Может, и правда продать все ненужное? Но подобная мысль все же неприятно царапала самолюбие. Действительно, что она, совсем беспомощное и жалкое существо, раз не может найти работу, а вместо этого готова таскать в комиссионку вещи, которыми с такой тщательностью и любовью окружала себя всю жизнь? Нет уж! Для подобных жестов отчаяния время точно еще не пришло! Оказавшись на выставке, Наташа сначала слегка растерялась и даже расстроилась: зачем она здесь? Только на месте выяснилось, что тема выставки – вовсе не кухонные девайсы, как она почему-то заключила из слов Димы, а новинки домашних технологий несколько другого направления. Среди стендов с системами вентиляции, теплыми полами, материалами для остекления навесов и лоджий Наташа чувствовала себя потерянной и сбитой с толку. Да, все это касалось быта, но не имело никакого отношения к ее интересам. Мелькнула даже мысль уйти, но Наташа ей не последовала, а повнимательнее изучила план выставки, полученный на входе, и поняла, что просто начала осмотр не с той части. Быстрым шагом пройдя насквозь несколько залов, она оказалась в волшебном царстве современного домоводства и отыскала раздел «Кухни и столовые», где у нее мгновенно перехватило дыхание. Глаза разбегались: никогда в жизни Наташа не видела столько всего интересного и полезного, собранного в одном месте, – и все можно было изучить, потрогать, понаблюдать за работой и самой попробовать в деле. Забыв обо всем на свете, Наташа отправилась в путь по залам, надолго залипая у стендов с кухонной мебелью, разглядывая и осваивая современные гаджеты. От досады и робости, охватившей ее при входе на выставку, и следа не осталось: со все крепнущей уверенностью в голосе Наташа подзывала к себе консультантов, чтобы в мельчайших подробностях расспросить обо всем, что казалось ей интересным. Бесшумно открывая и закрывая дверцы очередного чудо-шкафа, внутреннее пространство которого было организовано так рационально, что вмещало в три раза больше обычного, пробуя диспенсер для жидкого теста или почтительно изучая электронный держатель ножей, докладывающий через мобильное приложение о качестве заточки лезвий, она восхищалась, ахала, охала – и никак не могла остановиться. Если бы у нее дома была хоть малая часть этих волшебных устройств – ух, она бы тогда… Что именно тогда бы случилось – представить Наташа не успевала: впереди ее ждали новые, еще более восхитительные открытия. Не замечая усталости, она бродила по залам и опомнилась, только заметив, что стенды уже начали закрываться один за другим. Когда в конце выставочного дня с полной сумкой буклетов и каталогов, с горящими глазами, взбудораженная всем увиденным, Наташа наконец встретилась с Димой и услышала от него, что вместе поужинать сегодня никак не получится – у него еще полно работы, – то даже особо и не расстроилась, до такой степени ее переполняли эмоции и впечатления. А вот Дима явно был огорчен – и это особенно порадовало. Прежде чем распрощаться, они договорились, что постараются встретиться в ближайшие выходные. Впервые за долгое время Наташа вернулась домой не взвинченной и подавленной, а веселой и оживленной. Остаток вечера и чуть ли не весь следующий день листала буклеты и даже, присев к ноутбуку, отыскала в интернете несколько сайтов особо заинтересовавших ее компаний, чтобы кое-что уточнить. Подобные действия не имели никакого практического смысла, и Наташа прекрасно это понимала. Но до чего же было приятно хотя бы в мечтах вообразить себя гордой владелицей того роскошного оливково-серого кухонного гарнитура со столешницей из искусственного оникса цвета «можжевеловый дым» (кто им только названия сочиняет?!), которая ей понравилась больше других! На такой замечательной кухне она бы по-настоящему развернулась. Хотя дело, конечно, было не в кухонной