— Нет, — сказал Фродо. — Если убивать его, так убивать сразу. Но мы не можем этого сделать. Бедняга! Он не причинил нам зла. — Ой ли! — Сэм потирал плечо. — Но замышлять-то он его замышлял, и теперь замышляет, уж будьте уверены. Спит и видит, как бы нас удавить. — Так-то оно так, — сказал Фродо. — Но что он замышляет — дело другое. — Он остановился, раздумывая. Голлум по-прежнему лежал ничком, но хныкать перестал. Сэм сердито стоял над ним. И тогда Фродо показалось, что из дальней дали прошлого до него донеслись голоса: — Какая всё-таки жалость, что Бильбо не заколол этого мерзавца, когда был такой удобный случай! — Жалость, говоришь? Да ведь именно жалость и остановила его руку. Жалость и милосердие: без крайней нужды убивать нельзя. — Голлума жалеть глупо. Он заслужил смерть. — Заслужить-то заслужил, спору нет. А сколько еще живущих заслужили ее! А посчитай-ка таких, кому надо бы жить да жить — но они мертвы. Их ты можешь воскресить — чтобы уж всем было по заслугам? А нет — так не торопись никого осуждать на смерть. Ибо даже мудрейшим не дано провидеть всё. — Пусть так, — ответил он вслух, опуская меч. — Но мне всё-таки страшно. И однако, как видишь, я не тронул мерзавца. Потому что увидел его — и пожалел. Сэм воззрился на хозяина, который говорил неизвестно с кем. Голлум поднял голову. — Бедненькие мы, — проскулил он. — Несчас-с-стненькие!.. Хоббиты не убьют нас, правда, прелесть, миленькие хоббиты! — Не убьем, не убьем, — сказал Фродо, — но и не отпустим. Ты состоишь из коварства и злобы, Голлум. Ты пойдешь с нами, чтобы мы могли следить за тобой. Но ты должен помочь нам, если сможешь. Услуга за услугу. — Ну да, ну да, — Голлум сел. — Славные хоббиты! Мы пойдем с ними. Найдем им безопас-сную тропку во тьме, найдем, прелесть, правда. А куда они идут, интерес-сно нам знать, очень интерес-сно? — он взглянул на хоббитов, и слабый свет хитрости и нетерпения вспыхнул на миг в белесых глазах. Сэм, сжав зубы, хмуро глядел на него; ему показалось, что он начинает понимать хозяина, он будто почуял, что спорить с ним бесполезно. И всё равно ответ Фродо поразил его. Фродо смотрел прямо в уклончивые изворотливые глаза Г оллума. — Ты знаешь это или догадываешься, Смеагол! — спокойно и сурово произнес он. — Мы идем в Мордор. И, сдается мне, ты знаешь дорогу туда. — Ах-х! С-с-с! — зашипел Голлум, затыкая уши ладонями, точно такой искренний, открытый разговор причинял ему боль. — Мы догадывались, да, мы догадывались, прелес-сть, — шептал он. — И мы не хотим, чтоб они шли, не хотим, правда ведь? Нет, моя прелесть, только не миленькие хоббитсы. Зола, зола, пыль — и это начало; и западни, западни, западни, и орки, тысячи орков. Славненькие хоббиты не должны… с-с-с… соваться туда. — Так ты был там? — настаивал Фродо. — И выбрался назад, да? — Выбралс-ся… Да. Нет! — взвизгнул Голлум. — Это было случайно, правда ведь, прелесть? С-случайно. Но мы не вернулись, нет, нет! — вдруг его голос и речь изменились, он всхлипнул и заговорил, но не с ними: — Оставь нас, голлм! Ты истерзал меня. Бедные мои руки! Я… мы… я не хочу возвращаться. Я не могу его найти. Я устал. Я… мы… не нашли его, нет, нигде, голлм, голлм. Они все пробудились, Гномы, и Люди, и Эльфы, жуткие эльфы с ясными глазами. Я не могу его найти. Ах-х! — он вскочил и, сплетя длинные почти бесплотные руки в костистый узел, протянул их к востоку. — Мы не хотим! — вскрикнул он. — Не тебе! — он снова съежился. — Голлм, голлм, — хныкал он, водя лицом по земле. — Не смотри на нас! Уходи!.. Иди спать! — Он не уйдет и не уснет по твоему приказу, Смеагол, — сказал Фродо. — Но если ты на самом деле хочешь освободиться от Него, помоги мне. А это, боюсь я, значит