– Вижу, что не Ваня. Что вы тут делаете, Катя? – Доронин бросил взгляд за спину девушки, однако никого более не обнаружил. Девчонка пришла одна. – Работаю я здесь. У господ. – Господ сейчас нет. Есть только граждане. Кем? – Кухарка. То есть на кухне. – Понятно. – Демьян Федорович спрятал оружие, поднял кошелку. – И зачем пожаловали? Та молчала, лишь испуганные глаза говорили о том, что она вменяема. Доронин обошел кухарку со всех сторон. – Катя, Катя, Катерина… Вы что, Катя, не знаете, что вашего хозяина арестовали? – Нет. – Молодуха округлила глаза. – Как арестовали? Когда? Но Доронина если и можно было провести, то только не такими примитивными приемчиками. – Ах, Катенька-Катерина. Сейчас посмотрим, что тут у тебя… Доронин хотел распахнуть сумку, но девушка рысью кинулась к нему, вырвала из рук кошелку, прижала к груди. – Зачем? – А на всякий случай. Матрос протянул руку, рванул кошелку на себя. Девушка ее не отдала. Только стрельнула в матроса синими глазами. Да такими, что тот едва не задохнулся от восторга. Озеровский тем временем покинул укромное место за буфетом и вышел на свет божий, чем вторично перепугал девицу. – Понятно. – Доронин воспользовался секундным замешательством кухарки и вытянул из кошеля знакомый цветастый плат, который, как отметил Аристарх Викентьевич, они видели в одежном шкафу. По комнате тут же распространился жуткий запах нафталина. – Воруем? – Да что вы такое говорите? – Губы молодухи задрожали. – Как можете? Да что б язык у вас отсох! Мое это, ясно? Забыла! Вот, возвернулась за ним… – А в столовой что забыли? – Матрос схватил девушка за руку, втащил внутрь комнаты. – Ничего. Просто решила, что… – Катерина быстрым, цепким взором окинула помещение. Озеровский с усмешкой отметил, как потух ее взгляд. Не считая платка, более поживиться в доме инженера слабым девичьим ручкам оказалось нечем. Все, что она бы смогла унести, вынесли подчистую. Разве что отодвинутый рояль да буфет еще одиноко торчали по разным углам, но те бы в кошелку не поместились. Катерина, не сдержавшись, тяжко вздохнула. – Бывает. – Матрос правильно понял ее состояние. – Так я могу идти? – тут же нашлась кухарка. Доронин посмотрел на Озеровского: отпускаем или как? Аристарх Викентьевич отрицательно качнул головой: – Да нет. Коли уж пришли, давайте побеседуем. Присесть было некуда, поэтому пришлось допрос проводить стоя. – Скажите, Катерина, давно при семействе состоите? – С весны. – Значит, лето провели у Канегиссеров? – А где ж еще! – Девушка вырвала из руки Доронина платок, спрятала его в сумку. – В таком случае попрошу вас припомнить: сын инженера в последнее время дома ночевал или где в ином месте? – Да где ж дома? У чужих. Сюда только по вечерам, изредка днем наведывался. Придет, чуток побудет – и айда! – И что он здесь делал? – А когда что. То с хозяйской дочкой сидят, у ней в комнате. То с батюшкой, то есть с самим хозяином, играют в эти… Как их… Ну, что на доске… – Шахматы, – подсказал Озеровский. – Во-во. В них. То просто с книжкой, будто тут читальня, – сердито проворчала прислуга. – Книги – это хорошо. А что это вы, Катерина, вроде как недовольны молодым хозяином? Вам-то он чем насолил? Дома не проживал. Виделись с ним редко. Прибирать не надо, готовить на один рот меньше. – Ага, – по эмоциям девицы чувствовалось, что последняя фраза следователя задела нужную струну, – как бы не так! Мало того что готовила на всю их семейку. Так еще и дружка сынка подкармливала. Кажен раз ему что-то на Васильевский свозил. В корзиночку аккуратненько положит, салфеточкой