– Да ладно! – засмеялась она, кинув в его сторону пробкой от принесенного им новозеландского пино нуар, чуть кисловатого на ее вкус. – Все бы тебе подшучивать надо мной! – Поверь, я сейчас серьезен как никогда, – все с тем же почтением в голосе сказал Дима. – И сегодняшний обед – лучшее, что я ел в своей жизни. Слышать такое было ужасно приятно. Да еще от человека, который с каждым днем нравится тебе все больше и больше. Когда, высидев для приличия еще полчаса после еды, Дима поднялся, извинился и сообщил, что должен ехать на важную встречу, хотя ему сейчас и абсолютно этого не хочется, Наташа была сильно разочарована. Но, конечно, не подала виду и до вечера твердила себе: «Ладно, что ни делается – к лучшему, пусть все идет, как идет». Ночью ей приснился такой потрясающе яркий сон, что проснулась она необыкновенно счастливой, хотя и немного смущенной откровенностью собственных сновидений и к полудню уже решила, что скоро снова пригласит Диму к себе, но уже не на обед, а на романтический ужин. И все вышло как в том сне… Нет, пожалуй, даже лучше, гораздо лучше! Снова были цветы – на этот раз восхитительно пахнущие пышные белые пионы, легкое розовое вино и замечательные пирожные из ее любимой кондитерской (и как Дима только догадался?), до которых дошла очередь только утром. И волшебная ночь, исполняющая самые потаенные, самые немыслимые желания, спрятанные в глубине сердца той, которая и мечтать не могла вновь услышать: – Наташенька… Ты потрясающая… Ты настоящее чудо… Ему сорок? Да и пускай. Зато с ним она на седьмом небе от счастья. И пусть все, кто только вспомнит эти дурацкие слова «разница в возрасте», катятся к черту! Так говорила себе Наташа, чувствуя, что впервые за много лет готова с головой окунуться в любовь, словно шальная девчонка. Но, увы, очень скоро стало понятно, что к черту ей придется отправить практически всех, кто ее окружал. И даже того, кто уже успел выпасть из этого окружения. И Катя, и Таня, которым Наташа на радостях рассказала о волнующих переменах в своей жизни, восприняли эту новость довольно прохладно. Причем Катя еще и обиделась – мол, ее обманули. Почему Наташа сказала, что Дима простой осветитель, если у него собственный бизнес? Хорошо, пусть тогда, при первом знакомстве, она сама об этом не знала, но потом-то можно было все прояснить? В своем обиженном монологе Катя напирала именно на обман, но Наташе казалось, что дело совершенно не в этом: на самом деле подруга завидовала, что Дима обратил внимание не на Катю, всю такую эффектную и привлекательную, а на ее «немолодую» и «не столь интересную» подругу. Но разве можно было винить в этом Наташу? Таня же, едва узнав, что Дима значительно моложе, сразу же принялась подозревать его во всех смертных грехах. – Наташка, ты, часом, не спятила? А если он аферист? Альфонс? Или жиголо какое-нибудь, прости господи? Что ему от тебя может быть надо, ведь ты на пятнадцать лет его старше! Вон весь интернет и телевизор полны историями, как немолодые женщины попадают в сети мошенников. Переписывают на них квартиры, отдают последние деньги, а потом их оставляют ни с чем, да еще и выгоняют на улицу. И даже если не аферист, то все равно – у вас разница в возрасте вообще неприличная! Вот увидишь, он тебя бросит. И очень скоро. А если не бросит сейчас, то непременно потом: лет через десять этот твой Дима будет еще в самом соку, а ты уже станешь старухой. Смотри в оба: денег ему не давай, дорогие вещи припрячь. И документов никаких не подписывай, как бы он ни просил! Наташа слушала ее наставления и морщилась, словно у нее разболелись все зубы разом. В конце концов, не выдержав, возразила: – Но ведь ты же сама мне прожужжала все уши, чтобы я кого-нибудь завела. Слово-то какое, кстати, противное – будто про хомяка говоришь. А теперь недовольна! – Вообще-то, предлагая поискать мужика, я не совсем это имела в виду, – скривилась Таня и окинула подругу внимательным взглядом. – Хотя не могу не признать: вся эта любовь-морковь тебе явно на пользу. Вон цветешь, словно роза: глаза, улыбка, морщины куда-то попрятала. Прям не узнать тебя, так похорошела. – Вот видишь! А ты говоришь! – скорчив гримаску, Наташа показала подруге язык. Та лишь головой покачала и закатила глаза: мол, что с сумасшедшей