— Вкус-сная, вкус-сная рыбка, — сказал голос. — Смеагол! — позвал он чуть громче. Голос смолк. — Смеагол, хозяин пришел за тобой. Хозяин здесь. Иди сюда, Смеагол! Никакого ответа, только тихое шипение, как затаенное дыхание. — Иди сюда, Смеагол! — звал Фродо. — Мы в опасности. Люди убьют тебя, если найдут здесь. Иди скорей, если хочешь спастись. Иди к хозяину! — Нет! — ответил голос. — Плохой хозяин. Бросил бедненького Смеагола. Уш-шел с новыми друзьями. Хозяин подождет. Смеагол не наелся. — Нет времени, — настаивал Фродо. — Забирай рыбу с собой. Идем! — Нет! Должен доесть рыбу. — Смеагол! — безнадежно позвал Фродо. — Прелесть рассердится. Я возьму Прелесть и скажу: пусть он гложет кости и давится ими. Никогда не ест рыбы. Иди же, Прелесть ждет! Раздался резкий шип. Из тьмы на четвереньках, как виноватый пес, выполз Голлум. Во рту он тащил недоеденную рыбу, и еще одна была у него в руке. Он приблизился к Фродо и обнюхал его. Его белесые глаза сияли. Потом он вынул рыбу изо рта и встал. — Славный хозяин! — прошептал он. — Славный хоббит, вернулся к бедненькому Смеаголу. Хороший Смеагол, пришел. А теперь идем, идем быстрей под деревья, пока Лики темны. Да, идем, идем! — Мы скоро пойдем, — сказал Фродо. — Но не сразу. Я пойду с тобой, как обещал. И опять обещаю. Но не сейчас. Ты в опасности. Я спасу тебя, но ты должен поверить мне. — Мы должны поверить хозяину? — с сомнением протянул Голлум. — Зачем? Где другой, ослушный хоббит? Где он? — Там, наверху, — Фродо указал на водопад. — Без него я не пойду. Мы должны вернуться за ним. Сердце его упало. Это был обман. Он не боялся, что Фарамир прикажет убить Голлума, но уж конечно свяжет его и бросит в темницу, и то, что делает сейчас Фродо, покажется предательством бедному вероломному созданию. Вряд ли он поймет когда-нибудь, что Фродо спас ему жизнь — и что это был единственный путь к спасению. Что еще может он сделать? Сохранить, насколько возможно, верность обеим сторонам. — Идем, — позвал он снова. — Или Прелесть рассердится. Мы пойдем вверх по реке. Иди, иди же, ступай вперед! Голлум прополз немного по кромке берега, принюхиваясь с подозрением. Вдруг он остановился и поднял голову. — Тут кто-то есть, — сказал он. — Не хоббит. — Неожиданно он обернулся. — Ах-х-с-с-с, хозяин, — прошипел он. — Ш-ш-шутник! Обманщ-щик! Предатель! — он фыркнул и выбросил вперед длинные руки с белыми змеящимися пальцами… …И в тот же миг огромная черная тень Анборна выросла у него за спиной. Тяжелая сильная ладонь легла ему на затылок и прижала к земле. Он извернулся с быстротой молнии, весь в жидкой слизи, извиваясь, как угорь, кусаясь и царапаясь, как дикий кот. Но из тьмы вышло еще двое воинов. — Лежи смирно! — прикрикнул один. — Не то превратишься в ежа. Лежи смирно, говорю! Голлум затих и принялся скулить и хныкать. Воины связали его и туго затянули веревки. — Легче, легче! — сказал Фродо. — Он вам не соперник. Не пораньте его. Он уже успокоился. Смеагол! Они тебя не тронут. Я иду с тобой, тебе не причинят зла. Или им придется сначала убить меня. Верь хозяину! Голлум повернулся и плюнул в него. Воины подняли пленника, накинули ему на голову капюшон и понесли. Фродо шел следом, чувствуя себя совершенно несчастным. Они прошли сквозь проход за кустами, вниз по лестницам и переходам — в пещеру. Горело несколько факелов. Воины взволнованно шевелились. Сэм был там, он бросил подозрительный взгляд на принесенный тюк. — Поймали его? — шепнул он Фродо. — Да… Хотя нет, я его не ловил. Он пришел ко мне, боюсь, потому, что впервые поверил. Я не хотел, чтобы