мебели… Проведя целый день в окружении вещей, вызывающих в ней один только сплошной восторг, Наташа впервые задумалась о том занятии, которое ей по-настоящему нравилось, как о возможной профессии. Вот бы найти работу, связанную с кулинарией! Чтобы можно было целыми днями выбирать продукты, готовить, украшать и сервировать… Хотя, наверное, это было еще большей фантазией, чем устроиться куда-нибудь химиком. И не в ее ситуации. На что она может рассчитывать в этой сфере? Без специального образования и опыта (годы, проведенные на собственной кухне, в счет, разумеется, не идут) в приличный ресторан она сможет устроиться разве что посудомойкой или уборщицей. Максимум, что реально, – это работа на кухне в какой-нибудь фастфудной сети, да и то если повезет. Даже «помощницей по хозяйству» в обеспеченную семью без рекомендаций не попадешь. Да и там она, скорее всего, будет нужна не как шеф-повар, а как прислуга «подай-принеси-пошла вон». А может, пойти получить это самое образование? Она где-то слышала, что сейчас в учебных заведениях нет возрастных ограничений… Но диплом каких-нибудь формальных экспресс-курсов вряд ли поможет в трудоустройстве, а обучение в приличном, котирующемся учебном заведении ей наверняка не по карману… Впрочем, думать о грустном особо долго не получалось. Ведь, помимо удовольствия, полученного от выставки, было еще одно – от встречи с Димой. Пусть они виделись совсем мало и смогли перекинуться всего парой фраз, зато теперь она точно знает, что в продолжении знакомства он заинтересован по-настоящему. Как и она. Ближе к концу недели Дима написал, чтобы напомнить о встрече в субботу, и, узнав, что ее планы не изменились, поинтересовался, как ей хотелось бы провести время. Никаких особых пожеланий, кроме «погулять где-нибудь в тихом и симпатичном месте», Наташа не высказала, и тогда Дима предложил съездить на Каменный остров. Идея показалась отличной – старый парк, окруженный со всех сторон Невой и ее притоками, кое-где застроен окруженными высокими заборами то ли виллами, то ли правительственными резиденциями, но в остальном это было именно то самое место, о котором просила Наташа, – тихое и симпатичное. А неспешная прогулка под старыми липами и как раз цветущими в эту пору каштанами дала бы им обоим прекрасную возможность вдоволь наговориться и – кто знает? – может быть, узнать друг друга получше. Погода в день встречи благоприятствовала – было солнечно и очень тепло. Стоял конец мая, деревья уже полностью оделись листвой. Цвела сирень, там и сям мелькали аккуратные клумбы с тюльпанами и пионами, чьи плотно свернутые бутоны, похожие на разноцветные леденцы, еще только-только набирали силу. Оставив машины на парковке у отреставрированного здания деревянного театра, они медленно пошли вдоль земляного берега Невы, не одетого в этом месте гранитными плитами. Как и в день знакомства, много смеялись и разговаривали. Настроение у Наташи было отличным. Она с удовольствием отвечала на Димины вопросы о выставке технологий, откуда вернулась такой воодушевленной, и слушала, что он рассказывал о себе. Когда Дима упомянул, что был дважды женат и от одного из браков имеет ребенка, тринадцатилетнего сына, особо не удивилась. Было бы странно, если такой симпатичный и умный мужчина оставался бы ни разу не востребованным к своим… А кстати, сколько ж ему все-таки лет? Пожалуй, давно пришло время спросить. И Наташа спросила. Вот лучше бы она этого не делала! Выяснилось, что месяц назад Диме исполнилось сорок – «юбилей, который не принято праздновать». Осознав, что он не просто «чуть младше нее», а моложе значительно, на целых пятнадцать лет, Наташа расстроилась и даже запаниковала. Что теперь делать? Просто сбежать, оборвав разговор, как она сделала в Павловске с тем самым географом – или он был математиком? – обладателем