возьмешь? Поняв, что радость от появления в ее жизни Димы подруги разделить не пожелали, Наташа, чтобы окончательно не рассориться с ними, решила какое-то время общаться поменьше. А дальше будет видно, кто окажется прав. Но на этом ее неприятности не закончились. Постепенно, кружным путем, через общих знакомых, новость дошла до Наташиных близких. Ни Ленке, ни Костику о своем романе сама она не говорила, во всяком случае решила не спешить сообщать. Но, так или иначе, они все же об этом узнали. Проще всего вышло с Костиком: никаких особых эмоций появление у мамы молодого бойфренда у него не вызвало. Он лишь спросил, не является ли мамин новый друг веганом, в крайнем случае – вегетарианцем. Может, Дима хотя бы сторонник «зеленой» идеологии? Он ведь достаточно молод, чтобы осознавать, насколько важно беречь ресурсы и прекратить как можно быстрее сжигать невозобновляемые углеводороды. Ответить на эти вопросы Наташа несколько затруднилась: до обсуждения актуальной экологической повестки у них с Димой как-то не доходило. Зато взгляды на еду у него, слава богу, оказались традиционные: потреблять животный белок он был готов в несметных количествах. Особенно в Наташином исполнении. – И зря, – назидательно произнес сын. – После сорока от красного мяса вообще один только вред! Знала бы ты, сколько оно дает плохого холестерина. А о рисках злокачественных новообразований не знает только слепоглухонемой! Так что ты скажи ему все-таки. Может, он сделает правильный вывод. – Боюсь, что я не тот человек, который способен направить кого-нибудь на путь веганства или хотя бы вегетарианства, – отшутилась Наташа. – Для этого я слишком люблю готовить. На этом обсуждение маминого бойфренда Костик закончил. Зато реакция Ленки была болезненно-негативной. Узнав о переменах в маминой личной жизни, она немедленно позвонила и потребовала объяснений. Когда Наташа, в самых общих словах рассказав о Диме, в ответ на дальнейшие бестактные расспросы дала понять, что не собирается отчитываться перед дочерью о каждом сделанном шаге, та совершенно взбесилась. – Ты с ума сошла? – орала она в трубку, не утруждая себя подбором вежливых выражений. – У тебя что, сразу за климаксом старческий маразм начался? Надо ж было додуматься: завести любовника, годящегося тебе чуть ли не в сыновья! Правда, подсчитай – ты же его родить могла! – Хватит, – оборвала ее Наташа. – Тебя это не касается. Я никогда не лезла к тебе с обсуждением твоей личной жизни. И впредь, когда будешь говорить о нас с Димой, попрошу выбирать выражения. «Родить могла»… Что за чушь?! В свои пятнадцать я о деторождении знала куда меньше, чем нынешние первоклассники… И потом, когда отец сошелся с твоей ровесницей, я что-то не помню, чтобы ты так бешено возмущалась. – Нашла с чем сравнить! – и не думала отступать Ленка. – Папа – мужчина! – И что? – А то, что для них это приемлемо и традиционно. – Деточка, у тебя вообще что в голове-то творится?! – нервно рассмеялась Наташа. – Может, тебе календарь подарить? Двадцать первый век на дворе, весь цивилизованный мир уже лет сто как за гендерное равноправие топит, а тут вдруг встает Лена Добрынина и при родной матери заявляет, что именно можно мужчинам, а женщинам – нет. – Ой, все! С тобой говорить стало совсем невозможно! Вечно ты все передергиваешь и выворачиваешь наизнанку, лишь бы тебе было выгодно! Уже набрав в грудь воздуха, чтобы ответить на очередной идиотский выпад, Наташа вдруг отчетливо поняла, что если они сейчас продолжат беседу, то вдрызг разругаются. А по ее убеждению, никакие мировоззренческие противоречия не стоили ссоры с собственной дочерью. – Ладно, проехали, – вздохнув, проговорила она. – Ни в чем я тебя ни убеждать, ни разубеждать больше не собираюсь. Прошу только помнить о вежливости. А если не получается, значит, не будем на эту тему вообще говорить. Согласна? – Согласна, – буркнула в трубку Ленка и тут же добавила невпопад: – Мам, ты не против, если я кое-что из твоей мебели уберу, а то у меня паркет, что я сняла на Васильевском, в комнату не влезает? – А зачем ты паркет оттуда во временное жилье притащила? – удивилась Наташа. – Потому что собираюсь его реставрировать. Я же говорила тебе. А у мастера очередь на два месяца. А на Васильевском работают штукатуры, и они