— Мы нашли не тех, кого искали, — сказал один. — Но кого же мы нашли? — Не орков, — сказал другой, выпуская эфес меча, за который схватился, увидев Разитель в руках Фродо. — Эльфов?.. — с сомнением предположил третий. — Нет! Не эльфов, — сказал четвертый, самый высокий и, как оказалось, главный среди них. — Эльфы не станут бродить по Ифилиэну в эти дни. И эльфы дивно прекрасны — так говорят. — В смысле, что мы — нет, сколько я понял, — влез вдруг Сэм. — Благодарю покорно. Но, может, когда вы кончите нас обсуждать, вы скажете всё — таки, кто вы и почему не даете двум усталым путникам отдохнуть? Высокий зеленый человек мрачно рассмеялся. — Я — Фарамир, Капитан Гондора, — сказал он. — Однако в этой земле не бывает странников — только слуги Черной или Белой Крепости. — Но мы не те и не другие, — возразил Фродо. — Мы именно странники, что бы ни говорил Капитан Фарамир. — Тогда поспешите назвать себя и объяснить, что привело вас сюда, — потребовал Фарамир. — У нас много дел, а здесь не время и не место для загадок и долгих бесед. Ну же? Где третий? — Третий?.. — Да, такая ползучая дрянь, мы его видели внизу. Вид у него отвратительный. Какой-нибудь орочий выкормыш, полагаю. Но он ускользнул от нас. — Понятия не имею, где он, — пожал плечами Фродо. — Он лишь случайный спутник, и я за него не в ответе. Если он вам попадется, пожалейте его. Принесите или пошлите его к нам. Он всего лишь несчастное прогнившее создание, но я взял его на время под свою опеку. Что же до нас, мы хоббиты из Края, что лежит далеко на северо-западе, за многими реками. Я зовусь Фродо, сын Дрого, и со мной мой слуга Сэммиус. Мы прошли долгий путь из Светлояра — или Имладриса, как его еще называют. — Фарамир вздрогнул и стал слушать внимательней. — У нас было семеро товарищей: одного мы потеряли в Мории, с другими расстались на Парф-Галене, за Рауросом. Двое из них — моего народа; был там и гном, и эльф, и двое людей. Это Арагорн и Боромир, который сказал, что пришел из Минас-Тирифа, города на юге. — Боромир!.. — вскричали трое воинов. — Боромир, сын Князя Дэнэтора? — молвил Фарамир, и лицо его странно посуровело. — Вы шли с ним? Это действительно новость, если только это правда. Знайте, маленькие незнакомцы, что Боромир, сын Дэнэтора, был Верховным Стражем Белой Крепости и нашим Капитаном: тяжко нам было потерять его. Но кто же вы тогда, и что вы с ним сделали? Поторопитесь, ибо солнце встает! — Известны ли вам загадочные слова, что принес в Светлояр Боромир? — и Фродо проговорил нараспев: Меч-что-был-Сломан найти сумей, Он — Имладриса дар. — Слова мне известны, — в изумлении сказал Фарамир. — И то, что вы их знаете, говорит, что вы сказали правду. — Арагорн, о котором я говорил, был хранителем Сломанного Меча, — продолжал Фродо. — А мы — полурослики, о которых говорит пророчество. — Это я вижу, — Фарамир был в задумчивости. — Или вижу, что это может быть так. А что такое Проклятие Исильдура? — Это скрыто, — отвечал Фродо. — Но в свое время, без сомнения, прояснится. — Мы должны узнать об этом больше, — сказал Фарамир. — …И узнать, что занесло вас так далеко к востоку под тень, — он махнул рукой, но не назвал имени. — Но не теперь. Нас ждут дела. Вы в опасности, и не стоит вам идти сегодня дальше по дороге или по полю. Здесь будет жаркая сеча. Потом — смерть или быстрый отход за Андуин. Я оставлю двоих охранять вас, так будет лучше и для вас, и для меня. Мудрый не станет доверять случайным встречам в этом краю. Если мне суждено вернуться, я еще побеседую с вами. — Прощай! — низко поклонился Фродо. — Думай что хочешь, но я — друг всех врагов Всеобщего Врага. Мы могли бы пойти с