Пробираясь по нешироким улицам перед выездом на шоссе, она еще долго возмущенно пыхтела, вспоминая слова Михаила. За все прошедшие после развода месяцы настойчивые напоминания Татьяны о необходимости устроить свою личную жизнь не вызвали у Наташи никакого душевного отклика. Она и с людьми-то почти не виделась, кроме детей, подруг да бесконечных несостоявшихся работодателей, а тут на тебе! Чуть не первый же человек, с которым выпало вести разговор, оказался тем самым «устройщиком личной жизни». Интересно, что он о ней подумал, когда она с радостью, как наивная дура, кинулась нарезать с ним круги по парку? «А вы симпатичнее многих…» Скажите на милость! Сколько он, интересно, еще кандидатур сегодня оценил, прежде чем заговорил с ней? Вот угораздило вляпаться! Все настроение от прогулки испортил. И, словно в насмешку над никчемностью причины, расстроившей ее чуть не до слез, судьба решила подбросить Наташе настоящую неприятность. Уже на подъезде к городу, на выезде с автозаправки, мотор ее «Мини Купера» несколько раз чихнул и затих. Посидев с минуту зажмурившись, изо всех сил сжимая ключ от замка зажигания в кулаке, Наташа приоткрыла один глаз и осторожно, словно замочная скважина могла тяпнуть ее за палец, вставила и повернула ключ. Бесполезно. Из-под капота не донеслось ни единого звука. Дальше пошло неприятное, но неизбежное. Хорошо, что Наташа еще с заправки толком не выехала. Заправщики объяснили, как вызвать эвакуатор, и организовали погрузку, пока она растерянно переминалась с ноги на ногу поблизости, остро чувствуя вину за собственную бесполезность перед всеми, кто ей помогал. Слава богу, она хотя бы знала, в каком автосервисе обслуживали ее автомобиль, – не пришлось Алексею звонить. За все прошедшие месяцы Наташа каким-то чудом ухитрилась обойтись без общения с ним по житейским вопросам, хотя поначалу и сама была убеждена, что придется время от времени его дергать. Но ничего, как-то справилась. Ей опять повезло – у автомеханика, обычно занимавшегося ее «Мини Купером», нашлось время для диагностики. Когда через час он вышел в клиентский зал из ремзоны, Наташа уже вся извелась, терзаемая самыми мрачными предположениями: что придется менять то и это, и она на несколько дней останется без машины, или еще того хуже – запчасти нужно будет заказывать из Москвы, и тогда ждать придется две-три недели… Однако реальность оказалась гораздо щедрее на неприятности, чем ее собственная фантазия. Поинтересовавшись, почему это Алексей Олегович вдруг пропустил очередное ТО, которое нужно было делать еще в феврале, и узнав, что Алексей Олегович больше такими вопросами не занимается, механик, склонив голову, долго смотрел сквозь стекло на машину, стоявшую в центре ремонтного бокса, словно что-то прикидывая, затем перевел взгляд на Наташу: – Ну, что вам сказать… Вот вы, к примеру, кто по профессии? – Никто. То есть химик-технолог, – выпалила она и все-таки уточнила: – Я не работаю. Домохозяйка. – Понятно. Тогда представьте: вот гладите вы белье. Или нет, лучше так: моете окна… – Это не обязательно. Я двадцать семь лет за рулем и уже давно не заливаю стеклоочиститель в бачок с антифризом, – оборвала Наташа молодого нахала, по возрасту – явно ровесника Костика, к месту припомнив одну из автоподколок, которыми ее первое время дразнил Алексей. – Можете как есть объяснять. – А если как есть – расставаться вам надо с этой машиной, – припечатал механик и принялся заполнять принесенный с собой заказ-наряд. – Сейчас мы аккумулятор, конечно, заменим, но через месяц-другой вас опять на эвакуаторе привезут. А потом снова. И снова. Модель-то у вас недешевая, а износ основных агрегатов очень приличный. Есть смысл привести в порядок и скинуть, пока кузов нормальный. И купить что-нибудь на замену, попроще и поновее. А еще лучше – совсем новое, чтоб на гарантии было, раз вы теперь сами обслуживаете, без Алексея Олеговича. Как-то так. Оторвав взгляд от бланка, он протянул его Наташе на подпись и тут же едва не выронил, заметив, как она закусила губы и закрыла глаза. – Что с вами? Вам плохо? Вы так