прикроет. Поговаривает: мол, сегодня попируем. А дружок-то его такой прожора, не дай боже… И главное, только вкусненькое любит. Кулебяку с грибами ему подавай! А где я грибы найду? Щас вон какое время, не то что по лесам, по городу днем ходить страшно. – А с чего вы взяли, будто Леонид жил у друга, а не у подруги? – Тоже скажете – у подруги. – Девчонка замахала полной, с короткими пальцами ручкой. – Да разве женщина столько сможет сожрать? Почитай, неделю, чуть ли не кажен день барчук отвозил то картошку, то мясцо, то кольцо колбаски, то хлебушко. Кулебяку, чтоб ее… И все как в прорву! – Про Васильевский сам барчук говорил? – неожиданно вклинился в разговор Доронин. «Молодец, – мысленно похвалил матроса следователь, – подметил». – Куда там! – Девица снова стрельнула в Демьяна голубизной своих глаз. – С нами их благородия не разговаривали. Мы ж для них прокаженные. Кучер их туда отвозил, Матвейка. Вот от него и прознала, что они на Пятую линию ездили. – Пятая? Очень хорошо! А где сейчас кучер? – быстро отреагировал Аристарх Викентьевич. – Да кто ж его знает. Раньше тут отирался. А щас… Кто знат, куды пристроился. – Даже приблизительно не знаете? – Не ведаю. Матрос бросил взгляд на Озеровского: как быть? Аристарх Викентьевич тут же нашелся: – Сейчас попробуем выяснить. Кинулся к телефону, тот, на счастье, работал. – Простите, – услышал Доронин неуверенный голос следователя, – с вами говорит Озеровский. Мой звонок не помешал вам? Еще раз приношу извинения, но нам нужно выяснить… Прошу прощения, что? Демьян Федорович матюкнулся в душе, прошел в коридор, вырвал трубку из руки старика. По пустой квартире раздался мощный бас: – Конюхов, ты? Ты на меня, зараза сухопутная, горлянкой не дави. Раз звоним, значит, по делу. – Катерина с восхищением, во все глаза глядела на грозного чекиста: эх, вот такого бы в мужья… – Вот что, одна нога здесь, другая там: срочно найди адрес Матвея… – Чекист запнулся. – Как его… Эй, Катерина, как фамилия кучера? – Поливанов. – У девчонки даже голос изменился. Стал мягким, почти нежным. Озеровский только покачал головой: ох уж эти женщины… – Матвея Поливанова адрес. Это по делу Соломоновича. И не ложи трубку! Я жду! Доронин, прикрыв трубку широкой ладонью, склонился к Озеровскому: – Аристарх Викентьевич, ежели вы и дальше будете вот так дела вести, толку не будет. Прошу прощения, извините, простите… Нечего сопли по палубе размазывать. Вы в ЧК работаете? В ЧК! И он в ЧК! И его обязанность – вам помогать. И не просить нужно, а приказывать. Следователь хотел оправдаться, но Доронин уже слушал ответ. – Что говоришь? Арестован? А с чего арестован? А, всех брали… На всякий случай? Понятно. Нет-нет, это даже очень хорошо! Нет только кухарки? – глянул на Катьку. Та остолбенела. – Не можете найти? Ясно. А где держат? В «Крестах»? Спасибо. Будь! Трубка легла на рычаг. – Катерина! – Матрос позвал девушку. – А как ты на свободе задержалась? – Так за продуктами ушла, – в глазах слезы, – прихожу, а тут ваши. Хорошо, не успела в дом войти, а то бы… – Сообразительная, значит? – А че тут соображать? Подхожу, у ворот конка, барина выводют под руку, крепенько так держат. Че тут смекать, и так все ясно. – Смотри, – Доронин кивнул головой в сторону комнат, – будешь ентим делом заниматься, недолго на свободе погуляешь. – Так ведь жить-то надо, – дерзко парировала Катерина. – Так как? Могу идти? – Топай, – отмахнулся чекист, – только сюда не возвращайся. Слезы вмиг высохли. Девица фыркнула, еще разок обожгла матроса синими искрами глаз и, мотнув юбками, убежала.