Кристина, не отвечая, встала, подошла к залепленному газетами окну, старательно оторвала кусок и, протерев стекло собственным рукавом, стала смотреть вдаль. – Я видела, как погиб твой дядя, – заговорила она ровным голосом, хотя слышно было, что даётся ей это с трудом. – Он, наверное, мог уйти, но тогда я с твоим другом на руках попала бы прямо на цепочку спецназовцев. У меня кончались силы, я могла не выдержать. Только не пойму, откуда Константин узнал об этом, – когда она произнесла имя дяди, её голос явственно дрогнул. – Он просто выскочил на них, открыл огонь, отвлёк их на себя. А нам удалось уйти. – Он мог иногда видеть то, что другие не замечали, – Марк сумел справиться с собой, удержал голос, не дал ему сорваться. Он встал с дряхлого рваного дивана, подошёл к Кристине, встал сзади. Надо было протянуть руки, обнять её, притянуть к себе, но не хватало смелости. Вместо этого он спросил: – Ты не ответила. Зачем ты в это влезла? Кристина резко обернулась. На Марка взглянули две лучащиеся звезды. – Потому что я люблю тебя, вот зачем! Эти слова более не нуждались ни в каких пояснениях. Марк протянул руки, нежно взял Кристину за плечи и притянул к себе. Её голова упала к нему на плечо, но он, не желая больше ничего терять, развернул её к своему лицу и, приблизившись губами к её губам, прошептал: – Я люблю тебя! Прости, я был идиотом и подонком, но я люблю тебя, люблю больше жизни! Страсть – это когда тебе всё равно, что происходит вокруг, что было до этого и что будет потом, рушатся ли вокруг горы, разваливается ли твой дом от землетрясения, гремят ли вокруг взрывы или окружает трескучая северная тишина. Страсть – это когда нет места мыслям и здравому смыслу, это когда наплевать, что последует за этим завораживающим, ослепительным мигом, будешь ли ты жить или мгновенно умрёшь. Страсть создала всё вокруг – и звёзды, и мельчайшие частицы мироздания. Страсть покоряет и побеждает, она способна одолеть любой запрет и ограничение, сразить всех врагов и оттолкнуть всех друзей. Страсть… Они не помнили ничего и ни на что не обращали внимания. Что им были любые соблазны мира и любые посулы могущества, когда каждый из них только что обрёл утерянную часть самого себя! Сверкающее пламя и ревущий водопад, неистовый вихрь – вот что было вокруг, что унесло их в запредельную даль всепоглощающего восторга. Сорванная одежда, разлетевшаяся по углам, хриплые, неудержимые стоны предвкушения, скользящие жадные руки, скрипучий диван и миг, когда все преграды разрушены и тела слились в одно, и крик, и боль, и безумное наслаждение, и уносящая вдаль всё разрушающая и всё создающая страсть, напиться которой невозможно и нет никакой возможности остановиться… Когда Марк пришёл в себя, то понял, что Кристина плачет, а сквозь слёзы повторяет только одно: – Никакая сила не стоит счастья… Никакая… Сейчас Марк сидел в комнате, где, кроме него, находились отец Роман, Володя и Кристина. Рената была с Юлькой, чтобы девочка, постоянно впадавшая в беспамятство, не оставалась одна, а Кирилл с Оранжем возились на кухне. И если Кириллу просто нравилось готовить, то Оранж всё это время старательно избегал встречаться со всеми взглядом, был очень мрачен, бледен и необыкновенно молчалив. Но Марк, понимая, что Костя, по сути, погиб из-за невообразимой глупости Оранжа, всё же на друга зла не держал, помня, как героически тот пытался исправить свою ошибку. Вот только подойти к другу и сказать что-нибудь тёплое или хотя бы нейтральное не было сил, а потому они так и перемещались по дому – чтобы не сталкиваться друг с другом. Беседа, протекавшая в комнате, началась вроде бы с незначительной ерунды, простого вопроса, но постепенно приобретала всё более интересную направленность. Странно, но этот обаятельный Володя очень быстро сумел разобраться, кто есть кто, и всю силу своего любопытства сосредоточил на отце Романе. Сам Марк, надо сказать, тоже имел к необычному священнику множество вопросов, но никак не удавалось застичь его одного, чтобы эти вопросы задать. Поэтому пока приходилось слушать, что