побледнели. Хотите воды? Мотнув головой, она промычала что-то нечленораздельное и, ткнув ручкой в бланк возле поставленной галочки, с деревянной спиной села в кресло – ждать, когда ей вернут машину. Ее старую, потрепанную, видавшую виды машину, на которой она отъездила двадцать лет. Купить новую… Он что, издевается?! Глава 7 В самом начале мая у Алексея с Ариной родились долгожданные близнецы. Едва только молодая мать оправилась от родов, как немедленно принялась постить в интернет фотографии. Десятками, сотнями, тысячами – во всяком случае, так показалось Наташе, когда она открыла Аринин блог после недельного перерыва, во время которого и произошло это знаменательное событие. В последнее время Наташа старалась пореже туда заглядывать: семейная жизнь бывшего мужа становилась все более монотонной – счастье, счастье, счастье, опять счастье и снова оно. Счастье на природе, на диване у камина, в магазине детских товаров и в объятиях жены. Рука об руку, плечо к плечу, голова к голове. Смотреть тошно. О рождении братиков маме сообщила Ленка. Не так чтобы восторженным тоном, скорее по-деловому: – Родила, да. Все нормально, здоровенькие. Без сюрпризов – мальчик и мальчик. Климентий и Оскар. Два восемьсот и три пятьдесят. Нет, я сама у них еще не была, в выходные поеду. Они планировали партнерские роды, но вышел облом – Аринку в последний момент решили все-таки кесарить. Схватки слабые, давление скачет, двойня, да и возраст недевичий. Аринка ужасно расстроилась: она так хотела, чтобы папа был рядом! Да и он тоже переживает, что не смог ее поддержать. Услышав про расстройство Алексея из-за недопуска в родильный зал, Наташа сначала ушам своим не поверила. Партнерские роды… Он что, действительно собирался присутствовать? Тот человек, который даже ни разу в женскую консультацию ее не проводил, когда она ждала его детей, и брезгливо морщился, когда у Наташи случался приступ токсикоза? А тут – роды. Нет, конечно, вряд ли он туда собирался. Наверняка просто говорил так, чтобы не огорчать новенькую жену, а сам придумал какой-нибудь хитрый маневр, чтобы увильнуть в последний момент. Но не пригодилось, и позориться не пришлось. Когда родильные страсти слегка улеглись и молодую мать выписали из роддома, в блог посыпались домашние видео и фотографии. На них вид у Алексея был безусловно счастливый, хоть и слегка обалдевший. Наташа не могла удержаться от улыбки, глядя на снимки, запечатлевшие выписку из роддома, где у Алексея в каждой руке по малышу в белоснежных мешках-комбинезонах с красивой вышивкой. Невольно вспомнилось, что, когда она родила Ленку, таких шикарных комбинезонов для новорожденных еще не было и в помине, детей заворачивали в кружевные конверты, а то и просто в одеяла и перевязывали розовыми или голубыми лентами. А когда Наташу забирали с Костиком, то встречали их только Таня с Толиком и свекор. Людмила Михайловна сидела с Леной, а Алексей был в длительной командировке и лишь без конца названивал, переживая, чтобы сына без него ни в коем случае не регистрировали. А то вдруг Наташа надумает назвать его каким-нибудь новомодным Данилой или Арсением. Ну конечно, то ли дело Оскар и Климентий! Сразу следом в блоге Арины появилась новая серия чисто рекламных фото – дома, в светлой и просторной детской, судя по виду из окна, переделанной из Наташиной спальни. Одинаковые кроватки в скандинавском стиле, шкаф в виде домика, два кресла-качалки, и в каждом из них – по счастливому родителю с младенцем на руках. Зато, когда замелькали не постановочные, а обычные кадры, подловленные на вездесущий смартфон, на которых Алексей в ужасе и нерешительности склонялся над орущими близнецами, сжимая в кулаке то ли полотенце, то ли одноразовую пеленку, Наташа не смогла отказать себе в легком злорадстве: давай, хлебай теперь полной ложкой свое «призовое отцовство». Это тебе не по командировкам шнырять, обеспечивая семью. Деньги зарабатывать любой дурак может, а вот два памперса одновременно сменить – тут особая, акробатическая сноровка нужна. Такое не каждому по зубам. Немного подумав, она все