Наконец капитан – Женя, кажется? – кивнул и, сбавив скорость, направил катер к пологой арке Прачечного моста, к входу в Фонтанку. Вмиг стало тише, прекратилась и тряска, и тошнота. Дима вернулся, снова сел рядом, и они поплыли дальше, от нечего делать разглядывая мосты и дворцы с таким видом, будто были туристами и видели их впервые. – Хочешь шампанского? – спросил вдруг Дима, открывая внушительный рундук и доставая из него бутылку сладкой шипучки и коробку шоколадных конфет. Пришлось отрицательно мотнуть головой. Шампанское, тем более сладкое, Наташа терпеть не могла, да и шоколад не особенно жаловала. Но, видимо, Дима заключил, что женщина в ее возрасте должна любить и то и другое. Тем временем дождь все сеял и сеял, превращая и без того не особо задавшуюся прогулку в совсем унылое дело. Наконец, когда у Адмиралтейских верфей катер, войдя в канал Грибоедова, повернул назад в сторону центра, Наташа сказала: – Может, сойдем на берег? Пройдемся, как в прошлый раз? Пришвартовались у Семимостья, напротив Никольского Морского собора. Вежливо попрощавшись с капитаном, которого она толком и разглядеть не успела, Наташа принялась рыться в сумочке, пытаясь достать со дна зонтик. Дима стоял рядом молча, держа над ней свой – большой, темно-синий, которого явно хватило бы на двоих, – не торопя, но и не делая попытки помочь. Когда она, запутавшись в застежке чехла, попыталась потянуть хлястик зубами, все же сказал: – Давай я. – Не надо, – тут же отрезала она. – У меня пока еще все нормально с самообслуживанием. Это прозвучало излишне задиристо, почти грубо. Как будто он в чем-то таком сомневался и давал ей это понять. Чувствуя, что в сражении с чертовым чехлом догорают остатки ее хорошего настроения, и, шепотом выругавшись, Наташа сунула зонтик назад в сумку и собралась взять своего спутника под руку: – Я устала. Проводи меня, пожалуйста, до метро. Против ее ожидания он не округлил локоть, посторонившись на тротуаре, чтобы она могла идти рядом с ним. Как стоял – так и остался стоять, да еще и взялся ее в задумчивости разглядывать, склонив голову набок, словно впервые увидел. – Что? – не выдержала Наташа. – Мне кажется, пришло время кое-что прояснить, – неторопливо и размеренно произнес Дима. – Я, по-твоему, глуп? Избыточно инфантилен, незрел? Чего-то не понимаю? Тебе со мной неинтересно? – С чего ты взял? – опешила Наташа, от неожиданности выпустив его руку, которой завладела чуть ли не силой. – Тогда что тебя в нашем общении не устраивает? Почему ты все время думаешь про мой возраст? – Да не думаю я… – начала было Наташа, уже понимая, что тот разговор, начать который самой духу ей так и не хватило, сейчас все-таки состоится. – А раз не думаешь, – перебил ее Дима, – то перестань все время дергаться и втягивать голову в плечи, стоит мне сделать попытку хоть немного сократить расстояние между нами. У нас же свидание как-никак – так что плохого в шампанском? Запомни, пожалуйста: мне решительно все равно, сколько тебе лет. Ты мне нравишься такой, какая ты есть, – чем дальше, тем больше. Ты интересная, красивая, умная, и мне хочется общаться с тобой. В конце концов, я же не замуж тебя зову, а предлагаю просто общаться. Давай для начала попробуем стать просто друзьями. Ведь если не пробовать – тогда как узнать? А дальше… посмотрим, что из этого выйдет. Она смотрела на него во все глаза – и молчала. Встрепенувшуюся было в глубине души романтичную дурочку, надеявшуюся услышать, что Дима влюбился с первого взгляда и хочет провести с ней всю жизнь, загнали в угол, лишив слова еще до того, как она выпрямилась в полный рост и завладела мыслями и чувствами настоящей Большой Наташи. Зато взрослая, умудренная жизнью женщина, знающая цену словам и поступкам и понимающая, что они с Димой видятся всего-то четвертый раз в жизни и совершенно не знают друг друга, сказала: – Думаю, ты прав: если не пробовать – как узнать? Так что давай попробуем быть друзьями. Глава 9 Они стали встречаться. Прогулки, неспешная переписка в мессенджере по вечерам с обменом фотографиями и веселыми мемчиками, поездки в пригороды и на природу… Видеться получалось довольно часто, иногда раза по два-три