он ответит Володе. – Так вы думаете, что пришла пора поменять элиту? И что же это даст? – Володя открыл чугунную дверь печи и подбросил очередное корявое полено. – Нет, вы неправильно понимаете. Простая замена одной элиты на другую не принесёт ничего, кроме перехода власти и возможности управлять и распоряжаться ресурсами к людям, которые до этого либо были на вторых ролях, либо вообще не присутствовали во властных или финансовых верхах. Подобные люди через каких-нибудь несколько лет превратятся в такую же точно элиту, и все их громкие уверения про беспокойство о стране и народе превратятся в очередной мираж – красиво, но… недостижимо. А главное, в обществе, существующем на сей день, это абсолютно нереально. Пока общество устроено по принципу толпо-элитаризма, всё будет повторяться из раза в раз, может быть, с незначительными вариациями… «А Оранж тогда, получается, был прав», – подумал Марк. – Так и что же, каков выход? – Володя обаятельно улыбнулся насупившемуся отцу Роману. Ну что за сукин сын, как это у него получается улыбаться настолько обаятельно? И как же он в такие моменты похож на Джорджа Клуни, это просто фантастика… – А выход, тем не менее, есть, – отец Роман продолжал оставаться сугубо серьёзным. – Выход в том, чтобы поменять представление общества о том, какая в принципе должна быть его элита. Точнее, не так. Правильнее будет сказать, что элиты вообще не должно быть, как не должно быть и толпы. Просто каждого человека с детства надо воспитывать человеком, а не животным или биороботом. При этом следует не давать воспитуемым скатываться в демонизм, когда они вдруг, заметьте, вдруг, могут себе вообразить, что весь мир вертится именно вокруг них и только их собственная личность имеет значение и вес. – А как это сделать? Вы нарисовали слишком идиллическую картинку, а утопии, обычно, абсолютно нежизнеспособны, – Володя опять мягко улыбнулся. – Если маленького человека с детства учить жить правильно, учить его слышать и понимать окружающий мир, жить в гармонии с природой и самим собой, учить отличать правду от лжи, помогать разбираться в том, что существует на самом деле, а что – злонамеренная выдумка, а главное – за каждым произошедшим событием, за каждым упавшим с дерева листочком, за каждой улыбкой родителей, за каждым собственным успехом или поражением видеть непреклонную волю Всевышнего Творца – вот тогда мы и получим общество людей, свободных от любого вида рабства, от любой социальной несправедливости. И тогда… – Позвольте усомниться в реальности осуществления столь прекрасных по своей сути замыслов, – голос Володи был мягок, но лицо больше не улыбалось. – Как показывают уроки истории, то, что вы сейчас проповедуете, уже не раз пытались сделать. В разные времена. И разные люди. Однако все их попытки заканчивались абсолютно одинаково. Сначала из самых ярых сторонников прекрасной идеи выстраивался этакий своеобразный кружок приближённых учеников главного идеолога. Затем, после смерти руководителя и наставника, этот кружок узурпировал право на понимание и толкование откровений своего учителя. Потом они ссорились между собой. А потом, через какое-то время, из этих учеников, искренне верящих, что они всё делают правильно, выкристаллизовывался один или несколько, которым, в сущности, было глубоко наплевать на то, чем руководствовался создатель их идеологии, потому что они очень точно улавливали преимущества следования красивой идее. А преимуществами всегда становятся власть, богатство и могущество, основанные на почитании толпой главного идеолога, который, как правило, сам был высокоморальной личностью или святым. Разве не так? Но люди, сначала слепо верившие или желавшие верить, через какое-то время прозревали и понимали, что никакой справедливостью, всеобщим счастьем или царством Божьим здесь и не пахнет. Тогда и получалось, что настойчивые попытки новой элиты, завладевшей монопольным правом на толкование откровений, а значит, и на управление, убедить разуверившихся людей, что всё, в том числе и их власть, происходит по Воле