показать нам дорогу к Нему. Но тебе не надо идти до конца — проводи нас только до ворот Его земли. Голлум снова уселся и взглянул на них из-под век. — Он там, — хихикнул он. — Всегда там. Орки укажут вам путь. Орков легко найти к востоку от Реки. Не просите Смеагола. Бедный, бедный Смеагол! Он давно ушел. Они забрали у него Прелесть, и он заблудился. — Быть может, мы найдем его, если ты пойдешь с нами, — сказал Фродо. — Нет, нет, никогда! Он потерял Прелесть. — Вставай! — велел Фродо. Голлум поднялся и попятился к обрыву. — Слушай! — продолжал Фродо. — Когда тебе легче идти — днем или ночью? Мы устали; но если ты выберешь ночь — мы выступим тотчас. — Большие огни с-слепят нас, с-с-слепят, — плаксиво ответил Голлум. — Не под Белым Ликом, только не под ним!.. Он скоро уйдет, с-скоро. Отдохните немного, чудненькие хоббиты! — Тогда садись, — сказал Фродо. — Да не вздумай удрать! Хоббиты уселись по обе стороны от него, прислонившись к каменной стене и вытянув ноги. Об отдыхе не могло быть и речи: оба знали, что им нельзя уснуть ни на миг. Медленно плыла луна. От холмов упали тени, и всё в них окуталось тьмой. В небе ярко горели крупные звезды. Никто не двигался. Голлум сидел, подтянув колени к подбородку, упершись широкими ладонями и ступнями в землю, закрыв глаза; он казался напряженным, будто размышлял или прислушивался. Фродо переглянулся с Сэмом. Глаза их встретились, и хоббиты поняли друг друга. Они расслабились, откинули головы, закрыли глаза — так, во всяком случае, казалось. Вскоре послышалось ровное, сонное дыхание. Руки Голлума дрогнули. Он едва заметно повел головой; один за другим открылись глаза-щелки. Хоббиты ничего не замечали. Вдруг с удивительной быстротой и ловкостью Голлум, как саранча или лягушка, скакнул в темноту. Но Фродо и Сэм только этого и ждали. Не успел он пробежать и двух шагов после прыжка, как Сэм настиг его. Фродо подошел сзади, схватил беглеца за ноги и повалил. — Твоей веревке снова нашлась работа, Сэм, — усмехнулся он. Сэм вытащил веревку. — И куда же это вы собрались на день глядя, да еще по таким холодным твердым землям, господин Голлум? — издевался он. — Интерес-сно, вес-сьма интерес-сно было бы узнать… Искать своих дружков-орков, небось? Гнус продажный! Веревка по тебе давно плачет, а о петле и говорить нечего: слезами изошла, бедная. Голлум лежал тихо и больше не пытался хитрить. Он не ответил Сэму, только быстро, ядовито взглянул на него. — Нам надо как-то его удержать, — размышлял вслух Фродо. — Мы хотим, чтобы он шел, поэтому ни рук, ни ног ему связывать нельзя. Давай так: обвяжи один конец вокруг его лодыжки, а другой не выпускай из рук. Он стоял над Голлумом, пока Сэм завязывал узел. Результат удивил их обоих. Голлум пронзительно закричал, его тонкий плачущий голос тяжко было слышать. Он корчился, пытаясь дотянуться ртом до лодыжки и перекусить веревку. Он вопил не переставая. В конце концов Фродо поверил, что он мучается на самом деле, однако узел не мог быть причиной этого. Фродо осмотрел его и обнаружил, что он едва затянут. Сэм был мягче своих слов. — Что с тобой? — спросил Фродо. — Если ты решил сбежать, нам придется тебя связать; но мы не хотим причинять тебе вред. — Она ранит нас, ранит нас-с-с, — прошипел Голлум. — Замораживает, кусает!.. Эльфы сплели ее, проклятые эльфы! Скверные, злые хоббиты! Вот поэтому мы и хотели спастис-сь, поэтому, моя прелесть. Мы догадались, что это злые хоббитсы. Они были у эльфов, лютых эльфов с яркими глазами. Сними ее с нас! Она ранит нас! — Нет, я не сниму ее с тебя, — покачал головой Фродо. — Не сниму, пока… — он задумался на мгновенье, — …пока не получу от тебя обещания, которому смогу поверить. — Мы