его связывали. Надеюсь, всё обойдется; но всё равно это дело мне не по душе. — Да и мне, — отозвался Сэм. — Ох, и хлебнем мы еще горя с этим куском несчастья, помяните мое слово! Обойдется… Как бы не так! Подошел воин и отвел их в нишу в конце пещеры. Там уже сидел в кресле Фарамир, и над его головой горел светильник. Капитан кивнул на стулья рядом с собой. — Вина гостям, — велел он. — И давайте сюда пленника. Принесли вино, и тогда подошел Анборн, таща Голлума. Он стянул покрывало с Голлумовой головы и поставил тварь на ноги, а сам встал позади. Голлум заморгал, пряча злость под тяжелыми веками. Он выглядел несчастнейшим созданием: мокрый, пропахший рыбой (одну рыбину он так и сжимал в руке); редкие волосы свисали ему на лоб, как сорная трава; он хлюпал носом, пуская сопли. — Развяжите вас! Развяжите! — хныкал он. — Веревка ранит нас, да, ранит нас-с-с, а мы ведь ничего не сделали. — Ничего? — Фарамир остро взглянул на злосчастную тварь, но на лице Капитана не было ни гнева, ни жалости, ни удивления. — Ничего? Неужели за всю жизнь ты не сделал ничего, заслуживающего наказания?.. Впрочем, не мне об этом судить — к счастью. Но сегодня ночью ты пришел туда, откуда уходят лишь мертвыми. Рыба из этого озера стоит дорого. Голлум уронил рыбу. — Не хочу рыбы, — сказал он. — Дело не в рыбе, — продолжал Фарамир. — За один только приход сюда платят смертью. Я пощадил тебя по просьбе Фродо — он говорит, что чем-то тебе обязан. Но ты должен убедить и меня. Как твое имя? Откуда ты пришел? Куда идешь? И по какому делу? — Мы потерялис-сь, — заявил Голлум. — Нет имени. Нет дел. Нет Прелес-с-сти. Ничего нет. Одна пус-стота. Один голод; да, мы голодны. Несколько рыбок, маленьких, костлявых рыбок для бедненького создания, и они говорят: смерть. Они так мудры, так справедливы, так ужас-сно с-справедливы. — Не так уж мудры, — проговорил Фарамир, — но справедливы; да, справедливы, насколько позволяет нам наша маленькая мудрость. Развяжи его, Фродо! — Фарамир вынул из-за пояса небольшой кинжал и протянул его Фродо. Голлум решил, что пришел его последний час, пронзительно вскрикнул и валился. — Сейчас, Смеагол, — сказал Фродо. — Верь мне. Я не оставлю тебя. Отвечай честно, если можешь. Тебе же лучше будет. — Он перерезал веревки на лодыжках и запястьях Голлума и поднял его на ноги. — Подойди ближе! — приказал Фарамир. — Смотри на меня! Бывал ты здесь прежде? Знаешь, как зовется это место? Голлум медленно и неохотно поднял на Фарамира белесые глаза. Свет их погас, они потускнели и мгновение были прикованы к ясным твердым глазам гондорского воина. Стояла полная тишина. Потом Голлум отшатнулся, опустил голову и, дрожа, припал к земле. — Мы не знаем и не хотим знать, — проскулил он. — Никогда не ходили сюда; никогда не придем опять. — Темны комнаты в твоей голове, — устало сказал Фарамир. — И двери в них заперты, а окна наглухо закрыты. Но тут ты сказал правду. Тем лучше. Какую клятву ты дашь, что никогда не вернешься сюда сам и не укажешь дороги сюда никому живому — ни словом, ни делом? — Хозяин знает, — Голлум искоса глянул на Фродо. — Да, он знает. Мы поклянемся хозяину, если он с-спасет нас. Поклянемся ему, да, — он подполз к ногам Фродо. — С-спас-си нас-с, добренький хозяин! — скулил он. — Смеагол обещ-щает, да, он обещ-щает Прелес-сти, он клянетс-ся, клянетс-ся! Никогда не придет, никогда не скажет, нет, никогда! Нет, прелесть, нет! — Ты доволен? — спросил Фарамир. — Да, — ответил Фродо. — Ты должен или принять эту клятву, или выполнить повеление закона. Большего ты не добьешься. Но я