тобой, если только полурослики могут надеяться услужить чем-то столь доблестному воину, каким кажешься ты, и если дело мое позволит. Свет да горит на ваших мечах! — Полурослики — учтивый народ, кем бы они ни были, — проговорил Фарамир. — Прощай! Хоббиты снова уселись, но не стали делиться друг с другом своими думами. Совсем близко, в пестрой тени лавра, остались двое стражей. Они то и дело снимали маски, чтобы охладить их, и Фродо видел, что они красивы; светлокожие, темноволосые и сероглазые, с лицами печальными и гордыми. Они тихо говорили о чем-то между собой, сначала на Всеобщем языке, только немного измененном, а потом перешли на другой язык, вероятно, родной. И тут, вслушиваясь, Фродо с удивлением понял, что говорят они на древнем эльфийском наречии или на языке, почти от него не отличимом. И он посмотрел на них с интересом, ибо понял тогда, что это дунаданы юга, потомки властителей Нуменора. Немного спустя он заговорил с ними; но они отвечали медленно и осторожно. Они назвались Маблунгом и Дамродом, солдатами Гондора, они были лесными стражами Ифилиэна, потому что были роддом из племени, жившего здесь до того, как Ифилиэн был опустошен. Из таких людей Князь Дэнэтор набирал летучие отряды, тайно пересекавшие Андуин (где и как — они не сказали), чтобы быстро налетать на бродящие между Эфель-Дуафом и Рекой орды врагов — и так же быстро скрываться. — Мы редко заходим так далеко, — сказал Маблунг. — Но в этот раз у нас новое задание: мы пришли устроить засаду на харадримцев, будь они прокляты! — Проклятые южане! — поддержал его Даррод. — Говорят, в старину между Гондором и их княжеством были какие-то дела, хоть дружбы и не было. В те дни наши границы лежали далеко на юге, за устьем Андуина, и Умбар, ближайшее из их владений, признавало нашу власть. Но это было давно. Много людских жизней минуло с тех пор. А недавно мы узнали, что Враг побывал у них, и они переметнулись к Нему — или возвратились, потому что всегда были готовы служить Ему, как многие на Востоке. Я не сомневаюсь теперь, что дни Гондора сочтены, и Минас-Тириф обречен, так велики Его сила и колдовская власть. — И всё же мы не бездействуем и не позволяем Ему творить всё, что Ему вздумается, — возразил Маблунг. — Эти проклятые южане пришли по древним дорогам, которые проложили гондорцы. И они шли не таясь — мы знаем об этом — считая, что власть их нового господина столь велика, что самая тень Его гор защитит их. Нам стало известно, что много харадримцев несколько дней назад ушло на север. И один из их полков должен возвратиться сегодня около полудня. Они пойдут по дороге над нами. Дорога-то пройдет, а они — нет! Никогда, пока Фарамир наш Капитан. Он первый в самых опасных делах. Но то ли он заговорен, то ли ему сужден другой конец. Разговор оборвался. Казалось, всё стихло и насторожилось. Сэм притаился за краем папоротниковой чащи и осторожно выглянул. Его зоркие хоббичьи глаза разглядели множество людей: они карабкались по склонам, стараясь держаться в тени деревьев и кустарника, или ползли по траве, едва заметные в своих зеленых и коричневых одеждах. Все были в капюшонах, масках и перчатках, и вооружены, как Фара-мир и его товарищи. Вскоре они прошли мимо и исчезли. Солнце поднималось и было почти в зените. Тени укоротились. «Хотел бы я знать, где этот окаянный Голлум? — думал Сэм. — Его или подстрелят, как орка, или поджарит Желтый Лик… Ну, а мне-то что за дело? Пусть сам о себе позаботится.» Он улегся подле Фродо и задремал. Разбудили его звуки рогов. Он сел. Перевалило за полдень. Настороженные гондорцы стояли в тени деревьев. Рога затрубили громче — откуда-то из-за склона. Сэму