же поздравила Алексея с рождением малышей. Звонить не стала – отправила сообщение. От подарка близнецам воздержалась, боялась не угодить. Хотя это был бы просто вежливый жест. Ведь куча людей разводится и ухитряется поддерживать дружеские отношения. В гости друг к другу ходят, поздравляют с праздниками и днями рождения. Но за прошедшие месяцы Алексей не проявил никакого желания общаться с Наташей не то чтобы дружески, а хотя бы формально. И даже общие дети не стали для этого поводом. Хотя… какие же они дети? По сравнению с Оскаром и Климентием тянут скорее на их дядю и тетю, а не на родных брата с сестрой. С ума сойти! Вот эти крошечные комочки, лежащие в центре покрывала на кажущейся огромной супружеской постели, – ближайшие родственники Ленки и Костика! Как удивительно распорядилась природа мужским и женским родительством. Выйди Наташа замуж еще хоть тысячу раз, новых детей у нее не появится. А у Алексея – пожалуйста. С молодой женой еще десяток спокойно сможет родить при обоюдном желании. С подругами новостями бывшего мужа делиться не пришлось – и Таня, и Катя были подписаны на блог Арины и сами все видели. С Катей Наташа к этому моменту кое-как помирилась. Обошлось без прочувственных фраз и объятий, просто через некоторое время Катя сделала вид, что ничего не случилось, а Наташа ей это позволила. Стали потихоньку общаться – созванивались и переписывались. В один из дней мая Катя позвонила Наташе и поинтересовалась, как у той обстоят дела с поиском работы. До этого момента опасную тему обе старательно избегали – ведь именно она стала яблоком раздора, в очередной раз поставившим под удар их дружбу. И вот Катя нарушила негласную договоренность. Выслушав очередное неопределенно-увиливающее мычанье – мол, все по-старому, без перемен, – она попеняла Наташе на неэнергичность и отсутствие деловой хватки (с таким же успехом можно было ругать паралитика за то, что он почему-то не ходит) и снова предложила работу. Это было неожиданно: в отличие от Наташи, у самой Кати с деловой хваткой все было в полном порядке, и на одни грабли она обычно дважды не наступала. Заведя такой разговор, подруга тут же и уточнила: – Вообще-то там не совсем работа, а скорей подработка. Довольно специфичная, но тебе подойдет. Помнишь Марка, документальщика? Ну, того самого, с которым я на Камчатку летала? Он еще в горячем источнике новую камеру утопил? Так вот, он теперь в рекламе работает, ведет курс молодого креатора, или что-то в таком же роде. У него есть учебный проект, для которого нужна женщина приблизительно твоего возраста. Да не бойся ты, никто из тебя телезвезду делать не собирается! Там массовка, толкучка. Требуется определенный типаж и минимальные кулинарные навыки, а у тебя есть и то и другое. Съемки здесь, в Питере, всего один день. Ничего сложного, да еще и заплатят. Что скажешь? – Не знаю, Катюш, – нерешительно протянула Наташа. – Как-то это все неожиданно очень… – Снимать будут через неделю, успеешь привыкнуть к мысли. Это все твои возражения? – А вдруг на меня посмотрят и скажут, что я не гожусь? Мало ли что типаж подходящий, – продолжала упираться Наташа. – Не скажут. Ты уже прошла кастинг. – Как это? – По фотографии. Неужели ты думаешь, что для учебной рекламы они будут с подбором актеров как-то по-особому заморачиваться? Там даже текста у тебя не будет. Стой себе – и работай лицом и руками. Да ладно тебе ломаться! Сходишь, развеешься. Может, получится интересно, еще, как уже сказала, и заплатят. В общем, подумай до вечера – и напиши, что согласна. Договорились? Все отведенное Катей время «на подумать» Наташа не столько прикидывала, стоит ли соглашаться, сколько удивлялась Катиному характеру. Вот что за человек! Больше месяца не общались, да и потом про Наташины сложности с трудоустройством – ни-ни, и вот снова звонит и как ни в чем не бывало: «У меня для тебя есть отличное предложение…» И ведь даже не сомневается, что если Наташа снова откажется, то лишь потому, что сама – нерешительная недотепа, а не потому, что предложение это совершенно не для нее. Ну какая из нее