриарх. - Поэтому я смотрю на твои перспективы под другим углом зрения. Впрочем, есть еще одна причина... - Вы знаете то, чего не знаю я. - Именно так.