Было грустно, и в то же время я была рада что, наконец, смогу шагнуть в большую, взрослую жизнь. По-настоящему стать независимой, заботиться о себе и Ричарде. А тихими вечерами мы будем сидеть возле камина, попивать вкусное вино и просто молчать, потому что не будем нуждаться в разговорах. Сейчас я чувствовала его как никогда, понимала настроение, ловила эмоции, только заглянув ему в глаза, потому что Ричард позволял мне видеть свои слабости. Это пленило меня окончательно и бесповоротно. Теперь я уже не пыталась скрыться от собственных чувств, не пыталась спрятаться. Теперь я была готова признать, что никогда не смогу отпустить его и тоже буду бороться за нас. * * * Тихая музыка придавала интимности нашей новой встрече. Ричард был как всегда красив, безумно красив. Темные волосы отросли и мягкими кудрями сползали на лоб. Глаза сияли от ожидания и предвкушения. — Елена, ответь, — снова попросил Ричард, внимательно поглядывая на меня. Мне не пришлось долго думать, ведь я уже давно была готова к следующему шагу. Он мучил меня: днем был неприступным, галантным кавалером. Мимолетно касался моей кожи, соблазнял, но никогда не шел до конца, просто дарил легкий поцелуй в щеку и уходил, а я терялась в догадках. Он манил, медленно, но верно завлекал в свои сети, обольщал, но отказывался сделать последний шаг. Желал, чтобы я первая сказала «да». Ричард хотел услышать мое признание. Хотел, чтобы молила о поцелуе и сейчас, когда он так внимательно, с нежностью смотрел мне в глаза, у меня был только один ответ: — Да. Больше ни секунды не медля, Ричард, торопливо встал из-за стола, подошел ко мне, взял за руку и притянул в свои объятия. Вдохнул запах моей кожи, нежно потерся о шею и тихо выдохнул: — Наконец-то ты капитулировала. Теперь ты только моя. — После этих слов я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Голова закружилась, а тело стало податливым в ожидании предстоящих ласк. Ричард вывел меня из ресторана, помог забраться в машину, сел на водительское сидение и, не сказав ни слова, поехал в сторону дома. Во время пути он бросал на меня томные взгляды, но не прикасался, и я понимала, почему, потому что тоже до безумия, хотела коснуться его руки. Хотела почувствовать запах кожи, вкусить сладкий аромат поцелуя, но боялась, что как только коснусь, моя выдержка лопнет и тогда я уже не смогу остановиться. В считанные минуты он довез нас до дома, вышел из машины, открыл дверь, не позволив мне ступить на землю, подхватил на руки и понес в дом. Услышав тихий щелчок закрывающейся двери, я вздрогнула. Обернувшись, посмотрела на Ричарда и попыталась сделать вид, что ничего не произошло, но дрожащее тело и учащенное дыхание выдавали мои эмоции с головой. — Теперь тебе не сбежать, Елена, — тихо прошептал Ричард. Он медленно обошел кровать, наблюдая за мной сквозь прозрачную ткань балдахина. — Я устал от того что ты постоянно убегаешь, теперь ты только моя. Сдайся, как это уже сделало твое тело. Скажи что хочешь… Я прикрыла глаза и затрясла головой, чтобы прогнать из мыслей образ наших сплетенных в страсти тел. Но, похоже, зря я это сделала, потому что позволила Ричарду незаметно подкрасться к себе. — Я не трону тебя, пока сама не попросишь, Елена. Он взял меня за руку, не спеша подвел к кровати и толкнул. Я оказалась лежащей на животе, а Ричард и в самом деле исполнил свое обещание. Он соблазнял меня медленно, мучительно и страстно. Истязал, кончиками пальцев лаская мою обнаженную спину. Прокладывал дорожку поцелуев по позвоночнику, заставляя меня дрожать. Важен был только он. Только этот миг когда, отдавшись чувствам, мы не контролировали себя, полностью растворившись, друг в друге. — Не хочу думать о последствиях… — Не думай ни о чем. — Ответила я, притянув его к себе. — Прошу, Ричард… — застонала я не в силах сдерживать свое желание. — Что же ты делаешь? — Тише, Елена, не хочу торопиться. Я так долго скучал по тебе, так долго жаждал прикоснуться и хочу насладиться каждым моментом. — Медленно целуя мою ступню, шептал он. — Хочу довести тебя до точки невозврата и только потом подарить долгожданное освобождение. Он играл со мной, заставлял гореть от необузданного, нескончаемого желания, но сам не отдавался этой страсти. — Хочу увидеть желания в твоих глазах. Хочу, чтобы ты тоже горел. — Думаешь, я сдерживаюсь, потому что не хочу тебя? — тихо усмехнулся Ричард. — Я дрожу от одной мысли, что ты снова моя. Снова в моих объятиях и в моём доме. Я хочу тебя, Елена. Взяв мою ладонь в свою горячую руку, он