поклялся, что если он пойдет со мной, его не тронут. И мне не хочется быть вероломным. Фарамир задумался. — Хорошо, — сказал он наконец. — Я возвращаю тебя твоему господину, Фродо, сыну Дрого. Пусть он скажет, что сделает с тобой. — Но, Капитан Фарамир, — молвил Фродо, кланяясь. — Вы еще не объявили своей воли касательно упомянутого Фродо, а до тех пор он не может строить планов для себя и своих спутников. Ваш суд был отложен до утра; но оно близко. — Тогда я объявляю приговор, — Фарамир поднялся. — Что до тебя, Фродо, то данной мне властью я объявляю тебя свободным в княжестве Гондор — всюду до самой дальней из его древних границ; но только если ни ты сам, ни кто из твоих спутников не придет сюда без дозволения. Приговор этот будет действителен один год и один день, а потом действие его прекратится, если до тех пор ты не придешь в Минас-Тириф, чтобы предстать перед судом Князя-Наместника Гондора. Тогда я буду молить его утвердить этот приговор и сделать его пожизненным. Кого бы ты ни взял в это время под свое покровительство — он будет под моим покровительством и под защитой Гондора. Ты удовлетворен? Фродо низко поклонился. — Удовлетворен, — отвечал он. — И я всегда к твоим услугам, если только это чего-нибудь стоит для человека такой высоты и благородства. — Это стоит многого, — сказал Фарамир. — А теперь: берешь ли ты это создание, Смеагола, под свое покровительство? — Я беру Смеагола под свое покровительство. Сэм громко вздохнул. И не из-за учтивости, которую, как всякий хоббит, он очень даже одобрял. Правда, в Хоббитоне такое дело потребовало бы куда больше слов и поклонов. — Тогда вот мое слово, — Фарамир повернулся к Голлуму. — Ты под угрозой смерти; но пока ты идешь с Фродо, можешь не бояться нас. Однако если когда-нибудь ты попадешься воинам Гондора без него — рок настигнет тебя. И пусть смерть поразит тебя, в Гондоре или за его пределами, если ты не будешь верно служить ему. А теперь отвечай: куда ты пойдешь? По его словам, ты был его проводником. Куда ты вел его? Голлум не ответил. — Я не потерплю, чтобы это осталось в тайне, — проговорил Фарамир. — Отвечай, или я изменю приговор! Голлум молчал по-прежнему. — Я скажу за него, — вмешался Фродо. — По моей просьбе он привел меня к Черным Воротам; но там было не пройти. — Нет открытых ворот в земли Врага, — заметил Фарамир. — Видя это, мы свернули в сторону и пошли по южной дороге, — продолжал Фродо. — Потому что он сказал, что есть — или возможно есть — проход возле Минас-Ифиля. — Минас-Моргула, — поправил Фарамир. — Не знаю точно, — сказал Фродо, — но думаю, дорога уходит в горы в северном конце той долины, где стоит древний город. Она ведет вверх, к высокой расселине, а оттуда вниз к… к тому, что позади. — Известно тебе название этого перевала? — Нет, — Фродо был удивлен. — Он зовется Кириф-Унголом, — Голлум резко зашипел и забормотал. — Разве не таково его имя? — резко спросил у него Фарамир. — Нет! — квакнул Голлум, и вдруг взвизгнул, будто его ударили. — Да, да, мы слышали это имя. Но что нам до имени? Хозяин сказал, мы должны войти. И мы пытаемся войти. Пытаемс-с-ся. Другого пути нет, нет. — Нет другого пути? Откуда ты знаешь? Кто изучал рубежи этой черной земли? — Капитан долго, задумчиво смотрел на Голлума. Потом заговорил снова. — Забери эту тварь, Анборн. Обращайся с ним мягко, но следи за ним… Не вздумай нырять в водопад, Смеагол. Там у скал такие зубы, что ты умрешь до срока. Оставь нас, да прихвати свою рыбу! Анборн вышел, и Голлум, ежась от страха, потрусил перед ним. Занавес опустился, скрыв нишу.