показалось, что он слышит еще и крики, и дикие вопли, но звуки были еле слышны. Потом вдруг шум битвы подкатился к убежищу. Сэм ясно слышал звон стали о сталь, лязг мечей на железных шапках, тупые удары клинков в щиты. Воины вопили и кричали, а один чистый голос восклицал: — Гондор! Гондор! — Будто сотня кузнецов в одной кузне, — шепнул Сэм Фродо. — И что-то мне не хочется знакомиться с ними поближе… Но шум битвы приближался. — Они близко! — крикнул Дамрод. — Глядите! Несколько южан прорвалось! Вон они!.. Наши их преследуют, Капитан впереди всех! Сэм, желал видеть как можно больше, присоединился к стражам. Он вскарабкался на один из лавров — невысоко, конечно. И тут же увидел смуглых людей в красном, бегущих вниз по склону; за ними неслись одетые в зеленое воины и рубили тех, кого догоняли. В воздухе свистели стрелы. Внезапно прямо на краю их ложбинки упал человек, подмяв тонкие деревца. Он лежал мертвый в папоротниках, лицом вниз, зеленое оперение стрелы дрожало над золотой гривной. Его алые одежды изорвались, панцирь из перекрывающих друг друга пластин был во многих местах прорублен, на черных, перевитых золотыми нитями волосах запеклась кровь. Темная рука все еще сжимала эфес меча. Впервые видел Сэм, как Люди бьются с Людьми, и битва эта совсем ему не нравилась. Он был рад, что не видел лица убитого. Интересно, как его звали и откуда он пришел; и правда ли зло угнездилось в его сердце — или какая-то ложь или чары увели его из дому; и не лучше ли было ему прийти сюда с миром — все эти вопросы вспыхнули в сэмовой голове и унеслись прочь. Потому что, когда Маблунг подступил к телу, раздался новый звук. Громкие крики и вопли. Среди них Сэм расслышал пронзительный трубный рев. А за ним — глухие тяжелые удары, будто кто вколачивал в землю огромные сваи. — Берегись! Берегись! — крикнул товарищу Дамрод. — Отойди! В сторону, в сторону! Мумак! К своему изумлению, ужасу и восторгу, Сэм увидел, как из — за деревьев выломилась громадная тень и во весь опор помчалась вниз по склону. Большой, как дом, куда больше, чем дом, показалась она ему — серой бегущей горой. Страх и удивление, быть может, увеличили его в глазах хоббита, но мумак и правда был гигантским зверем, и подобных ему не найти нынче в Средиземье; его племя, которое сохранилось и по сей день, — не более чем воспоминание о его размерю и величии. Он мчался вперед, прямо на зрителей, и свернул в сторону, не добежав нескольких ярдов, вздыбив землю у их ног; огромные ноги его были как деревья, чудовищные уши развернулись парусами, длинный хобот поднялся, как готовая к атаке змея, маленькие глазки горели яростью. Его загнутые клыки были увиты золотыми лентами и окрашены кровью. Ало-золотая попона, изодранная в клочья, хлопала его по бокам. Развалины того, что казалось военной башней, лежали на широкой спине, вдребезги разбитые во время пробега по лесу, а высоко на его шее всё еще держалась маленькая фигурка — тело могучего воина, великана-южанина. Громадный зверь в слепой ярости несся через озерки и кустарники. Стрелы отскакивали и ломались о складчатую шкуру его боков, не причиняя вреда. Воины обеих сторон разбегались перед ним, но многих он повалил и затоптал. Вскоре он скрылся с глаз, но долго еще доносились издалека топот и трубный рев. Что с ним сталось, Сэм никогда не узнал: спасся ли он и какое-то время бродил на воле, пока не умер вдали от дома; или добежал до Великой Реки, кинулся в нее и захлебнулся. Сэм глубоко вздохнул. — Это был слониус! Выходит, есть слониусы, и одного я видел. Ну и жизнь!.. Но дома-то мне всё равно никто не поверит, видь не видь. Ладно, если всё кончилось, я немного