– Ага. И попадётесь уже на третьей. Вас очень быстро просчитают и подготовятся. Вам повезло, что в этот раз охранник ленивый попался – не удосужился позвонить и проверить. Тут надо как-то не так, требуется другой подход. Кроме того, на эти акции нужны деньги, а где их брать? Если тратить свои, то очень быстро по миру пойдёшь, сам загнёшься, без всякого постороннего участия. Короче, братва, я думаю, что кроме пакостничества нужно ещё и пользу для себя извлекать. А кроме того, нужно придать этому делу какую-никакую, но идеологическую основу, чтобы не выглядеть просто грабителями. Тогда нам люди пусть и не помогать, но сочувствовать точно начнут. На слове «нам» отряд Робин Гудов облегчённо вздохнул. А помощь дяди оказалась просто неоценимой – в плане диверсионно-подрывной деятельности он оказался на много порядков выше всей группы «бывшей грозы гламура». Кроме того, он помог сочинить текст воззвания, придав ему хоть какой-то смысл, иначе у ребят ничего, кроме «Бей банкиров – спасай Россию», не получалось. Достал он где-то и необходимый заряд, а также рассчитал конструкцию бомбы так, чтобы она никому не нанесла ощутимого вреда, но, в то же время, её силы хватило бы на разбрасывание трёх тысяч листовок. Листовки тоже заказал дядя. Он же сходил в банк, одолжив у Марка накладную бороду, которую ещё Оранж выпросил у своих театральных родственников. Причём банков дядя обошёл несколько, внимательно приглядываясь к окружающей обстановке, персоналу и их загруженности. И наконец, абсолютно безошибочно выбрал тот, в котором старшая смены повела себя так, как он и предположил, – бросилась спасать банковское имущество вопреки существующей инструкции. Само же помещение банка оказалось недостаточно охвачено видеообзором, что и позволило легко подставить коробку с импровизированной бомбой около витрины. Самым сложным было спрогнозировать поведение охранника, но и тут дядя не ошибся – охранник бросился с сумками к своей машине, решив, что там для них – самое безопасное место, тем самым выпав из поля зрения истеричных банковских барышень. Дядя же и треснул охранника чем-то тяжёлым, бесшумно вынырнув из-за рекламной тумбы, стоявшей рядом со скамейкой и отлично загораживающей обзор с улицы… * * * – Так, а что дальше-то будем делать? – нетерпеливо спросил Оранж. – Сейчас нужно провести этап нервного изматывания противника, чтобы как следует его дезориентировать, – глубокомысленно ответил Константин. – Жесть… Будем звонить им по телефону и молчать в трубку, а также слать телеграммы типа «Грузите апельсины бочками. Братья Карамазовы», – попытался поддеть Константина начитанный Оранж. – Ха-ха, тоже мне, великий комбинатор, – спокойно парировал дядя. – Нет, тут надо чуть по-другому. Думаю, что для начала установим несколько патронов с прокламациями рядом с метро, пусть в час пик сработают. На этот раз листовки будут с текстом типа: «Банк «Кредит Сити» потерял в результате нашей акции двадцать миллионов, остальные потеряют больше. Ждите продолжения». – Да ладно, какие двадцать лимонов? – ошеломлённо отреагировал Кирюха. – Да там от силы тысяч триста. – Четыреста пятьдесят две, – поправил дядя Костя, успевший скрупулёзно изучить содержимое мешков. – А также три тысячи двести двадцать долларов и семьсот евро. Ценные бумаги не считаем, они нам не пригодятся. – Но, всё же, не двадцать лимонов. – Вот ни хрена вы не понимаете в стратегии, всё бы вам стены членом ломать, – язвительно улыбнулся дядя. – Конечно, мы с вами об этом знаем. А другие, не банкиры, – нет. Они начнут сомневаться, стоит ли им держать деньги в банке, который так легко ограбить, и, значит, всерьёз станут переживать за свои деньги. И побегут они их из этого банка вынимать. А это – «ран он зе бэнк», или «набег на банк». И возникнет перекос. Конечно, его хозяева качнут сюда деньжат, не дадут задушить родное дитя, но это уже лишний геморрой. А кроме того, фискальные органы обязаны будут проверить сигнал. В общем, знатная заваруха. А мы пока какого-нибудь банкира, из самых наглых, помножим на ноль. – Э… Как это? – неуверенно спросил Марк, которому показалось, что он чего-то недопонял. – А так – выведем из строя, чтобы он уже не мог делами заниматься, – голос Кости был жёстким, а лицо – очень недобрым. – Простите, Константин, вы что же, предлагаете нам замочить кого-нибудь? – осторожно поинтересовался Кирилл. – Не замочить, а вывести из строя. И не кого-нибудь, а какого-нибудь мерзкого клопа, разжиревшего на нашем поте и крови. А вы что, испугались? За столом повисла тишина, только