поклянемс-ся делать всё, что он захочет, да, да-с-с-с, — Голлум по-прежнему извивался, нащупывая лодыжку. — Нам больно!.. — Поклянешься? — переспросил Фродо. — Смеагол, — сказал вдруг Г оллум совершенно ясно, и открыто, со странным светом в глазах, в упор посмотрел на Фродо, — Смеагол даст клятву на Прелести. Фродо вытянулся, и Сэма опять поразили его слова и суровый голос. — На Прелести? Ты решишься? — проговорил он. — Подумай! «Кольцо одно, чтоб всех сковать и в темноте свести». Вверишь ли ты этому свое слово, Смеагол? Оно удержит тебя. Но оно куда более изменчиво, чем ты сам. Оно может извратить твои слова. Берегись! Голлум съежился. — На Прелести, на Прелести! — повторил он. — И в чем же ты поклянешься? — спросил Фродо. — Быть совсем хорошим, — Голлум подкатился к ногам Фродо и скорчился перед ним, хрипло шепча; он дрожал, будто слова пронзали ужасом каждую его косточку. — Смеагол поклянется, что никогда, никогда не позволит Ему завладеть им. Никогда! Смеагол спасет его. Но он должен поклясться на Прелести. — Нет! — сказал Фродо, с суровой жалостью глядя на него. — Всё, что ты хочешь, — это увидеть его и коснуться его, если сможешь, хоть и знаешь, что это сведет тебя с ума. Не на нем. Клянись им, если хочешь. Ибо ты знаешь, где оно. Да, Смеагол, знаешь. Оно перед тобой. На мгновенье Сэму представилось, что хозяин его вырос, а Голлум съежился: высокая суровая тень, могущественный властитель, скрывающий свой свет под серым плащом, и маленький скулящий пес у его ног. Однако сейчас эти двое были близки, а не чужды: им дано было постигнуть мысли друг друга. Голлум приподнялся и, раболепствуя, обнял колени Фродо. — Наземь! Наземь! — отстранился Фродо. — Теперь клянись! — Мы клянемся, да, я клянусь, — сказал Голлум. — Я буду служить господину моей Прелести. Хороший хозяин, хороший Смеагол, голлм, голлм! — вдруг он снова заплакал и принялся кусать лодыжку. — Сними веревку, Сэм! — велел Фродо. Сэм неохотно послушался. Голлум тут же вскочил и шаловливо запрыгал вокруг, как побитая дворняжка, вдруг обласканная хозяином. С этого времени он переменился. Он меньше шипел и скулил, говоря с товарищами, и говорил с ними, а не только со «своей прелестью». Он мог съеживаться и вздрагивать, когда к нему подходили или делали резкое движение, он избегал прикосновения эльфийских плащей; но был дружелюбен и искренне старался услужить. Он мог хихикать и дурачиться, если слышал шутку или если Фродо ласково говорил с ним, и плакать, если Фродо выговаривал ему. Сэм с ним почти не говорил. Он подозревал его сильнее, чем прежде, и — если это возможно — лю бил нового Голлума, Смеагола, куда меньше старого. — Ну, Голлум, или как тебя там, — хмуро сказал он. — Будет уж скакать! Луна зашла, а ночь проходит. Пора бы нам двигаться. — Да, да, — согласился Голлум, прыгая вокруг. — Мы идем! Есть только одна тропка поперек болот между северным и южным их краем. Я отыщу ее, отыщу. Орки по ней не ходят, орки ее не знают. Вам повезло, что вы пошли этим путем. Вам повезло, что вы нашли Смеагола, да, повезло! Идите за Смеаголом! Он отошел на несколько шагов и вопросительно оглянулся, как собака, зовущая хозяев на прогулку. — Погоди, Голлум! — крикнул Сэм. — Не убегай далеко! Я пойду следом, и веревка у меня наготове, будь спокоен! — Нет, нет! — сказал Голлум. — Смеагол поклялся. Глубокой ночью под яркими звездами вновь вышли они в путь. Некоторое время Голлум вел их назад к северу; потом свернул вправо, прочь от отвесной кромки Привражья, спускаясь по каменистым осыпистым скатам к болотистой равнине внизу. Путники тихо и быстро растворились во тьме. Над многими лигами пустыни перед Вратами висела черная тишина. Глава 2 Через Болота