Божьей, обычно заканчивались одним и тем же. Революцией! В какой бы форме она ни происходила: в виде Реформации, Протеста, отделения или разделения церквей, это неважно, потому что Революции обычно влекут за собой кровавые войны или, что намного хуже, простой по своей сути, но ужасающий по своим последствиям результат – кризис веры, – Володя с интересом посмотрел на священника, мол: «Теперь ваш ход, голубчик, попробуйте-ка опровергнуть». Отец Роман с любопытством выслушал своего очень убедительного собеседника и не спеша начал отвечать: – Бог, по милости своей, чтобы наставить заблудившихся людей на путь Истины, всегда посылал к ним пророков, Спасов. Как правило, Спасам удавалось передать людям божественные откровения, но иногда (и мы даже знаем один очень конкретный пример) это не срабатывало. Те люди настолько привыкали жить по-скотски, оправдываясь уверениями, что делают всё так, как написано в переданных им Писаниях, или откровениях Божьих, что в лучшем случае они своих пророков не слушали, а в худшем – быстренько от них избавлялись, чтобы народ не баламутили, – отец Роман стал грустен. – Я с вами, Володя, согласен, кризис веры – это самое страшное, что может случиться с обществом. Но сейчас появилась возможность многое изменить – прекратить прежний ход истории, в котором всегда из среды социума вылуплялся некто, кто лучше всех разбирался в том, что происходит вокруг, однако при этом не стремился довести своё понимание до окружающих. Наоборот, этот некто прятал его как можно глубже, чтобы получить монопольное право на владение ситуацией, а значит, на власть и силу. Поймите, Володя, – в течение своего монолога отец Роман настолько бурно жестикулировал, что поневоле закрадывались подозрения о его итальянских корнях, – у нас появилась Концепция, но, в то же время, к нам, наконец-то, в полном объёме вернулись те знания, Веды, которые были сутью жизни наших предков на протяжении тысячелетий. И знаете что важно? То, что Веды и Концепция во многом совпадают, хотя есть, конечно, и различия. И появились они, в основном, потому, что Концепция создана учёными, бывшими логиками-материалистами, и им понадобился логический путь доказательства Бытия божия. Кроме того, на момент создания Концепции у них не было той возможности ознакомиться с истинными славянскими Ведами и Родной верой, которая есть сейчас. Но главный принцип одинаков – на Землю человек приходит для того, чтобы стать Сотворцом, существом, идущим по божественному пути. Но только тот может по-настоящему этого достичь, кто обладает правильными знаниями о том, как устроен мир, какова его история и как максимально эффективно использовать всё, что дал тебе Бог. Сейчас эти знания даются не только избранным, а и всем, кто проявляет интерес. Любой может с ними ознакомиться, понять, принять или не принять, главное – они доступны каждому и до каждого доносятся без всяких искажений. И это важно. Вот когда большинство людей с ними ознакомятся и примут за основу своего жизненного пути, тогда и возникнет общество, где каждый из людей, как сказано в Коране, будет «расходовать из того, чем Бог его одарил», то есть тратить и развивать Богом данный талант и способности. Тогда-то и исчезнут элита и толпа, тогда, будем надеяться, и настанет Царство Божье, Ирий на Земле. Почему? – никто отца Романа не перебивал, он, фактически, вёл очень длинный монолог. – Да потому, что каждый будет понимать, что надо в первую очередь работать над собой, исправлять и совершенствовать себя и тот талант, который ему дал Всевышний. И тогда все начнут понимать, что управление – это почётная, но тяжёлая и ответственная доля, тяжкая ноша, а не возможность быстро и без проблем срубить бабла, чтобы построить себе несколько особняков, а беспутным детишкам купить очередной суперкар, – отец Роман закончил фразу и оглядел всех на предмет реакции – не слишком ли пафосно она прозвучала. – Вы знаете, отец Роман, а вы совсем не похожи на православного христианского священника, по крайней мере, такого, чей имидж уже давно сложился. Этакий