Оранж задумчиво покусывал край пивной кружки. Он же первым и сказал: – А что, я – за! Будем, как террористы-эсеры! – Да, вот только кончить, как они, что-то совсем не хочется, – покачал головой Марк. – Ничего, мы воспользуемся опытом их ошибок и пойдём другим путём, – поддержал Оранжа Кирилл. – А вождь у нас уже есть, – и он кивнул в сторону дяди. – А вы крепче, чем я думал, – уважительно подытожил Константин. – Ну что ж, проверим это теоретическое утверждение на практике… Глава 18. Не всегда похищение – это преступление… Угнанный «Хаммер» Володя оставил в каком-то дворике, предварительно вытерев отпечатки пальцев и сделав это больше по привычке, чем преследуя какой-либо реальный смысл. Рената на удивление спокойно вышла из машины, не пытаясь никуда бежать, не скандаля и ничего не спрашивая. Она только тряслась мелкой дрожью, зябко кутаясь в расшитую стразами и мехом короткую кожаную куртку. Похоже было, что ей действительно глубоко наплевать, что с ней сейчас происходит и какие эмоции будут у её родителей, когда им сообщат о похищении дочери. Она даже не пыталась никому звонить, более того, безропотно выкинула свой сотовый из окошка «Хаммера», когда они ехали по мосту через Москву-реку. Такое поведение озадачило Володю. Он думал, что ему, как минимум, придётся закатить девушке пару крепких оплеух, чтобы погасить истерику, или сделать ещё что-нибудь в этом роде. При этом отсутствие у него оружия Прыткова совсем не смущало – он давным-давно понял, как можно напугать человека (даже крепкого мужчину, не то, что гламурную барышню), не используя при этом никаких вспомогательных средств, только интонациями голоса и мимикой. Сам же Володя уже давно, кроме публичного оглашения правды о себе, вообще ничего не боялся. – Ну что, киднаппер, куда ты меня теперь потащишь? – Рената спросила это равнодушным голосом, продолжая громко лязгать зубами. Володя с сомнением оглядел худую скукоженную фигурку, вздохнул и спросил: – Тут есть где-нибудь рядом заведение, где можно выпить чего-нибудь горячего, а лучше поесть супа? – Прикольно. Ты меня что, спи…л, чтобы накормить? – Невозможно нормально общаться с человеком, у которого зуб на зуб не попадает, а вдобавок его ещё и колбасит. А вот горячая уха или борщ были бы очень кстати. И рюмка водки. – Не знаю, как это обычно бывает, но, б…ь, думаю, что ни х… ты не похититель. А тогда какого хрена лысого тебе надо? – Рената смотрела исподлобья и, как будто, слегка расстроенно. – А вот покушаем, посидим в тепле, и я тебе откроюсь. Идёт? – Володя слегка склонил голову набок, доброжелательно улыбаясь украденной им наследнице бюрократа. – Хер с тобой, мне фиолетово. Тут через две улицы кабак есть, круглосуточный, тихий и, б… ь, спокойный. Попиз…и туда, если тебе не лень. И слышь, мачо, как тебя зовут-то хоть? – Вован. Ты можешь звать Владимир Владимирович… – Чё, правда, в натуре? П…ь, небось. Ладно, х… с ним, хоть Барак Хусейнович. Ладно, Вован Владимирович, кам он, – Рената, не оглядываясь, пошла вперёд, засунув руки в карманы своей разукрашенной куртки. Володя, пожав плечами, отправился следом. Теперь перед ним стояла трудная задача – что-то надо было сказать этой юной нигилистке, чтобы хоть как-то её заинтересовать… Кабачок оказался действительно скучным и тихим, каким-то мрачно-чёрным. Несмотря на свою мрачность, похоже было, что он пользовался популярностью у определённой публики, так как его несколько столиков были заняты странными ночными людьми, закрывающими глаза тёмными очками от прокуренного полумрака. За парой столиков народ играл в нарды, ещё за тремя люди молчаливо тянули дым из булькающих кальянов. Причём похоже было, что здесь Ренату неплохо знали, поскольку несколько рук вяло поднялись, демонстрируя некое подобие приветствия. Одна томная девушка, вся в чёрном, под стать интерьеру, с чёрными волосами и губами, поднялась из-за стола, обошла вокруг Володи, оценивающе его оглядела и медленно протянула: – Улётный мэн. Не для тебя. Сколько? – Не продаётся! – Рената зло отпихнула циничную девушку и потянула Володю за рукав. – Пойдём в утренний зал, там эти нарики нам не помешают. – Ой, кто бы говорил, – лениво пробормотала чёрная девица и села на место. – Эй, мачо, – крикнула она Володе вслед, – когда эта стерва тебе надоест, приходи, я дам больше. Рената ещё интенсивнее потянула Володю и буквально втолкнула его в небольшой зал, открывшийся за чёрной дверью. Тут всё было совсем иначе – светлые стены, много зелёных живых цветов, свежий воздух. Всё пространство было усеяно