Вскоре после этой свадьбы, в понедельник, 29 ноября 1971 года, в Театре на Таганке состоялась долгожданная премьера — «Гамлет» с Владимиром Высоцким в главной роли. Сказать, что в зале был аншлаг, значит, ничего не сказать — зал едва не трещал по швам от зрителей, которым посчастливилось попасть на эту премьеру. Еще бы: современный бунтарь Высоцкий играет средневекового бунтаря Гамлета! Есть на что посмотреть! На первом представлении в зале сплошь одна либеральная элита, начиная от поэта Андрея Вознесенского и актера Иннокентия Смоктуновского (киношного Гамлета) и заканчивая диссидентом Андреем Сахаровым и содержательницей еврейского салона Лилей Брик. Те же несколько сот страждущих (в основном из рядовых советских граждан), которые так и не сумели попасть на спектакль, практически все время показа продолжали стоять возле театра, надеясь неизвестно на что. Видимо, им просто хотелось дышать одним воздухом с актерами и теми, кому все-таки повезло очутиться в зале. Как напишет театральный критик А. Смелянский: «Высоцкий вложил в Гамлета свою поэтическую судьбу и свою легенду, растиражированную в миллионах кассет… Высоцкий одарил Гамлета своей судьбой…». Подмечено верно, но не все. Дело в том, что в этом спектакле Высоцкий играл не просто самого себя, а себя, как… агента КГБ. Вспомним, на чем построен сюжет великой пьесы. Гамлет все время скрывает свои намерения от Полония, хотя тот активно пытается его разоблачить. Даже подсылает к нему двух его друзей — Розенкранца и Гилденстерна — чтобы те вывели Гамлета на чистую воду. Но тех ждет провал: «Расспрашивать себя он не дает, и с хитростью безумства ускользает…». Вот и Высоцкий в реальной жизни был подобен Гамлету: за многими его безумствами стояла ловкая имитация, уход от расспросов и подозрений с одной целью — скрыть принадлежность к агентурному аппарату. Спустя несколько месяцев Высоцкий родит на свет стихотворение «Мой Гамлет», где в первых же строках делает весьма любопытное заявление: Я только малость объясню в стихе — На все я не имею полномочий… А спустя несколько месяцев из-под его руки, руки агента «Виктора», появится на свет еще одно заявление: За что мне эта злая, Нелепая стезя — Не то чтобы не знаю, — Рассказывать нельзя… То есть, Высоцкому было, что скрывать от широкой огласки, и эта тайна — его сотрудничество с госбезопасностью, которое, конечно, не было связано с романтическим порывом души актера, а явилось, скорее, вынужденным актом. Хотя его кураторам и могло показаться, что Высоцкий был искренен в своих порывах. Но в том же «Моем Гамлете» поэт заявлял следующее: Я Гамлет, я насилье презирал, Я наплевал на датскую корону, — Но в их глазах — за трон я глотку рвал И убивал соперника по трону. Кстати, о «сопернике по трону», а вернее — по бардовскому движению. Именно тогда в судьбе Высоцкого происходят серьезные перемены, как показатели его нынешних, а также предвестники будущих побед на агентурном поприще. Его высокие кураторы расчищают ему дорогу наверх, одновременно «гася» конкурентов, в частности, барда Александра Галича. История темная, но сделана на высшем уровне, как в профессиональном, так и в прямом смысле — на уровне Кремля. Как мы уже упоминали, поздней осенью 1971 года приятель и коллега Высоцкого по «Таганке» Иван Дыховичный женился на «принцессе» — дочери члена Политбюро ЦК КПСС Дмитрия Полянского. Был там и Высоцкий, в качестве свидетеля со стороны жениха, а также участника культурной программы — он дал небольшой концерт, состоявший в основном из его военных песен («Братские могилы», «Мерцал закат…», «Песня о военном времени», «Песня о земле», «Аисты», «Давно смолкли залпы орудий», «Мы вращаем Землю», «Сыновья уходят в бой», «Разведка боем» и др.). Выбор произведений был вполне закономерен: отец невесты хорошо помнил войну (служил в Красной Армии в 1940–1942, после чего был переброшен на партийную