трогательной привычки расставлять в тенистых аллеях свои новые брачные сети? Или, сделав вид, что ничего не случилось, продолжить общаться как ни в чем не бывало? Но «как ни в чем не бывало» не получалось. Талантом долго скрывать свои переживания Наташа не обладала, и вскоре по ее односложным ответам Дима почувствовал, что оживленная поначалу беседа поблекла и вот-вот прекратится, словно его собеседнице вдруг стало неинтересно слушать все то, о чем она сама с такой живостью расспрашивала его каких-то полчаса назад. Запнувшись посреди красноречивого рассказа о бывшей жене, которая после развода уехала в Сочи и увезла с собой сына, Дима вопросительно взглянул на Наташу. Чтобы как-то оправдать свою внезапную отстраненность, она вытащила из сумочки телефон и с сосредоточенным видом сделала несколько псевдоосмысленных манипуляций: повозила по экрану пальцем, проверила сообщения, занесла пустую заметку в блокнот. – У тебя что-то случилось? – как и ожидалось, немедленно спросил Дима. К этому моменту они давно перешли на «ты». – Да. То есть нет, – пробормотала Наташа, тиская в руке телефон. – Я бы передохнула, наверное. Вон лавочка симпатичная. Посидим? – С удовольствием, – кивнул он. – Тебе жарко? Может быть, хочешь воды? У меня с собой есть, если что. Скинув рюкзак, Дима достал из него две небольшие запечатанные бутылки и одну протянул Наташе. Это было так мило и трогательно, что Наташа, взяв бутылку, благодарно кивнула, улыбнулась и невольно подумала о том, что не может вспомнить, когда кто-то последний раз вот так обыденно и непринужденно позаботился о ней. – Знаешь, о чем я сейчас думаю? – неожиданно поинтересовался Дима. – Нет, разумеется, – удивилась Наташа. – Перебираю в уме все, что сказал за последние десять минут. Потому что мне по-прежнему кажется, что ты чем-то расстроена. И дело явно не в сообщении на твой телефон, а в каких-то моих словах. Итак, о чем же мы говорили? Ты сказала, что любишь Калининград и мечтаешь побывать на Байкале. Потом я рассказывал тебе о Насте и о Егорке, о том, что они переехали на юга и теперь я вижу сына хорошо если раз в полгода. Потом… Упс. Все, я, кажется, понял. Неопределенно дернув плечом, Наташа молчала, рассеянно перекатывая бутылку между ладоней. – Ты узнала, сколько мне лет, – и расстроилась? – В общем, да. Скрывать причину дальше не было смысла. – И что с того? В чем проблема? Теперь ты, наверное, ждешь, что я задам тебе встречный вопрос, а потом мигом смотаю удочки, узнав, что тебе пятьдесят пять? – Откуда ты знаешь?! – задохнулась от неожиданности Наташа, чувствуя, как кровь приливает к щекам – что было совершенно некстати. – У меня в офисе остался список всех участников съемки. Я же сам выписывал вам пропуска для прохода на студию. Это режимный объект. Там были паспортные данные. – Тогда ясно, – упавшим голосом прошептала она. – Что тебе ясно? – голос Димы заметно напрягся. – Вот мы гуляли, разговаривали, смеялись – и ты была всем довольна. Во всяком случае, мне так казалось. Ты ведь была довольна? Наташа, как провинившаяся первоклашка, смогла только молча кивнуть. – И вдруг – на тебе! «Ах, ему всего сорок!» Да какая разница, кому сколько лет? Мне кажется, имеет значение не цифра в паспорте, а симпатия, возникающая между людьми. Она либо есть – либо нет, понимаешь? Пресловутое родство душ. Химия, как сейчас говорят. Ты думаешь, я в то кафе случайно после съемки зашел? Я следил за тобой. – Как следил? – От неожиданности Наташа отвела взгляд от собственных коленей и уставилась Диме в лицо. – Да вот так, – усмехнулся он. – Ты мне сразу понравилась, еще в студии. Я тебя всю съемку разглядывал, пока ты свои пельмени лепила. А потом, когда ты на меня выскочила из темноты и чуть не ошпарила кофе – я же тебе его нес. Думал – посидим где-нибудь в уголке, пока