себе, знаете, умильно-лицемерный поп с большим животом и масляными глазками. Вы больше напоминали бы религиозного фанатика времён становления протестантства, если бы не одна маленькая деталь, – Володя улыбался, но Марк заметил, что глаза его холодны. – Знаете ли, я достаточно подробно ознакомился с материалами Концепции. Некоторые работы весьма жёстко отзываются о роли христианской церкви в современном обществе. Вы не находите, что мы имеем на руках противоречие – вашу службу в церкви и вашу приверженность Концепции? Кроме того, вы упоминаете Веды, а они ведь никак не относятся к каноническим текстам Святого писания, не так ли? – Вы, как и многие, ошибаетесь, а точнее одно понятие подменяете другим. Во-первых, если вы действительно читали работы Концепции, то, наверное, поняли, что современная церковь в её официальном виде давно уже не Христова или, скажем, Мухаммадова. Напротив, официальная позиция современной церкви – это очень явная поддержка толпо-элитаризма, позволяющего держать в рабстве (цивилизованном или не совсем) весь мир. Так же и с православием. Само понятие православия («славить правь, право или правду») никак не подходит идеологии, которая утверждает: «Счастья в земной жизни нет, терпи, ибо всякая власть – от Бога, все мы – рабы божьи, и тот, кому даровано здесь, ничего не получит там. Потому смирись, засунь свою волю и гордость в… э, ну, в общем, вы поняли куда, живи и не кудахтай». Бог – создатель всего сущего, и мы все, каждый из нас, – его творение. Но никак не рабы. Ведь всякая душа – часть Всевышнего, и всякой душе он даёт право выбора, право проявления своей воли, ибо это и есть Воля Божья. А выбор и рабство – вещи несовместимые. Потому и власть мы имеем такую, и общество такое – потому что сами выбрали, позволили другим, тем, кто похитрее и поциничнее, выбрать вместо себя. А Бог ждёт, ждёт терпеливо, когда же мы одумаемся. Хотя иногда и устаёт, понимая, что свобода Воли без осознания того, куда эту волю правильно приложить, заводит людей в тупик. Вот и приходится ему иногда вмешиваться, стирать цивилизации, как это было с Атлантами… – тут отец Роман смутился и закашлялся, пытаясь понять, не сказал ли он лишнего. Однако Володя внешне никак не отреагировал, а Марк и Кристина восприняли его слова спокойно, и священник продолжил: – Когда-то, когда князь Владимир решил укрепить свою власть и принял христианство, прежней духовной элите, волхвам, пришло откровение, что и такая составляющая должна быть в истории Руси, ибо через тысячу лет силы их душ понадобятся здесь, чтобы помочь решить проблему для всего человечества. И они ушли – шагнули в костёр, чтобы воплотиться здесь через тысячу лет. Сейчас это время настало… Но часть их тогда осталась, чтобы влиться в становление новой религии – смеси ведического православия и христианства, тем более что личность Иисуса была им хорошо знакома, а его истинное учение ничем не отличалось от содержимого Вед. И им удалось многое сделать – наполнить каноническое христианство новым смыслом. Вот только потом… Потом те, кто хотел загнать Русь в оковы библейского порабощения человечества, волхвов этих вычислили и либо уничтожили, либо загнали в глубочайшее подполье, из которого они смогли выбраться только сейчас. И получила Русь вместо Веры – догмы, а вместо свободы совести – каноны, непонятные для себя молитвы и огромное сонмище самозванных посредников вместо возможности общаться с Богами и Родом напрямую. А в дополнение ко всему этому – книгу, в которой написано, что евреи – единственный Богом избранный народ, а все остальные должны, так или иначе, им подчиняться. – А что, разве это не так? – Володя опять улыбнулся. – Глупо отрицать, что все или почти все могущественные люди, обладающие реальной властью и деньгами, – это евреи. По крайней мере, в Штатах или Соединённом королевстве, не говоря уже о Европе. А все остальные, которые кажутся нам чем-то стоящим, как бы они ни хорохорились, являются их слугами, пусть даже и китайцы. – Володя, а ведь вы пытаетесь меня спровоцировать, – удивился отец