работу), поэтому эти песни, что называется легли бальзамом на его душу. На что, собственно, и был рассчитан эффект. Полянский даже удивленно спросил у Высоцкого: а почему эти песни не звучат по радио или с пластинок? Высоцкий развел руками: дескать, это не моя вина. И тогда Полянский пообещал Высоцкому «пробить» этот вопрос на самом верху (и слово свое сдержит: спустя несколько месяцев на «Мелодии» примут к производству первый твердый миньон — до этого в 1967 году выходил его гибкий миньон с песнями из фильма «Вертикаль» — с четырьмя военными песнями Высоцкого из того репертуара, который он исполнил на свадьбе дочери Полянского). Спросите, причем здесь Галич? Дело в том, что после концерта Высоцкого кто-то из присутствующих, вроде бы случайно, включил магнитофон, а там были записаны песни Галича[10]. Причем самые резкие по части критики советской номенклатуры — из его сатирического цикла. На контрасте с военными песнями Высоцкого эти произведения буквально резали слух. Услышав их, Полянский возмутился и приказал «прекратить безобразие». После чего сделал зарубку на своей памяти. И уже в ближайший четверг, на очередном заседании Политбюро, поднял вопрос о Галиче: дескать, сколько можно терпеть его антисоветские песни? Головы всех присутствующих повернулись к Андропову, который ответил коротко: если последует высшее решение, то ситуация с Галичем будет разрешена в ближайшее время. Такое решение последовало и машина была запущена. Уже спустя полтора месяца после свадьбы дочери Полянского — 29 декабря 1971 года — Галича исключили сначала из Союза писателей, а полтора месяца спустя и из другого Союза — кинематографистов, после чего бард окажется фактически без средств к существованию (за ним оставят право давать только «квартирные» концерты). А вот Владимира Высоцкого 30 марта 1972 года в Союз кинематографистов, наоборот, приняли, хотя до этого мурыжили вопрос с приемом в течение нескольких лет. Расширилась и география его концертов: он, например, впервые едет с гастролями в Молдавию, а также вместе с Влади посещает столицу Эстонии город Таллин, где про него снимают первый большой документальный телефильм (целых 55 минут!) под названием «Парень с Таганки». Но это еще не все. На «Мелодии», как уже говорилось, вышел его первый твердый миньон, а также Высоцкого включают в свои кинопроекты два корифея советского кинематографа: Александр Столпер приглашает на главную роль в фильм «Четвертый», а Иосиф Хейфиц — опять же на центральную роль в картину «Плохой хороший человек». Все это было не случайно, хотя на первый взгляд выглядело закономерным: как признание растущей день ото дня славы Высоцкого. Но было и другое: тайное покровительство Высоцкому с самого чекистского верха — от Юрия Андропова, который с определенного момента понял, что актер вполне готов к операциям международного масштаба. Тем более, что именно с начала 70-х, после того как были установлены закулисные контакты советских корпоратократов с западными глобалистскими центрами в Европе, вроде Римского клуба, и началась перекачка советских денег в западные банки, такие люди, как Владимир Высоцкий и Марина Влади могли сыграть весьма эффективную роль в операциях КГБ на «западном фронте». А Влади тем временем продолжает одаривать Высоцкого подарками, делая из него современного европейца, с которым не стыдно будет в скором будущем ездить по свету под видом туристов, а на самом деле с конфидициальными заданиями. Так, летом 1972 года в гараже Высоцкого появляется очередная иномарка — автомобиль «Пежо», причем с дипломатическими номерами, что символично: очень скоро Высоцкому придется агентурить под крышами советских «резидентур». Впрочем, это будет чуть позже, а пока у него нет-нет, но возникают разного рода недоразумения. Тем же летом Высоцкий побывал с гастролями в Ленинграде и захотел поселиться в интуристовской гостинице «Астория», откуда его до этого (в конце 60-х) три раза выселяли. И он попросил своего друга и коллегу по «Таганке» Ивана Дыховичного уладить эту проблему (как мы помним, тестем актера был член Политбюро Д. Полянский). Кстати, вспомним, что в январе 1971 года, когда Высоцкий отдыхал с Д. Карапетяном в Сочи никаких проблем с вселением в интуристовскую гостиницу у него не было. А в Ленинграде возникло. Почему? М. Крыжановский: «Надо знать структуру КГБ — должность директора «Интуриста» была постоянной «крышей» УКГБ по Ленинграду и области на уровне зам. нач. УКГБ. У Высоцкого поэтому не было проблемы (как и в Сочи), просто он не дозвонился офицеру, у которого был на связи, и связался с Дыховичным». После «дыховичной свадьбы» Д. Полянский стал очень хорошо относиться к Высоцкому и всячески ему помогать. В друзьях Высоцкого и поклонниках его певческого таланта также будет ходить и другой высокопоставленный длеятель — министр рыбного хозяйства Алексей Ишков, который будет снабжать певца дефицитной черной икрой, а также сводить его с нужными «наверху» людьми. К этому сонму помощников Высоцкого едва не примкнула министр культуры Екатерина Фурцева, но потом внезапно передумала. Дело было так. Однажды она пришла в «Таганку» принимать спектакль «Живой» и, увидев грустного Высоцкого, поинтересовалась: дескать, в чем дело? Артист ответил: так и так, помогите открыть шлагбаум между мной и теми, для кого я пою. «Я пробовал говорить в разных инстанциях, просить, доказывать, но… — разводил руками Высоцкий. — Эту ватную стену пробить невозможно». Фурцева удивилась: «Зачем же о таком серьезном деле Вы разговариваете с разной мелкой сошкой? Приходите прямо ко мне. Разберемся. Вот Вам мой телефон. Я, конечно, помогу». Однако, когда Высоцкий позвонил в назначенный час Фурцевой, референт объяснил, что та «только что куда-то вышла». И таков был ответ каждый раз, когда певец звонил министру снова и снова. В конце концов он понял — его «футболят». Почему же Фурцева пошла на попятный? Просто кто-то из ее окружения объяснил ей, что брать Высоцкого под свою защиту не стоит — у него есть повыше заступники. И быть в одной упряжке с ними Фурцевой не пристало. Между тем, Высоцкий успешно снимается сразу в двух фильмах («Четвертый» и «Плохой хороший человек») и с точки зрения морали ведет себя почти безупречно: в алкогольные «пике» не срывается. М. Крыжановский: «Я вообще считаю, что многие, так называемые, алкогольные «пике» Высоцкого были высосаны из пальца. Да, он порой срывался, даже мог уйти в запой, но это было исключительно по одной причине — уход от стрессов. Если надо, он мог вообще не пить месяцами и прекрасно себя при этом чувствовать (об этом, кстати, говорят многие друзья Высоцкого — например, Вадим Туманов). Однако алкогольные скандалы придавали Высоцкому дополнительную славу у публики (пьяниц на Руси всегда жалели, не то, что на Западе, где к пьяницам относятся как к неудачникам), поэтому ему было выгодно, чтобы про него ходили такого рода слухи. Но так было до конца 60-х — до того момента, когда Высоцкий был завербован КГБ и стал стремиться выехать за границу. Здесь с ним произошла резкая метаморфоза — ореол алкоголика ему становился не нужен, а то и вовсе мешал». К тому времени Высоцкий уже имеет мало общего с тем человеком, которого многие его друзья и коллеги знали десятилетие назад. Тогда он был гол как сокол, а теперь — знаменит, богат и “упакован” с головы до пят по высшему разряду «включая модную импортную одежду, которую он сам покупает либо в “Березке”, либо ему ее привозит из-за границы жена-иностранка, и заканчивая иномарками французского производства (“Рено”, “Пежо”). Правда, осенью 72-го Высоцкий сильно перепугался из-за того, что все эти блага могут от него вдруг уйти. 26 сентября его любовница Татьяна Иваненко родила от него дочь, которую назвала Настей. Уж как Высоцкий ни