в неделю: у Димы был гибкий график, зависящий от заказов, а Наташа по-прежнему не работала. Через месяц после той памятной прогулки на катере оба уже ясно чувствовали, что в рамках «просто дружбы» их отношениям становится тесновато. Хотелось другого – большего. Рассказывая о себе, о недавнем крушении брака, о поисках работы и о том, какие ничтожные результаты они приносили, Наташа одновременно все лучше узнавала Диму. Семья у него была своеобразная, неполная, как и у нее самой, только его вырастил отец, а не мать. Та блестяще знала испанский и всю жизнь проработала в «Интуристе», сначала – экскурсоводом для партийных делегаций из братских стран Латинской Америки, затем – гидом у бизнес-партнеров первых отечественных кооператоров в «варенках» и куртках из плотной, как броня, кожи, еще только начинавших прицениваться к малиновым пиджакам. В конце восьмидесятых, когда на Западе наступил период моды на все советское, работы у нее стало особенно много. И не было ничего удивительного в том, что в один прекрасный момент (правда, Димин папа называл его совсем иначе) у нее случился роман с приезжим испанцем. Владелец отеля в знаменитом городе-курорте был до такой степени очарован белокурой русской красавицей-переводчицей, что приезжал в Петербург еще дважды, после чего предложил замужней женщине, обремененной к тому же ребенком-первоклассником, руку и сердце. «Чем-то похоже на мою историю», – невольно подумала, услышав это, Наташа, имея в виду Арину и Алексея. Белокурая красавица предложение приняла и, оформив развод, навсегда укатила в Испанию, к пятизвездочному отелю и вилле на морском берегу с пальмами и бассейном. Восьмилетний сын в эту романтическую идиллию не вписался. Не захотел ли возиться с пасынком новый муж, или мать сама решила, что ей будет лучше строить новую жизнь «без прицепа» из прошлого – Дима не знал. Да и знать не хотел. Прошли годы, но до сих пор он так ее и не простил. Сколько мать ни пыталась связаться с ним, никогда не отвечал на звонки и рвал конверты с письмами, не распечатав. Когда наступила цифровая эпоха – мать добралась до него через соцсети, стала писать сообщения, оставлять комментарии под постами, лайкать его фотографии. Особенно воодушевилась, узнав о рождении внука. Видимо, другими детьми, потенциальными отцами и матерями своих будущих внуков и внучек, в Испании она так и не обзавелась. Пришлось забанить ее во всех соцсетях и зорко следить, чтобы она не разжилась Егоркиным адресом: внук о наличии испанопроживающей бабушки не знал, и вводить его в курс дела Дима не имел никакого желания. – И вы до сих пор не общаетесь? – все же спросила Наташа, хоть и догадывалась об ответе. – Нет. Зачем? Она тогда сделала выбор. И у него есть последствия. – Но ведь прошло тридцать лет, даже больше. Неужели ты… – Наташ, ты пытаешься рассуждать как мать, которую лишили ребенка, – перебил ее Дима. – А она сама меня бросила. Это разное, понимаешь? Его голос впервые за все те недели, что они были знакомы, звучал отчужденно и глухо. Больше говорить на эту тему Наташа не рисковала. Но хорошего, приятного и веселого в их общении было неизмеримо больше. Все совместные посиделки в кафе – будь то простой перекус где-нибудь на бегу или торжественный ужин в пафосном модном месте с панорамным видом на город – неизменно заканчивались шуточным напоминанием Димы, что Наташа еще в день знакомства обещала угостить его своей стряпней. Причин отговариваться у нее не было никаких, и в один из дней в середине июня она сказала, что готова пригласить его на обед. – Отлично, отлично, – довольно потирая руки, он широко улыбнулся, обозначив на мгновение те самые ямочки на щеках, от которых Наташа млела с тех самых пор, как увидела их в первый раз. – А я тогда, с твоего позволения, куплю вина. Какое предпочитаешь? – Мне все равно, – пожала плечами Наташа, не особо разбиравшаяся в алкоголе. – Возьми на свой вкус. – Нет, подожди, так нельзя. Что значит – «на свой вкус»? Вино должно сочетаться с едой. Тогда пришли мне меню, что именно ты будешь готовить. – Еще чего! – в шутку возмутилась она. – Это будет сюрприз. – Тогда сюрпризов может стать сразу два. Я принесу