актриса? Курам на смех. Тем более – телевидение, реклама… Но, с другой стороны, это все так интересно! К тому же – массовка, можно будет не высовываться на первый план, затеряться в толпе. В конце концов, дав согласие, Наташа ничего не теряет. Самое худшее, что может случиться, – она не справится и ей не заплатят. Такое вполне можно пережить. Написав Кате «я согласна», Наташа тут же принялась засыпать ее вопросами: как одеться, что взять с собой? Та заверила подругу, что особо напрягаться не стоит: – Да не парься ты так! Надень платье какое-нибудь с недлинными рукавами – там надо, чтобы руки были нормально видны. Мейк можешь не делать – они сами накрасят, как им будет нужно. Я, кстати, поеду с тобой. Не возражаешь? Любопытно взглянуть, как делается кино, пусть это и просто туфта рекламная, да еще и учебная. Наташа не возражала. В день съемок Катя заехала за ней в восемь утра, и к девяти они уже были на месте. К разочарованию Наташи, это оказалось обыкновенное здание из стекла и бетона, внутри которого не было никаких огромных залов с декорациями дворцов и замков, а по коридорам не бродили толпы знаменитостей. Арендованная для съемок студия воображения тоже не поражала: гулкая, холодная и не такая уж большая комната была почти совершенно пуста, если не считать нескольких треног с камерами и софитами, установленными вокруг выгнутого пологой дугой внушительных размеров стола. Удивил цвет стены позади него: он был ярко-зеленым, слишком контрастным и явно не сочетался с идеей кулинарного шоу. Высказав свое недоумение вслух, Наташа услышала за спиной веселое хмыканье. Обернувшись, увидела молодого мужчину, выставлявшего свет. Он объяснил ей, что такое технология хромакей: – Зеленый фон потом уберут и наложат отснятое изображение на любой другой, который понадобится режиссеру. Это удобно и дешево: не надо заморачиваться с дополнительным реквизитом и со строительством декораций. Благодарно кивнув, Наташа хотела спросить у словоохотливого техника что-то еще, но тут всех участников съемки позвал ассистент режиссера, чтобы в общих чертах познакомить их с творческим замыслом будущего рекламного ролика. Согласно утвержденной идее, в кадре должна была быть представлена просторная домашняя кухня, на которой четыре поколения женщин одной семьи, от шестилетней внучки до почтенной прабабушки, готовят праздничный стол для семейного торжества. Наташа получила роль бабушки, второй от конца. Проинструктировав участниц съемки, ассистент режиссера куда-то умчался, отправив их гримироваться. Костюмерша, беглым взглядом окинув Наташино светло-синее платье, в целом одобрила ее вид и выдала длинный фартук в цветочек. Как решила Наташа, довольно безвкусный и аляповатый, но здесь ее мнение никто учитывать не собирался. Следом за костюмершей подскочила «мейкап-стилист»: никем другим эта худосочная девица, вся в пирсинге и с торчащим ежиком ультракоротких волос цвета морской волны, быть не могла. Попросив Наташу подкрасить губы своей собственной помадой, она сначала кивнула, потом мгновенно нахмурилась, пару раз мазнула ей по лицу сухой грязноватой кисточкой с остатками пудры и тут же перешла к следующей «актрисе». Появился режиссер. Был ли это «тот самый Марк», о котором ей толковала Катя, Наташа сказать не могла. Запомнить всех Катиных друзей, знакомых и кавалеров в лицо было решительно невозможно. По команде режиссера участницы заняли место за столом, и каждая получила инструкцию, что должна будет делать. Узнав, что ей нужно будет только лепить пельмени и красиво выкладывать их рядами на доске да в какой-то момент, подняв голову, улыбнуться, посмотрев на своих «дочь» и «внучку», Наташа немного успокоилась и приободрилась. Уж с чем с чем, а с таким пустяковым заданием она точно справится. Пока режиссер давал указания другим «актрисам», выстраивая мизансцену, Наташа, скучая, разглядывала площадку и снующих в ее глубине людей. Где-то там, за линией софитов, была Катя, уже успевшая то ли отыскать старых знакомых, то ли завести новых. Наташа видела, как она оживленно смеялась, стоя в обществе двух мужчин