окончательно мне загубят полы, если я паркет там оставлю. – Уберу – значит выкину? – снова вздохнув, уточнила Наташа. – Ну… Да. Брось, мам, ну ты что, эту рухлядь жалеешь? Она же древняя. Еще бабушкина, наверное. – Не говори ерунды! Мы ее с твоим отцом купили, когда… – принялась вспоминать Наташа, но дочь тут же перехватила инициативу. – Видела бы ты, какую мебель я для своей квартиры присмотрела! – перебила она. – Такую легкую, светлую, воздушную… С небольшим налетом ампира. Современную, но будет и несколько аутентичных вещей. Туалетный столик, к примеру. И кушетка у окна. Обязательно белая! В крайнем случае белая с голубым… – Ну, выбрасывай, если тебе это так нужно, – скрепя сердце согласилась Наташа, одновременно подсчитывая, во что ей обойдется покупка новой мебели. Ленка ведь съедет после ремонта, и квартиру снова можно будет сдавать, но не пустую же… После этого разговора в душе остался сложный осадок. Многослойный, даже можно было сказать. За свою грубость в итоге, хоть и скороговоркой, Ленка все-таки извинилась, но тут же вновь принялась напирать на тезис «что позволено Юпитеру – не позволено быку». Ну и каша у нее в голове! И это – современная молодая женщина. Наверняка если бы речь шла о ней самой, подумалось Наташе, то запела бы совершенно по-другому. Вот найдет себе двадцатилетнего, тогда будет знать, каково это – с тревогой каждое утро заглядывать в зеркало. Что сегодня с цветом лица? Не появилось ли за ночь новых морщинок? Кроме этого, Наташа в очередной раз поразилась, до чего же быстро несется время. Кажется, еще так недавно после выезда очередных арендаторов они с Алексеем ходили по опустевшей квартире, прикидывая, не пора ли сделать ремонт. Тогда и купили ту самую мебель, о которой Ленка теперь говорит с таким нескрываемым пренебрежением. И вовсе она не старая! Всего-то семнадцать лет и прошло. Вот так и она сама, Наташа. Все считала себя молодой… А дальше – как в злом анекдоте: молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина… бац! – и померла старушка. Неужели ей, Наташе, уже пятьдесят пять? Как, когда это успело с ней случиться?! Ведь всю жизнь казалось, что пятьдесят пять – это плохо сидящий костюм из коричневого кримплена, кое-как заколотые на затылке волосы с обильно проглядывающей сединой, грузность походки и вечная усталость во взгляде (именно так выглядела ее любимая учительница химии в школе). Какое это все имеет отношение к Наташе? Ведь она стройная, юркая, как серебристая рыбка, с маленькой узкой ступней без всяких косточек или шпор, с модной стрижкой и макияжем. И одеваться предпочитает в духе «тридцать пять плюс». Нет, конечно, рваные джинсы и цветные принты, как у тинейджеров, ей никогда особо не нравились. А Дима, кстати, носит и рваные джинсы, и футболки с прикольными картинками и надписями… То есть выходит, что его тоже уже «сносит назад»? К сыну, к тринадцатилетним? Как удивительно устроена жизнь. Никто не хочет принимать свой собственный возраст. Все хотят молодиться, словно доказывают сами себе, что они еще – о-го-го! Тот же бывший муж, например, со своим внезапным отцовством, в которое, судя по фотографиям в блоге Арины, он с удовольствием погрузился. И, похоже, безмерно этим счастлив. Во всяком случае, так было до тех пор, пока в жизни Наташи не появился Дима и она не забросила это унизительное для себя самой подглядывание в соцсетях. Но сейчас то, что Алеше по-настоящему хорошо в новой семье, Наташу только радовало. Наконец-то все устаканилось, все довольны, и никто ни о чем не жалеет. Так она думала ровно до той самой минуты, пока где-то через месяц после начала романтических отношений с Димой ей не позвонил Алексей. Его реакция на новость, сообщенную дочерью, оказалась самой бурной из всех. – Ну, знаешь ли… Никак не ожидал от тебя. Это же настоящая мерзость! Неужели ты не понимаешь? Тон у Алексея был непривычный, совершенно ему несвойственный – раздраженный и агрессивный. – Что ты творишь? Лена говорит об этом чуть ли не со слезами. Детям за тебя просто стыдно! Связалась с каким-то мальчишкой! Может, ты на содержание его взяла? Крепкого жеребца на старости лет захотелось? Наташа сначала словно бы онемела. Слушая эти ужасные злые слова и непристойные сравнения, она никак не могла поверить, что произносит