Роман. – И зачем я реагирую? Ведь вы же изучали Концепцию, а там всё написано, – в голосе священника проступило возмущение, он даже встал с занимаемого им единственного в комнате кресла (все остальные сидели на скрипучих и разваливающихся стульях). – Вы ведь хорошо знаете, что евреев выбрали методом случайного тыка, просто под руку попались. Потом их специально подготовили, а затем уже их руками стали захватывать власть над миром. Их самих при этом не забыли объявить богоизбранным народом – надо же было и о приличиях позаботится. Вот только явление пророков, таких, как Иисус или Мухаммад, чуть было не пошатнуло положения самозванных хозяев мира. Но они очень быстро опомнились: там подправили, тут вычеркнули, там вообще умолчали – и учение Иисуса превратилось в пособие по порабощению людей. А с Мухаммадом и Кораном поступили по-другому: поскольку текст Корана изменить нельзя, иначе придётся весь Коран переписывать или уничтожать, создали мнение, что мусульмане – это враги христиан, верят совсем в другого Бога, над Иисусом, как могут, потешаются, и вообще – звери, а не люди. Даже крестовые походы организовали, чтобы на практике «подтвердить» свою нелепую теорию. Кстати, знаете ли вы, что крестовые походы, кроме чисто грабительских и завоевательных функций, прикрытых идеологией, имели ещё и геополитическое значение. Нет? – отец Роман снисходительно посмотрел на своих слушателей, качающих в недоумении головами. – Дело в том, что, используя толпу диких, голодных и очень жадных авантюристов, Ватикан разрушил Восточную Римскую Империю и превратил до того сильный Константинополь… ну, не то, чтобы в развалины, но уж точно не в способный противостоять Риму центр восточной ветви христианства. Такой же ход потом использовали и в Южной Америке, чтобы уничтожить богатые цивилизации ацтеков и майя. Тогда-то и получили путёвку в жизнь зародыши современных банкирских домов, хозяева которых, за редким исключением, евреи. Марк, который уже столько всего знал на эту тему, энергично закивал головой в знак своего глубочайшего согласия. Володя же, с удовольствием прослушавший урок истории, поднял руки: – Каюсь, грешен. Просто я не совсем верю в эту, мягко говоря, спорную теорию, насчёт безграничной власти кучки злых и жадных банкиров. Мне кажется, всё намного сложнее. Впрочем, извините, не удержался от соблазна. Ну, да Бог с ними, с евреями, у них своих заморочек хватает. Вы так и не сказали, почему служите священником в этой столь, по вашим словам, неправильной церкви? – Потому что, – отец Роман успокоился, однако в кресло не сел, а подошёл к столу, где стоял большой, давно остывший, чайник, налил себе чаю в стакан с металлическим подстаканником и с наслаждением выпил. – Потому, что к Богу люди приходят по-разному, и моя задача – выискивать тех, кто действительно хочет ответов на правильные вопросы, а не приходит отдать дань сложившейся традиции или выполнить ещё какие-нибудь механические действия, чтобы заслужить прощение того, в существовании кого не уверен, но, на всякий случай, боится. Именно ищущим, сомневающимся, неуспокоенным я и обязан помогать найти правильный путь к Богу, а не к его портрету на стенке или потолке. Кроме того, мы пытаемся воздействовать на сложившийся эгрегор, чтобы повернуть его в праведное русло. Мы боремся, но пока нам противостоят слишком серьёзные и сплочённые силы. Нам нужны те, кто будут верить Богу, а не в домыслы о нём. Вот потому я в церкви… – Вы сказали – мы, то есть вы, конечно, не один, что и понятно, на Дона Кихота вы не похожи. Но много ли вас, таких? – заинтересованно спросил Володя. Отец Роман смутился. – Простите, но это не… не та тема… я не могу об этом говорить. – Понимаю, – Володя уважительно кивнул, – не ваша тайна. Но вот что такое Игра? – Игра? А вы, простите, откуда об Игре знаете? – отец Роман от неожиданности часто замигал. – Как это откуда? Ваши друзья – Игроки, моя девушка – Игрок, и они, вроде бы, особо это не скрывают. Я, конечно, не Игрок – видимо, по возрасту не подхожу, но мне очень любопытно, я бы