и той самой девицы, что мазала Наташин лоб общей пудрой. Между тем режиссер, похоже, завяз где-то между «дочкой» и «внучкой», объясняя им, в чем заключается их задача. Поджидая, когда он освободится и начнутся съемки, Наташа, избегая прямого света софитов, поглядывала по сторонам. Взгляд зацепился за словоохотливого техника, который рассказал ей о зеленом экране. Убедившись, что тот целиком погружен в работу и в сторону съемочной площадки не смотрит, она стала его разглядывать. Еще во время короткого первого разговора он показался ей симпатичным не только из-за проявленной вежливости, и сейчас она все больше в этом убеждалась. Явно моложе нее – вряд ли больше сорока, – стройный, высокий, с очень милой улыбкой и выражением рассеянной доброжелательности на лице, обычно не свойственной людям, которых в любой момент ждет начальственный окрик или отрывистая команда, призывающая сосредоточиться. Впрочем, вполне возможно, что дергали его не так уж и часто – работа у него спорилась. Это было понятно даже тому, кто ничего не понимал в осветительском деле, как Наташа, к примеру. С каждой минутой он нравился ей все больше. Снова и снова отыскивая его взглядом, она удивлялась самой себе: столько лет вообще на мужчин не смотрела, была, если можно так выразиться, ходячим примером и образцом, идеальной замужней женщиной, а тут – на тебе… Наконец начались съемки, и уже через полчаса Наташа почувствовала себя страшно разочарованной, а еще через час – выжатой досуха, словно провела двенадцать часов на ногах и за беспрерывной тяжелой работой. Изнанка телеволшебства оказалась муторной и совершенно неинтересной, свет софитов бил в глаза, заставляя их постоянно слезиться. Режиссеру постоянно что-то не нравилось: то камеры снимали актрис не с нужного ракурса, то «прабабушка» не так реагировала на появление «правнучки», то «мама» глупо улыбалась, глядя в объектив и явно забывая, что сегодняшние съемки – не ее бенефис, а «продвижение семейных ценностей посредством совместного хавчика», как объяснили им в самом начале. Удивительно, но больше всего проблем возникло не с шестилеткой, которая, точно приклеив к лицу чисто рекламную улыбку, с профессиональной четкостью раз за разом вбегала на площадку, выкрикивая свой текст, а со взрослыми исполнительницами. Режиссер без конца делал им замечания и подходил, чтобы лично изобразить, как нужно повернуться, с какой гордостью и теплотой должна смотреть «мама» на работу «дочки», а «дочка» – должным образом отыгрывать контакт с «собственным ребенком»… А не пытаться почаще встать в профиль, потому что у нее, видите ли, четвертый размер и в таком ракурсе ее грудь смотрится наиболее выигрышно. Съемочный день продлился почти шесть часов. За это время «актрисам» лишь дважды позволили сделать небольшой перерыв, чтобы привести внешность в порядок и выпить воды – из-за работы аппаратуры на площадке стало довольно жарко. Наташа хотела перекинуться парой слов с Катей, но у той образовалось какое-то срочное дело, и она уехала, пообещав вернуться к концу съемки, чтобы вместе зайти куда-нибудь перекусить. Разминая затекшие от долгого стояния на одном месте ноги, Наташа стала энергично прохаживаться вдоль дальней стены павильона и в какой-то момент чуть не столкнулась с тем самым техником-осветителем, на которого так благосклонно смотрела весь этот длинный съемочный день. Он нес в руках два стаканчика с кофе и лишь чудом не выплеснул их содержимое на Наташин реквизиторский фартук. Смутившись и пробормотав извинения, она опустила глаза и быстро ретировалась, попутно ругая себя, что вот могла бы и постоять, поболтать, раз уж дали свободное время, а заодно и спросить, где это он разжился таким ароматным кофе. Но, увы, не сложилось. Наконец, когда почти все выданные Наташе бутафорское тесто и изображающая фарш комковатая розовая субстанция подошли к концу, съемки кончились. Избавившись от дурацкого фартука и получив свои честно заработанные деньги, Наташа списалась с Катей. Договорились встретиться у машины. Как ни смотрела Наташа по сторонам – симпатичного осветителя