уговаривал ее не рожать, какие только угрозы не сыпал на голову бедной женщине, та была непреклонна: заявила, что будет рожать в любом случае. И он испугался, что это событие переполнит чашу терпения Влади: ведь одно дело «крутить амуры», и совсем иное — произвести на свет ребенка. Но Высоцкого успокоили чекисты. Так и сказали: «Ни о чем не беспокойтесь — Марина отнесется к этому ребенку спокойно. От вас, Владимир Семенович, требуется только одно: не признавать это дитя и по возможности подальше от него дистанцироваться. А за это мы обещаем вам, что в скором времени благополучно разрешится проблема с вашими выездами за границу». Вместе с тем, чекисты присмотрелись поближе и к самой Иваненко, актрисе с суперзвездной внешностью, которую можно было использовать по высокопоставленым иностранцам. Секретно экз. № 1 СПРАВКА по Иваненко Т. В. 1-м отделением 5-го отдела УКГБ изучается в плане установления личного оперативного контакта с целью последующей вербовки в качестве агента органов КГБ Иваненко Татьяна Васильевна, 1941 г. р., ур. г. Москвы, русская, гр. СССР, беспартийная, незамужняя, актриса Театра драмы и комедии на Таганке, проживающая по адресу Трёхпрудыый пер., 10/2, строение 1, кв. 23. В ходе изучения Иваненко Т. В. через агентов «Зиновия», «Семенова» и д/л В. К. И. установлено, что она является близкой связью агента УКГБ «Виктора» — Высоцкого В. С. (ФИО прописью). С ней агент поддерживает интимные отношения, несмотря на брак, зарегистрированный с Мариной Влади (известна ИГУ КГБ). На встрече с «Виктором» последний подтвердил серьезность отношений с Иваненко и обратился с просьбой оказать ей содействи в артистической карьере в театре и кино. Иваненко Т. В. коллеги по театру часто сравнивают с французской кинозвездой Бриджит Бардо по внешним данным, что соответсвует действительности, однако, по данным агента «Семенова», кинорежиссера одной из московских киностудий, особым талантом Иваненко не отличается. По месту работы характеризуется положительно, морально устойчива, волевая, отношений с «Виктором» не скрывает от окружения, но особо их не афиширует. Проверкой по учетам КГБ и МВД компрометирующих данных на Иваненко не выявлено. С учетом незаурядных внешних данных и положительной характеристики полагаю целесообразным продолжить изучение Иваненко Т. В. и установить с ней в последующем личный оперативный контакт. В качестве агента органов КГБ она может быть использована в разработке иностранцев, прибывающих в СССР по каналу культурных связей, в частности, продюсеров, кинорежиссеров и актеров из Франции, Италии, Западной Германии и США. Ст. о/уп. 1-го отделения 5-го отдела УКГБ майор Петров К. С. 30 сентября 1972 г. Тов. Петров Марина Влади является объектом заинтересованности ПГУ КГБ, поэтому привлечение Иваненко Т. В. к сотрудничеству нецелесообразно. Нач. 1-го отделения 5-го отдела УКГБ полковник Николаев В. И. Высоцкий поступил, как положено: с Иваненко связь порвал и ее ребенка не признал. Во всяком случае, на тот момент. В итоге Влади осталась при нем, как и все остальные блага, заработанные им в то время. Так, гонорары Высоцкого на концертах и в кино росли как на дрожжах. Например, если несколько лет назад он получал за главные роли в кино 1 500 рублей, то теперь значительно больше. Так, за роль в «Плохом хорошем человеке» его удостоили гонорара в 2 360 рублей, в «Четвертом» — 2 340 рублей (общая сумма: 4 700 рублей). КГБ легко мог прикрыть эту «лавочку» Высоцкого (ведь тот неоднократно давал поводы к этому, нарушая многие идеологические запреты, установленные в СССР), однако не делал этого. Более того — способствовал раскрутке славы Высоцкого по всем направлениям. И тот трудился не покладая рук. Хотя иной раз и жаловался своим коллегам на усталость. Например, 9 октября 1972 года В. Золотухин записывает в своем дневнике следующий монолог Высоцкого: «Я не могу, я