поцеловал каждый пальчик и прижал к своему паху. Почувствовав его возбуждение, я загорелась еще сильнее, понимая, что не смогу больше выносить эти нескончаемые пытки. — Вот как я не хочу тебя. — Хрипло простонал он. — Я боюсь не сдержаться, поэтому сосредоточен на том, чтобы доставить тебе удовольствие. Хочу заставить тебя гореть от желания. Хочу, чтобы ты расплавилась, прежде чем возьму тебя. — Не нужно сдерживаться и контролировать все. — Всхлипнула я, пытаясь привлечь его к себе в объятия. — Ты сводишь меня с ума, а твои губы слаще вина… — прошептал он. Еще один долгий, мучительный поцелуй, и Ричард отпустил свою сдержанность, позволив мне насладиться нашим общим желанием. Глава 24. Личный самолет Ричард наотрез отказался лететь к моим родителям международным рейсом. Я ведь и забыла, насколько он богат. Находясь на борту его личного самолета, я наблюдала за Ричардом, понимая, что не смогу с ним расстаться. Он был магнитом, к которому меня всё время тянуло, и я не могла ничего поделать с собой и своими чувствами. Не могла отпустить его. Да и должна ли я? С момента нашего знакомства мы прошли через много испытаний. Уверена, это далеко не всё что уготовила нам судьба, но уже очень многое. Я пережила с ним самые счастливые моменты своей жизни и самые печальные. Ричард заставлял меня взлетать высоко в небеса, парить там, словно свободная птица и так же резко спускал с небес на землю… — О чём думаешь, Елена? — Что? — Выглядишь так, словно решаешь самые трудные в мире задачи. — Просто думаю, о том, как много мы пережили с тобой и как много испытаний нам еще уготовано. Ричард задумчиво потер подбородок и погладил мою ладонь, будто хотел поделиться своей силой. — Но насколько я знаю, следующее испытание тоже обещает быть очень сложным. Я вскинула брови, а он добавил: — Твои родители. Я хотела что-то ответить, но меня прервал голос пилота, возвестившего о скорой посадке. — И почему мы не полетели как обычные люди? — Потому что я могу позволить себе то, что не могут позволить обычные люди. — В голосе не было надменности, он просто констатировал очевидные факты. — Прости, Елена, но такова моя жизнь. Я не привык довольствоваться малым. И думаю, мы заслужили немного больше места, чтобы побыть наедине. — Так почему мне кажется, что в твоих словах есть недосказанность? Ричард подарил мне многообещающий взгляд и тут же сменил тему. — Я привык брать от жизни все, поэтому я тот, кто я есть. — Ты властный, надменный, горделивый хвастун! — засмеялась я. — Но ты всё равно любишь меня? — он задал вопрос, легко, играючи, но я услышала нотку страха. Серьезно посмотрев ему в глаза, твердо и уверенно сказала: — Я люблю тебя, Ричард Грин. Если честно, эта любовь, страшит меня. — Если боишься своих чувств, то я, нет. Уже не боюсь той глубокой любви, которую вызываешь во мне ты, Елена. Я буду доказывать тебе снова и снова, насколько велики мои чувства. Чтобы как-то смягчить столь серьезный разговор я решила отшутиться, не готова была еще больше раскрыться перед ним. Распахнув свою душу наизнанку, как это сделал Ричард, я ставила себя под удар, снова быть преданной. Конечно, с каждым новым днем, с каждой новой встречей, которую мы проводили вместе, страх отступал, но слишком медленно. — Думаю, если ты скажешь так же папе, он смягчится. — Я уже понял, что твоего отца не интересуют ни деньги, ни власть. — Перестань играть с ним. Папа очень честный, открытый человек. Он ценит в людях стойкость, преданность, и уважает не за слова, а за поступки. — Значит, ты не говорила им о нашем… — Ричард запнулся, но я поняла, что он говорит о расставании. Конечно, с прошедшим временем боль немного притупилась. Ричард делал все, чтобы сгладить острые углы, которые все еще остались между нами. Но все не проходит за один день. Нужно время, чтобы восстановиться. — Когда осталась одна. — Быстро заговорила я, чтобы сильно не ковырять всё еще не зажившую рану. — Позвонила мама и по голосу поняла, что я сломлена. Ричард отпустил мою руку и уставился в иллюминатор, безучастно наблюдая за белоснежными облаками. Он понимал, как больно сделал мне, и страдал от этого, но ничего не мог уже сделать. Прошлого не вернуть! Больше мы не разговаривали. Оставшееся время я провела в раздумьях о нашем сегодняшнем разговоре. О том, что он рассказывал о своей семье. И задавалась вопросом, что мы будем говорить моим родителям о его матери? Мы долетели намного быстрее, чем это было бы, полети мы на общественном самолёте. Мягкая посадка, а между нами все еще тишина.