какой-нибудь аргентинский мальбек, тяжелый, танинный и плотный, как седла местных ковбоев, пасущих стада тех самых быков, из мяса которых делают самый лучший в мире рибай… А ты приготовишь что-нибудь из кухни Прованса – легкое, с рыбой и зеленью. Нет, так не пойдет. – Тогда скажи, что ты любишь, хотя бы в самых общих чертах, – улыбнулась Наташа. – Я мужик, а значит, удручающе предсказуем, – пожал он плечами. – Я люблю мясо, приготовленное на открытом огне. – Пожара в собственной квартире я тебе не обещаю, но насчет мяса – приняла к сведению, – кивнула она. – Приходи завтра к трем. Тебе будет удобно? – Отлично. Три пополудни – самое лучшее время, чтобы вонзить зубы в сочный, а-а-атменный стейк, – сказал Дима и для пущей выразительности несколько раз клацнул зубами, демонстрируя свой будущий аппетит. Разговор шел в одном из кафе недавно открывшегося фуд-корта, куда они заскочили выпить по чашке кофе, выйдя из кинотеатра. Дима был от фильма в восторге, Наташе же не особо понравился зубодробительный боевик, на который он ее зазвал, но это было не столь уж важно. Она нисколько не жалела двух с лишним часов, потраченных на наблюдение за постоянной стрельбой, дракой и беготней, – ведь в темноте наполовину пустого зала можно было сидеть обнявшись и сколько угодно класть голову ему на плечо. Когда она сделала это впервые – он лишь поцеловал ее волосы и, обняв за плечи, слегка притянул к себе. Не больше. Распрощавшись с Димой, Наташа тут же поспешила домой, обдумывая по дороге меню. Лезть вон из кожи она не планировала, по опыту зная, что сложные трудоемкие блюда часто не стоят затраченных на них усилий. Главное, чтоб было вкусно, а тут формула очень проста: мастерство плюс хорошие продукты. Причем порой при наличии настоящего мастерства даже и неидеальные продукты сгодятся, но сейчас у Наташи был совсем не тот случай. Она очень хотела произвести впечатление на Диму. А это значило – все только самое лучшее и свежее. Завтра с самого раннего утра она отправится на фермерский рынок, но сначала надо определиться с выбором блюд. Вернувшись домой, Наташа весь вечер изучала тетради с рецептами Людмилы Михайловны. Наконец выбрала. Она приготовит стейк с картофелем по-деревенски, овощные рулетики с гранатом и кинзой, салат из печеной тыквы с сыром дорблю и дополнительно подаст к столу разные домашние мелочи: соленья, квашения и маринады. На десерт после такого сытного обеда вряд ли останутся силы, но на всякий случай она все-таки сделает смородиновое суфле – благо то готовится легко и быстро. Заложив закладки между нужными страницами, Наташа составила на завтра список покупок и утром уже с семи часов была на ногах, чтобы успеть на рынок пораньше. Закупившись у Ашота, Рудольфа Карловича и Керима – годами проверенных, как их называли в семье, «придворных поставщиков», – отборной говядиной, зеленью и овощами, еще раз мысленно перебрала имеющиеся в холодильнике ингредиенты и удовлетворенно кивнула: да, все в порядке. У нее всего вдоволь. Давно Наташа не готовила с таким удовольствием! Нельзя сказать, что у нее был долгий перерыв – после расставания с Алексеем она не перешла, как делают многие люди в подобной ситуации, на сухомятку и фастфуд, а продолжала заботиться о том, чтобы каждый день есть что-то горячее и полезное. Кстати, так получалось и гораздо экономнее. Так что готовить Наташа все это время не прекращала, чем сильно удивляла подруг, особенно Таню («Да я бы в жизни для себя одной не стала у плиты горбатиться!»). Но одно дело готовить для себя и совсем другое – для человека, который… Как закончить эту фразу, Наташа пока еще не решила. Дима пришел вовремя. Открыв дверь, Наташа увидела, что в одной руке у него букет из острохвостых дельфиниумов и ярко-желтых гербер, смахивающих на мини-подсолнухи, а в другой – коробкообразная плотная сумка. – Сегодня на улице недопустимо тепло, – с многозначительным видом сказал гость, перехватив ее взгляд. – Я должен был позаботиться о температуре вина, раз уж самонадеянно присвоил себе роль сомелье. Наташа попыталась скроить серьезную мину и уважительно поцокала языком, но, не выдержав, тут же засмеялась. Дима тоже ей улыбнулся – ах, эти ямочки! Глаз от них не оторвать! – и наклонившись, коротко поцеловал в щеку. Совершенно по-дружески. Стараясь сделать это как можно мягче и естественнее, Наташа тихонько отстранилась. – Иди мой руки, – сказала она. – А мне срочно надо заняться стейком. Ты какую степень прожарки предпочитаешь? Обед удался. Правда, перед тем как сесть за стол, они немного поспорили, стоит ли включать музыку. Дима считал – почему бы и нет? А Наташа сказала, что тогда атмосфера станет слишком уж ресторанной. И потом, посторонние звуки могут ей помешать вслушиваться в его довольное чавканье и сопение. К счастью, в дело вмешался случай – выяснилось, что пульт от кухонной стереосистемы куда-то пропал, и искать его не стали. Оглядев сдержанное великолепие стола, Дима усмехнулся: – Черт, я забыл свои судейский блокнот и таблички с оценками. Впрочем, не сомневаюсь, что тут понадобится только одна – десять баллов. Отдав должное и холодным закускам, и мясу, он без устали осыпал похвалами и то и другое. Наташа лишь отмахивалась и улыбалась: все было привычно, знакомо, готовлено-переготовлено не одну сотню раз. Когда она передавала ему соленые грузди, Дима, попробовавший уже практически все, что было выставлено на столе, заприметил блюдо с домашней мясной нарезкой и, вонзив вилку в толстый упругий ломтик, положил его себе на тарелку. – Это что? Какой-то рулет? – Где? Ах, это… Галантин из курицы. Я его пару дней назад сделала. Осталось немного, вот и решила порезать. Подумала – вдруг ты захочешь попробовать. – Разумеется, захочу, – уверенно сказал он, разглядывая прихотливые узоры и завитки, покрывавшие плотно свернутый ломтик. – Надо же, какой интересный! Напоминает срез какого-нибудь самоцвета, оникса или агата. – Действительно, немного похоже, – согласилась Наташа, передвигая соусник с домашним хреном поближе к его правой руке. – М-м-м… Вкуснотища! Ты специально его поставила на свой край стола, чтобы я все не съел? Из чего это? Ах да, ты сказала – курица. И, кажется, еще лук… Все, на этом мысль останавливается. Поделишься, как создается подобное чудо? – Тебе правда это интересно? – удивилась Наташа, а про себя подумала, что Алексей, кажется, ни разу в жизни не спросил у нее, как было приготовлено то или иное блюдо. – Да, – искренне заверил Дима. – Во всех подробностях. Наверное, это очень сложная технология, да? – Да вовсе нет, – пожала плечами Наташа. – Берешь целую курицу, снимаешь кожу чулком, чтобы не порвалась. Откладываешь. Снимаешь мясо с костей, рубишь, слегка обжариваешь, добавляешь грибы – лучше белые, но шампиньоны тоже сгодятся, – репчатый лук, чеснок, немного грецких орехов и специи. Жаришь блины. Обязательно тоненькие, кружевные. Заворачиваешь в них фарш, чтобы получились такие длинные трубочки. Потом этими трубочками плотно-плотно набиваешь куриную кожу – по виду становится немного похоже на только открытую сигаретную пачку. Зашиваешь отверстия, обматываешь шпагатом. Варишь на слабом огне, охлаждаешь и режешь. Получается неплохая добавка к мясной тарелке, если вдруг нет ничего другого, поинтереснее. А чего ты хрен не берешь? Не понравился? По мере того, как она говорила, глаза у Димы округлялись все больше и больше. Подцепленный на вилку очередной кусок галантина завис в воздухе, так и не дойдя до рта. Опустив руку, гость несколько мгновений молчал, собираясь с мыслями, затем сказал: – Вот что это сейчас было? Варишь, режешь, жаришь блины… Ты понимаешь, что еще на стадии «снять с курицы кожу чулком» сдадутся девяносто девять из ста решивших попробовать повторить этот твой «пустяковый рецептик»? Ни хрена себе, «скромное дополнение к мясной тарелке»! Постой… ты сказала, что приготовила его несколько дней назад? – Ну да. Галантин делается только вкуснее, когда как следует настоится. А что? – То есть ты для себя готовила? Для одной? – Почему бы и нет? Я говорила, что увлекаюсь кулинарией. – Да, говорила. – Задумчиво покачивая головой, Дима смотрел на нее, словно впервые увидел. – Но я и представить себе не мог, что кто-то может готовить такие шедевры кулинарного искусства вот так запросто, между чтением книжки и вечерней прогулкой… Ты просто гений, Наташа.