не хочу играть… Я больной человек. После «Гамлета» и «Галилея» я ночь не сплю, не могу прийти в себя, меня всего трясет — руки дрожат… После монолога и сцены с Офелией я кончен… Это сделано в таком напряжении, в таком ритме — я схожу с ума от перегрузок… Я помру когда-нибудь, я когда-нибудь помру… а дальше нужно еще больше, а у меня нет сил…». А теперь взглянем на то, как этот «больной человек» проводил свое время. Спустя четыре дня после этого разговора (14 октября) Высоцкий летит в Киев, чтобы дать там всего несколько концертов. Через два дня (16-го) он возвращается в Москву, чтобы принять участие в первой сессии озвучания в фильме “Четвертый”. 19 октября проходит вторая сессия озвучания. Еще через пару дней Высоцкий снова садится в самолет, чтобы лететь в Крым, на съемки «Плохого хорошего человека». 25 октября он снова в Москве (проводит очередную сессию озвучания в “Четвертом”), а спустя несколько дней опять летит в тот же Киев с концертами. О чем говорит этот график Высоцкого? Либо о том, что он просто набивал себе цену, жалуясь Золотухину на свое болезненное состояние, либо он был попросту двужильный: не спать ночами после тяжелых спектаклей и в то же время курсировать с крейсерской скоростью по стране, меняя республики и города — на такое был способен только физически очень крепкий человек с железными нервами. Вспомним слова Л. Елисеева образца лета 1969 года: «Володя меня поразил своей фигурой: она стала более атлетической, и в движениях он стал более спортивным. Без всякого сомнения, он занимался атлетической гимнастикой. У него стала более мощная грудь, накачанные плечи, походка стала более легкой и спортивной…». Если А. Галич был заперт КГБ в своих четырех стенах и имел право всего лишь на редкие «квартирники», то Высоцкий гастролирует по стране и с легкостью неимоверной «окучивает» не только рядовую публику, но и номенклатурную. Например, 10 декабря 1972 года дает очередной домашний концерт у Льва Делюсина (того самого выдвиженца Андропова). А в начале февраля 1973 года поет уже для сотрудника Международного отдела ЦК КПСС Анатолия Черняева. И тот записывает в своем дневнике следующее: «Высоцкий с новыми песнями. Одна из них о том, как два рабочих парня, друзья-забулдыги, решили ехать в Израиль (русский и еврей). Русского отпустили, еврей не прошел по пятому пункту. Марина Влади. Поговорили. Она мила…». И подобных «квартирников» для высокопоставленных партфункционеров Высоцкий с каждым разом будет давать достаточно часто и никто ему слова поперек не скажет. Как пел он сам в том же 72-м: … Уже три года в день по пять звонков: Меня к себе зовут большие люди — Чтоб я им пел “Охоту на волков ”. Однако Высоцкий не только пел для «больших людей», но и писал по их заказу песни. Как мы помним, началось это еще давно — в середине 60-х, когда Высоцкий написал своих «Антисемитов» и «китайский цикл» (последний был создан под влиянием все того же Льва Делюсина). В 1972 году Высоцкий добавил к сонму «заказных» песен еще несколько — на этот раз он был посвящен проблеме еврейской эмиграции из СССР. Отвечал за эту сферу деятельности КГБ во главе с Ю. Андроповым — непосредственным куратором Высоцкого. Как скажет шеф КГБ в одном из своих докладов: «Активность сионистов направлена не на то, чтобы обеспечить полную свободу эмиграции нашим евреям, а для того, чтобы создать у нас «еврейский вопрос». Короче, Высоцкому было дано задание эту проблему осветить, после чего на свет и появились его песня «Мишка Шифман» и стихотворение «Наш киль скользит…». В последнем произведении Высоцкий высказывал свое отрицательное отношение к отъезду его соплеменников из СССР и весьма нелестно отзывался об Израиле, называя его «мизерным уголком», «раздутым до величия Израилем». И далее: Меняете вы русские просторы, Лихую безнадежность наших миль На голдомеирские уговоры, На этот нееврейский Израиль?!