нигде не было видно. Да и что толку смотреть? Что она может сделать – подойти попрощаться? Спросить, как его зовут? Выйдет жалко и глупо. Осторожно спускаясь по чересчур крутой лестнице, Наташа почувствовала, что голодна. Часы показывали без четверти шесть. Утром завтракать не хотелось, а за весь съемочный день она только выпила бутылку воды да сжевала стянутое у «прабабушки» яблоко – это было то немногое по-настоящему съедобное, что использовалось на съемках. Похоже, еще и от нервов аппетит разыгрался нешуточно, и, услышав от Кати, что буквально в двух шагах от студии есть неплохое кафе, Наташа очень обрадовалась. – Вот уж не думала, что можно так оголодать на кулинарных съемках! – смеялась она, устраиваясь за столиком и с неподдельным энтузиазмом вглядываясь в протянутое официантом меню. – Катюш, ты меня тормози, а то я сейчас закажу с третьей по седьмую страницу, а потом буду страдать над несъеденным. – Ничего, я тебе помогу, – в тон Наташе ответила Катя. – Сама до чертиков голодная. Сделав заказ, подруги принялись оживленно болтать. Катя расспрашивала, что она пропустила. Наташа делилась с ней впечатлениями от съемок. В итоге сошлись на том, что работа – весьма на любителя и только сумасшедшие могут всерьез мечтать «попасть в телевизор». Вся радость и удовольствие лежат на зрительской стороне экрана, профессионалам же достается монотонный и не особо увлекательный труд. Да к тому же низкооплачиваемый – это было Катино мнение. – Три тысячи за день? Нууу… так себе заработок. Я думала, гораздо больше будет. И это еще место тебе досталось блатное: в павильоне, в тепле, чисто-опрятно. Марик рассказывал – у них всяко бывает. Да что рассказывать-то? Будто мы сами никогда рекламу не видели. Нет, это, конечно, не вариант. Так… некий опыт. Пища для осмысления. Кстати, о пище: они там за руколой и пармезаном на рынок отправились, что ли? Где мой салат?! Катя грозно сдвинула брови и обернулась в сторону кухни, рядом с распашными дверями которой роились свободные официанты. Пока она отыскивала глазами «своего», собираясь дать ему нагоняй, Наташа вдруг заметила, что по проходу между столами прямо к ним идет тот самый симпатяга-осветитель, которого она с одобрением разглядывала чуть не весь день. Остановившись в двух шагах от Наташи, он вскинул брови и шутливо развел руками: – Кого я вижу? Звезда телешоу среди простых смертных людей! Коротко улыбнувшись, Наташа неопределенно кивнула и отвела взгляд. Вот сейчас он пройдет мимо и займет какой-нибудь столик у нее за спиной. Наверное, он тут часто обедает, раз работает недалеко. Но уходить осветитель не торопился, наоборот, попросил разрешения присесть за их стол. Получилось это у него ненатянуто и просто, будто они были знакомы давным-давно и теперь случайно встретились в этом самом кафе. Наташе очень хотелось сразу согласиться, но, заметив на Катином лице признаки недоумения – мол, кто этот тип? – она немного замешкалась. Осветитель и тут с непринужденной легкостью пришел ей на помощь, обратившись к Кате: – Мы с вашей приятельницей сегодня весь день проработали вместе. Я ее даже слегка консультировал. Правда, познакомиться не успели. Меня зовут Дмитрий. – Наташа. – Екатерина. – Очень приятно. Как вам понравились съемки? К тихой Наташиной радости, маховик разговора плавно задвигался, постепенно раскручивая сам себя. Она поделилась с Дмитрием впечатлением о прошедшем дне. На вопрос Кати, в какой области тот консультировал ее подругу, Дмитрий довольно забавно изобразил в лицах их диалог, когда Наташа с настороженным скепсисом разглядывала экран хромакея и заявляла, что цвет фона ей кажется неподходящим для съемок ролика о кулинарии. Наконец принесли их заказ, и Дмитрий, оглядев тарелки с закусками, попросил сделать ему такой же салат, какой заказала Наташа. Тут он заметил в другом углу зала кого-то знакомого и, извинившись, отошел поздороваться. Когда подруги остались вдвоем, Катя, перестав жевать, тут же повернулась к Наташе: – Слушай, какой классный мужик! Странно, что я его в студии не заметила. Он кто? Сценарист? Продюсер?