посплю. — Спи, пока можно, — сказал Маблунг. — Но Капитан вернется, если он жив; а когда он придет, мы должны будем быстро отходить. За нами погонятся, едва весть о нашем походе достигнет ушей Врага, а это не замедлит. — Уходите потише! — попросил Сэм. — Не будите меня. Я шел всю ночь. Маблунг засмеялся. — Не думаю, что Капитан оставит тебя здесь, мастер Сэммиус, — ответил он. — Но посмотрим. Глава 5 Окно на Запад Сэму казалось, что он продремал всего несколько минут, а когда он проснулся, то понял, что полдень давно миновал и Фарамир вернулся. Он привел с собой две или три сотни воинов — наверное, все участники набега собрались на склоне неподалеку. Они сидели широким полукругом, в центре которого на земле расположился Фарамир, а перед ним стоял Фродо. Всё это сильно смахивало на допрос пленника. Сэм вылез из папоротника, но никто не обратил на него внимания, и он приткнулся на краю полукруга воинов, откуда ему всё было видно и слышно. Он внимательно смотрел и слушал, готовый каждую минуту кинуться на помощь хозяину. Он видел лицо Фарамира без маски: оно было повелительным и суровым, а за изучающими взглядами скрывался острый ум. С сомнением смотрели на Фродо спокойные серые глаза. Скоро Сэм понял, что Капитана не устраивают объяснения Фродо: он хотел знать, какую роль играл хоббит в вышедшем из Светлояра Отряде; почему он оставил Боромира и куда он идет теперь. Особенно часто возвращался он к Проклятию Исильдура. Он ясно видел, что Фродо хочет скрыть от него нечто чрезвычайно важное. — Но именно с приходом Полурослика должно найтись Проклятие Исильдура, во всяком случае, так может быть истолковано пророчество, — настаивал он. — Тогда, если ты полурослик, о котором говорится, ты, без сомнения, принес эту вещь — что бы это ни было — на Совет, и там Боромир видел ее. Ты это отрицаешь? Фродо не ответил. — Так! — сказал Фарамир. — Тогда я хотел бы узнать о ней побольше; ибо всё, что касается Боромира, касается меня. Орочья стрела сразила Исильдура; так говорят древние предания. Но орочьих стрел множество, и вряд ли одна из них могла быть принята Боромиром Гондорским за знак Рока. Ты хранишь эту вещь? Она скрыта, сказал ты; но не потому ли, что ты хочешь скрыть ее? — Нет, не потому, что я хочу этого, — отвечал Фродо. — Она не принадлежит никому из смертных, будь он великаном или полуросликом; хотя, если кто — нибудь и мог бы потребовать ее, то только Арагорн, сын Арафорна, о котором я говорил, — вождь нашего Отряда от Мории до Рауроса. — Почему он, а не Боромир, князь Гондора, что был основан сыновьями Элендиля? — Потому что Арагорн — прямой наследник самого Исильдура, сына Элендиля, и его меч — меч Элендиля. Ропот изумления пробежал по кольцу воинов. Раздались громкие крики: — Меч Элендиля! Меч Элендиля идет в Минас-Тириф! Великая весть! Но лицо Фарамира было недвижимо. — Может быть, — сказал он. — Однако такое утверждение требует ясных доказательств — и их потребуют, если этот Арагорн когда-нибудь придет в Минас-Тириф. Но он не приходил, как никто из твоего Отряда — так было шесть дней назад, когда я покидал город. — Но Боромир удовлетворился этим утверждением, — возразил Фродо. — Честное слово, будь здесь Боромир, он ответил бы на все твои вопросы. А он был у Рауроса много дней назад и собирался идти оттуда прямиком в ваш город; и, может статься, ты узнаешь ответы, когда вернешься. Моя роль в Отряде известна ему, как и всем остальным, ибо была назначена мне самим Эльрондом из Имладриса перед всем Советом. С этой миссией пришел я сюда — однако не волен открыть ее никому вне Отряда. Но те, кто зовет себя врагами Врага, не стали бы препятствовать мне.