их ее бывший муж – человек спокойный, порой сдержанный до отчужденности, рассудительный и малоэмоциональный. За всю долгую историю их семейной жизни он ни разу так с ней не разговаривал. Придя в себя, она попыталась спросить, что если Дмитрий в свои сорок лет мальчишка и жеребец, то кто же тогда Арина? Но Алексей не дал ей вставить ни слова. – Ты выставляешь себя на посмешище! Это жалко, ничтожно! Куда я раньше смотрел? Подумать только, всю жизнь прожил с нимфоманкой! – Ну хватит! – вспылила она. – У нас с Димой разница гораздо меньше, чем у тебя с твоей молодой женой. Вот она тебе в дочери точно годится! Посмотри на себя – ты спишь с ровесницей Лены! Когда-то они могли запросто за одной партой сидеть! А теперь ты каждую ночь греешь свою седую тощую задницу в постели рядом со своей ненаглядной Ариной и еще смеешь указывать, как и с кем мне общаться! Выплюнув ответное оскорбление, запнулась и тяжело задышала. Она сама не ожидала от себя подобного всплеска и не помнила, чтобы хоть раз в жизни позволила себе произнести что-то похожее. В адрес мужа – так уж точно. Но Алексей и не думал сдаваться: – Что ты несешь? Я мужчина. Это нормально. Так было и будет всегда, несмотря на все новомодные глупости. А вот твое сожительство с сопляком выглядит отвратительно. Постыдилась бы, честное слово! Как будто ты… Дальше Наташа слушать не стала – бросила трубку. И, чуть придя в себя и отдышавшись после обрушенных на нее потоков грязи и оскорблений, поразилась догадкой, лежавшей на самой поверхности: да он просто ревнует! Ревнует к молодому бойфренду свою бывшую, прожившую всю жизнь рядом с ним жену – бестолковую, никчемную, старую. Ревнует после развода, после стольких лет измен и неприкрытого равнодушия! Что с ним? Взыграло уязвленное чувство собственника? Ну уж нет, никакая она не никчемная! И уже тем более – не старая и не бестолковая! Дима доказывает это ей каждый день, каждый миг, когда они рядом. И если все ее близкие настроены против Димы, тем хуже для них. Они все – ее прошлое. Муж, даже дети. И подруги, раз не готовы ее поддержать. Немного стоит такая дружба! И она не обязана со смирением и благодарностью разделять их бесценные мнения. Они высказались – Наташа послушала. Принимать решения она будет сама. А ее решение – быть вместе с Димой. Глава 10 Со дня знакомства с Димой прошло чуть больше двух месяцев, и все это время Наташа чувствовала, как прилив внутренних сил все нарастает и нарастает. Хорошее настроение и душевный покой, внезапно оставившие ее осенью, вернулись, и теперь она с радостью осознавала, что вновь готова жить полной жизнью. Жаль только, приложить эти самые силы было по-прежнему некуда: призрачная точка на горизонте, где ждала Наташу ее желанная будущая работа, все отодвигалась, отодвигалась и отодвигалась… Диме Наташа давным-давно рассказала про свои многомесячные мытарства, но, когда он предложил ей помощь, отказалась. Да и чем он мог ей помочь? Его собственный офисный штат состоял всего из пяти человек: его самого, заместителя, двух техников-осветителей – «прислуги за все», работавших посменно, и пожилой дамы-бухгалтера, на полставки удаленно сводившей Димины дебет и кредит. Ни секретарь, ни администратор, не говоря уж о химике, его бизнесу не требовались. Да Наташа и сама ни за что бы не согласилась, если бы он вдруг искусственно изобрел для нее какую-нибудь ненужную должность. Не хотела она и того, чтобы он пристраивал ее к кому-то из друзей или знакомых. В этом случае отказаться будет неудобно, а предложенная работа вполне может ей не понравиться. В глубине души Наташа продолжала надеяться, что обязательно найдет что-то особенное, подходящее именно ей. Что-то, что позволит не просто сводить концы с концами, а даст возможность идти по жизни с гордо поднятой головой и уверенно расправленными плечами. Мол, смотрите – я тоже могу. Не хуже вас всех. Алексей, Катя, да хотя бы и Костик – в основном этот мысленный посыл был адресован именно им. Никаких других особо успешных и профессионально состоявшихся личностей в Наташином окружении не наблюдалось. Хотя, чем питалась эта надежда, в последнее время понятно было все меньше. Стоял разгар лета, а значит, на рынке труда вот-вот должен был наступить сезонный застой, как объяснила ей Катя.