перерыв, поболтаем. А раз не вышло, пришлось гнаться за тобой и твоей не в меру активной подругой аж до парковки. Я всерьез опасался, что она тебя сейчас в машину засунет и похитит у всех на глазах. Где тогда прикажешь тебя искать? Представив, как Дима в образе секретного агента мечется между рядами машин, а Катин «Лексус», лихо взревев мотором, вылетает с парковки, подпрыгнув на выезде перед шлагбаумом, Наташа невольно улыбнулась. – Знаешь, я по первому недообразованию юрист, – продолжал Дима. – В том смысле, что отучился два курса, потом надоело. Да и понял, что не мое это – над бумажками целыми днями корпеть. Так вот, насколько я помню основы гражданского права, не существует такого закона, который запрещал бы людям вместе гулять по Каменному острову лишь потому, что один из них появился на свет раньше, чем это сделал другой. Так что предлагаю перестать думать о всякой ерунде и продолжить прогулку. Я, кстати, тоже на Байкал уже сто лет съездить хочу. Тебе какой вариант больше нравится – летний, зимний? Домой Наташа вернулась в полном смятении чувств. День прошел до того хорошо, что и сравнить его было решительно не с чем. Вышло самое настоящее идеальное свидание, идеальнее просто некуда. Благоразумно оставив в покое рассуждения, кому сколько лет, они с Димой несколько часов проговорили о том и о сем, находя все новые и новые общие темы: сериалы, книги, музыку, страны и города. Даже цвет оба любили один – зеленый. И сорт мороженого – фисташковое. Оба не одобряли содержание в городе домашних животных, оба обожали Булгакова, оба в детстве дико боялись темноты… И вот как, скажите на милость, после всех этих удивительных совпадений, неопровержимо свидетельствующих о родстве душ, снова начать крутить в голове «да, но все-таки, ему всего…»? Запросто! Совершенно спокойно. Когда Дима позвонил через несколько дней, Наташа не стала брать трубку. Тогда от него пришло сообщение – он вновь предлагал встретиться в следующие выходные. Она ответила коротко: «Мне надо подумать». «Хорошо, думай», – получила ответ. И Наташа действительно всю неделю только этим и занималась, что думала, думала, думала… От количества мыслей, сомнений и опасений просто лопалась голова. С одной стороны, она чувствовала, что ее влечет к Диме. С другой – что это все-таки неправильно, ведь он настолько младше ее. С третьей – он действительно прав: ну и что? Кому будет плохо, если ей вдруг станет хорошо? Все эти мысли кружились, как вспугнутые случайным выстрелом птицы – беспорядочно и тревожно. Увязнув в бесконечных аргументах «за» и «против» их дальнейшего общения, Наташа застыла в точке зыбкого равновесия, не зная, на что решиться. Вечером в воскресенье, пропустив заветные выходные, когда она уже почти убедила себя, что Дима или обиделся на ее идиотскую чопорность, или все сам решил за нее, он вновь позвонил. Наташа схватила телефон после первого же сигнала, едва не выронив скользкий корпус из рук. – Привет, как дела? Как прошли выходные? – начал он дружелюбно, но сдержанно. – Ничего особенного. Как обычно, – с настороженной неопределенностью ответила Наташа, ожидая, что вот сейчас он станет ее укорять за то, что она так ничего и не решила. – Все еще думаешь? – Угу, – кивнула она невидимому собеседнику и протяжно вздохнула. – Я, представь себе, тоже. И вот что надумал… У меня есть приятель, а у приятеля – катер. Он катает на нем туристов по Неве и каналам. В выходные у него обычно все под завязку расписано, а в будни – нет. Как полагаешь, не помешает твоим раздумьям небольшая речная прогулка? Скажем, во вторник? Или в четверг? Если ты по уши загрузилась своими сложными мыслями – клянусь, что не буду тебя отвлекать. Просто проветришься, посмотришь с воды на берега. Может, чего и решишь… – Ух ты, катер! Какая неожиданная идея! А он большой? – зачастила