светильниками, но сейчас свет был приглушённым, таким, каким он бывает перед самым восходом солнца. Всё было настолько натурально, что Володя даже услышал пение птичек и шорох пробуждающейся листвы. Рената уселась прямо на пол, удачно имитирующий траву, соорудив себе из нескольких разбросанных подушек удобное сидение. Прытков последовал её примеру, только ещё и прилёг на подушки. Он повидал немало разных заведений, и удивить его чем-либо было достаточно сложно. Что-то подобное он уже встречал, особенно в Азии, – там любят подобный антураж… Неожиданно рядом с ними раздался голос, непонятно до конца какой тендерной принадлежности, исходящий, казалось, из высокой юкки, стоявшей рядом: – Милочка, рад тебя видеть, давно не появлялась. Твой спутник – хай-энд, мой респект. О, на Джорджа Клуни очень похож. Америкос, бритиш? – Из-под Тамбову мы, – съязвил Володя, – Вованом меня кличут. – А он душка. Чего желаете? – прозвучал традиционный для ресторанов вопрос. – Водки, холодной, двести грамм. Солянку. Тебе что? – Володя решил взять инициативу в свои руки. – Мне? – Рената несколько растерялась от простоты вкусов своего неожиданного спутника. – Мне… ну… – Ей ухи, тройной. Малосольных огурцов, бочковых помидор и сала. – О, месье понимает толк в извращениях, – голос звучал восхищённо, без всякой поддёвки. – Вот, только, боюсь, с малосольными огурцами может заминка получиться… – А ты уж постарайся, любезный, или, простите, любезная, не очень мне отсюда и разобрать. Деньги – не вопрос… – Мне приятно, что вы находитесь в сомнении относительно меня. А ваш заказ выполним. Рената оторопело глядела на своего спутника, поневоле на какое-то время даже оставив своё равнодушие. – А ты, Вован Владимирович, чё, и правда из Тамбова? – Ты так спрашиваешь, будто хочешь узнать, не снежный ли я человек. Правда. – Жесть, – Рената покачала головой. – Так от меня тебе чего надо-то? – Мне от тебя? Да ничего, в общем-то. Просто я выходил из клуба, смотрю – какой-то жлоб девушку в машину тащит, а охранники в другую сторону старательно уставились. Ну, думаю, полный пипец, что в столице творится, у нас такого себе никто не позволяет. Ну и вступился за тебя… – Да ладно гнать-то! Ты, б… ь, совсем не так выглядишь, как рисуешься. Говори, чего тебе надо, а то уйду! – Да ладно, ладно… Просто ты мне понравилась, а так бы я, конечно, за тебя не вступился, мало ли какие тут у вас расклады. А, кстати, кто это был-то, который тебя в машину тащил? – Ну, ты, ваще… Пипец… – Рената покрутила пальцем у виска. – Это был мой бодигард, кретин! – В натуре? А чё он тебя тогда тащил-то? – Володя великолепно разыгрывал свою роль, актёром ему тоже приходилось служить. – Чё, чё… Ему мои предки башляют, чтобы он за мной приглядывал. Вот он мне жить и мешает, – тут глаза у Ренаты сузились, и она подозрительно спросила: – Постой, постой… А зачем ты меня телефон заставил выбросить? – А если бы ты в ментовку звонить стала? Мне лишние неприятности с мусорами не нужны, у меня своих хватает. Так ты чё, не рада, что я тебя спас? На свободе теперь, гуляй вволю… – На хрен мне… Да, ладно, х… с ним… Просто я думала, что ты действительно меня похитил, – девушка горестно вздохнула. – Что за бред, что я, маньяк какой? Я тебе помочь хотел. А зачем тебе надо, чтобы тебя похитили? – Прытков почувствовал горячий след. Рената хотела что-то ответить, но тут из-под потолка медленно опустился большой круг на цепочках, на котором стояли заказанные блюда. Володя не был голоден, но вид простых яств, издававших умопомрачительный запах, вызвал мощнейшее желание тут же эту пищу поглотить, что он и начал делать, нисколько не пытаясь себя ограничить. Вкус поданного тоже оказался на высоте, всё было приготовлено с глубоким знанием предмета. Рената, с сомнением покосившаяся на уплетающего за обе щеки тамбовца, нехотя попробовала уху. Но, попробовав, оценила её вкус, и ложка в её руке замелькала куда веселее. Володя налил ей и себе водки, они выпили, и закуска из малосольных огурцов и острых солёных помидоров оказалась как нельзя кстати. Ели они молча, торопливо, даже жадно, пока не насытились. Рената с тяжёлым сытым вздохом отодвинула от себя тарелку с подкопченным салом и, раскинув руки, разлеглась на подушках. Володя, наоборот, присел, пристально за ней наблюдая. Круг с тарелками так же медленно уехал вверх. – Ты спрашиваешь, Володя, зачем мне нужно, чтобы меня похитили? Мне просто до смерти надоела эта долбанная жизнь. Не в смысле, что я хочу умереть, а в том смысле, что достало всё! Ты знаешь, кто мой отец?