сказал, меня это просто захватило всей душой. На мой взгляд, взгляд, между прочим, человека, который кое-что понимает в рекламе и раскрутке брендов, так вот идея с Игрой просто великолепна, это именно то, что нужно для привлечения молодёжи. Кто же это такой умный? Не подумайте чего плохого, мне просто любопытно, я снимаю перед ним шляпу, – и Володя встал, раскланялся и помахал несуществующим головным убором. – Я, к сожалению, не знаю, – справился со своим смущением священник. – Но мне и самому очень импонирует эта идея. Вот только, на мой взгляд, чересчур уж она агрессивна, вон, уже люди погибать начинают, в том числе и невинные. Марк, поняв, что отец Роман банально лжёт, не стал вскакивать и кричать: «А как же так, вы ведь…». Вместо этого он пробурчал: – Насчёт поджогов клубов и машин – это наверняка лажа, сейчас вся Игра в шоке. Того, кто стал утверждать, что это его работа, просто стёрли из Игры. Там, видимо, кто-то страховку решил получить под шумок, а на Игру всё свалить. А клубы могли и случайно сгореть… Или… Вот мы, с Оранжем и Кирюхой, такое творили… Тут Марк осёкся и понял, что начал говорить лишнее, поэтому скомкал своё выступление: – Э, ну, как-то так… – Что ж, – Володя разочарованно вздохнул, – пусть моё почтение достанется безымянным людям, делающим такое полезное дело. Впрочем, невинные жертвы действительно не нужны. – Господа, прошу всех к столу, – позвал из кухни Кирилл. – Я приготовил борщ! … – Боже, Кирилл, – впервые за всё время беседы подала голос Кристина, пробуя борщ, – как вкусно! Какой ты молодец! Ты где так научился? – Это меня Ювелир научил! – гордо произнёс польщённый похвалой Кирилл. Он тут же замолчал, укоряя себя за несдержанность. Тем не менее, воспоминание о погибшем повисло над столом тягостным молчанием, даже ложки зазвенели скромнее и печальнее. Марк молчал вместе со всеми, ощущая, как всем за столом неловко и каким сочувствием все полны. Наконец, он не выдержал напряжения, быстро дохлебал действительно очень вкусный борщ, поднялся и сказал: – Пойду, сменю Ренату, пусть и она поест. Да и с Юлькой посижу. Когда Рената ушла, Марк наклонился к сестре и погладил её по голове. Юля лежала тихо, безучастно повернув к стене измождённое лицо. Марк подумал, что опять не добьётся от сестры ни слова, ведь та ничего не говорила с момента, как узнала о гибели дяди, как вдруг Юля произнесла слабым, но ровным, даже счастливым голосом: – Дядя Костя сейчас уходит. Надо помочь ему… Пожелай его душе добра, ему станет легче. – Боже, Юлька… – Марк не сдержался, заплакал, и ему, почему-то, совсем не было стыдно. – Он всех простил и просил, чтобы его тоже все простили, – Юлька по-прежнему говорила ровно. – А ещё сказал, чтобы мы не верили Володе, он очень опасный человек. – Да? – у Марка сразу высохли глаза. – А откуда он знает? А да, что же это я… Так, а чем он опасен? – Этого дядя не сказал. Он улыбался на прощание, Марк, у него была очень красивая улыбка. – Да, сестрёнка, да. Опять мы с тобой одни остались. – Не одни. У нас есть Кристина, отец Роман, твои друзья. И много-много Игроков. Они вас уважают. – Да, вчера по всей стране все Игроки одновременно зажгли свечки, в дань уважения к дяде. Игра всегда первая обо всём узнаёт и всем сообщает, – теперь Марк всё своё свободное время проводил в Игре и очень много успел узнать нового. – Теперь мы просто обязаны отомстить за дядю, понимаешь? – Нет, мстить не надо. Надо помогать. Надо любить. Надо верить. – Юлька вдруг стала такой взрослой, что Марк попятился. – Надо помочь Ренате, она хорошая. Надо найти её отца. Мне нужен артефакт… – Юлька, тебе нельзя, ты умрёшь, – испуганно вскричал Марк. – Я не дам тебе его! – Спроси отца Романа и Кристину, сам не решай. – Хорошо, сейчас я их позову. Марк нашёл обоих сидящими у печи и молча смотревшими в огонь. Больше никого не было, все разошлись по дому. – Вы можете зайти к Юле? Есть разговор. Когда все собрались у постели девочки, Марк озвучил её предложение. – Ни в коем случае, – отрезала Кристина. – Да, это её убьёт, – согласился отец Роман.