Наташа, отбросив все сомнения разом. Действительно, что ей мешает разобраться с ними попозже? К тому же, чтобы принять окончательное решение, продолжать ли встречаться с Димой, ей нужно как минимум еще раз с ним лично поговорить. Прояснить кое-что. А там… а там будет видно. Услышав ее оживленный ответ, он с облегчением рассмеялся: – Понятия не имею. Именно этот катер я еще не видел. Женька его совсем недавно купил. Будет сюрприз. Так, значит, во вторник? – Да, конечно! – Или все-таки лучше в четверг? – Мне без разницы. У меня много свободного времени. – Ого, прямо завидно, – сказал Дима. – Я уже и забыл, как это бывает – когда его много. Последний раз лет десять назад без дела болтался. Кошмарное время. Прямо не знал, куда себя деть. – Я… я не болтаюсь, – смутилась Наташа. – У меня сейчас просто… небольшие проблемы с трудоустройством. Дима о ее нынешней жизненной ситуации ничего не знал – обсудив Байкал, архитектуру северного модерна и любимые сорта мороженого, до разговора о важном они в первую встречу так и не добрались. – Прости, я, кажется, ляпнул что-то не то, – торопливо извинился Дима. – Ни в коем случае не хотел тебя обидеть. – Ничего страшного, – великодушно простила она. – Ты же не знал. Давай тогда встретимся во вторник, если тебе удобно. На том и договорились. В назначенный день погода, как назло, выдалась на удивление капризной. Дул сильный ветер, нагоняемые с залива облака то сбивались в плотную кучу, закрывая солнце, и тогда начинал накрапывать мелкий дождь, то расступались, давая возможность совсем по-летнему теплым лучам быстро высушить капли, покрывающие поручни и лакированные скамейки на катере. И если недолгие периоды мороси можно было легко пережить, то с ветром дело обстояло хуже – он поднимал волны, от которых катер сильно болтало даже у самой пристани. Едва ступив на борт и выпустив руку Димы, Наташа вынуждена была тут же присесть на скамейку. Сделала она это слишком поспешно и довольно неловко, почти плюхнулась, – но все же это было лучше, чем нелепо и неизящно махать руками, пытаясь сохранить равновесие на качающейся посудине. Глядишь, еще бы и не удержалась, и в воду свалилась. Вот было бы позорище… Катер оказался совсем небольшим, не катер даже, а скорее моторная лодка, и это разочаровало Наташу. Не потому, конечно, что она настроилась бороздить водные просторы на роскошной двадцатиметровой яхте, а потому, что из-за малых габаритов судна пассажиры сидели сразу за капитаном, только что не упираясь коленями в спинку его сиденья, что исключало всякую возможность поговорить по душам. К тому же двигатель шумел слишком громко, и разговаривать бы пришлось во всю силу легких, едва не кричать. Так что они просто чинно сидели рядом, отпуская короткие односложные реплики, лишь время от времени касались друг друга локтями да хватались за поручни, когда катер закладывал особо эффектные виражи. Минут через десять Наташа почувствовала, что ее начинает укачивать, и это не на шутку встревожило. Не хватало ей еще морской болезни – и не в чьем-нибудь обществе, а во время прогулки с Димой! Как будто мало того, что она старше него бог знает на сколько… – Как думаешь, можно немного убавить скорость? А то у меня голова закружилась, – обратилась она к нему. Дима встал, сделал пару шагов и, склонившись над спиной своего друга, принялся что-то ему втолковывать. Разговор длился уже явно дольше, чем требовалось для простой просьбы «идти помедленнее». Дима настойчиво показывал рукой куда-то вбок и вперед, капитан мотал головой, видимо, не соглашаясь, и чем дольше они общались, тем больше Наташе становилось не по себе. Может, не стоило просить вести катер помедленнее и говорить про закружившуюся голову? Вдруг Дима решит, что у нее, Наташи, слабое здоровье? А там, глядишь, и о разнице в возрасте задумается…