— Фродо, я думаю, ты поступаешь очень неразумно, — озабоченно проговорил Фарамир. — Мне кажется, ты не должен идти с этой тварью. Он лиходей. — Нет, не совсем, — возразил Фродо. — Не совсем, возможно, — неохотно согласился Фарамир. — Но злоба гложет его, как язва, а темные силы всё сильней. Дорога с ним — дорога к лиху. Если ты согласишься расстаться с ним, я дам ему охранный лист и провожатого до любого места в границах Гондора. — Он не примет его, — сказал Фродо. — Он пойдет за мной, как шел всё время. И я уж не помню сколько раз обещал ему взять его под опеку и идти, куда он поведет. Ты же не станешь просить меня нарушить слово? — Не стану, — вздохнул Фарамир. — Но сердце мое станет. Потому что посоветовать другому нарушить слово кажется меньшим грехом, чем поступить так самому — особенно если видишь, что друг, пусть невольно, тянется ко злу. Но нет: если ему идти с тобой, ты должен мириться с ним. Но я считаю, тебе не следует идти через Кириф-Унгол, о котором он, кстати, сказал тебе много меньше, чем знает. Это многое я ясно ощутил в его голове. Не ходи к Кириф-Унголу! — Тогда куда же мне идти? Назад, к Черным Воротам, — чтобы самому отдаться в лапы Вражьих стражей? Что ты знаешь об этом месте, почему имя его внушает ужас? — Ничего определенного, — сказал Фарамир. — Мы в Гондоре не ходим по Восточному Тракту; никто из молодых никогда не ходил туда, как никто никогда не поднимался в Горы Тьмы. О них мы знаем лишь древние рассказы да слухи давно минувших дней. Но ущелья над Минас-Моргулом — обиталище темного ужаса. Если назван Кириф-Унгол — старики и книгознатцы бледнеют и умолкают. Долина Минас-Моргула давно стала лихим местом и была угрозой и ужасом, пока изгнанный Враг таился вдали и Ифилиэн был в наших руках. Как ты знаешь, город этот был некогда величавой крепостью, гордой и прекрасной, Минас — Ифилем, близнецом нашего города. Но его захватили свирепые воины, первые, кого покорил Враг, — после его падения они остались без господина и бродили бездомно. Говорят, повелители их были нуменорцы, впавшие в черное лиходейство: им Враг роздал Кольца Власти, и они стали живыми призраками, жуткими и зловещими. После Его бегства они захватили Минас-Ифиль и поселились там, и заполнили его и долину вокруг тлением: она кажется пустой, но не пуста, ибо развоплощенный ужас живет в разрушенных стенах. Там было Девятеро Владык, и после возвращения их Господина (которое они втайне готовили) они вновь обрели силу. А потом из ворот страха выехало Девятеро Всадников, и мы не смогли противостоять им. Не приближайся к их цитадели. Тебя выследят. Это место бессонной злобы, полное несмыкаемых глаз. Не ходи тем путем! — Тогда куда же мне идти? — повторил Фродо. — Сам ты, по твоим словам, не можешь проводить меня даже до гор — а ведь мне нужно через. Я должен идти через горы, я связан обязательством перед Советом и должен отыскать путь — или сгинуть в поисках. А если я поверну назад, убоявшись трудного пути — как стану я жить среди Людей и Эльфов? И куда я пойду? Допустишь ли ты меня в Гондор с этой Вещью — Вещью, что свела с ума твоего брата? Какие чары наведет оно на Минас — Тириф? Неужто два Минас-Моргула будут скалиться друг на друга через мертвые гнилые земли? — Только не это! — содрогнулся Фарамир. — Тогда что же ты посоветуешь мне? — Не знаю. Но мне горько отпускать тебя на муки и смерть. И еще… думается, Мифрандир не выбрал бы этого пути. — Однако с тех пор, как он погиб, я должен идти теми путями, какие могу отыскать. А долго искать некогда. — Тяжек твой путь, — проговорил Фарамир. — Но прими от меня хотя бы предостережение: не доверяй своему проводнику. Убийство ему не в диковинку. Я прочел это в нем, — Он вздохнул. — Что ж, вот мы и расстаемся, Фродо, сын Дрого. Утешные речи ни к чему тебе: я не надеюсь увидеть тебя снова под этим солнцем. Но ты уносишь с собой мое благословление. Отдохни немного, пока вам готовят еду. Мне очень хочется знать, как этот ползучий Смеагол заполучил Вещь, о которой мы говорили, и как он ее потерял, но я не стану тревожить тебя. Если, вопреки всему, ты вернешься, и мы продолжим нашу беседу, сидя на солнце у стены и смеясь над старыми печалями, ты поведаешь мне об этом. До того времени — или какого-то другого, которого не увидеть даже во Всевидящем Камне Нуменора, — прощай! Он поднялся, низко поклонился Фродо и, отдернув занавес, вышел в пещеру. Глава 7 Путь к Перекрестку Фродо и Сэм вернулись к своим ложам и лежали в молчании, отдыхая, покуда воины поднимались и начинали дневные дела. Немного погодя им принесли воду и пригласили к накрытому на троих столу. Фарамир разговелся с ними. Он не спал со дня битвы, однако не выглядел усталым. Они поели и поднялись. — Пусть голод не тревожит вас в пути, — молвил Фарамир. — Еды у вас было мало, но я велел положить вам в мешки немного снеди, годной для странников. Пока вы в Ифилиэне — недостатка в воде не будет, но не пейте ни из одной реки, текущей из Имлад-Моргула, Долины Терзаний. И вот еще что я должен сказать вам. Мои разведчики и наблюдатели вернулись — все, даже те, которые подобрались к Мораннону. Они рассказывают странные вещи. Земли пусты. Ничто не движется по дороге; нигде не слышно ни шума шагов, ни сигналов боевых рогов, ни пения тетивы… Тишина нависла над Забвенной Землей. Я не знаю, что она предвещает. Но дело идет к развязке, и идет быстро. Грядет буря. Так спешите, пока можете! Если вы готовы — идем. Солнце скоро взойдет. Хоббитам принесли их мешки (которые стали чуть тяжелее, чем были) и два крепких посоха из блестящего дерева, подбитых железом, с резными верхушками, сквозь которые были продеты плетеные кожаные ремни. — Мне нечем одарить вас на прощанье, — сказал Фарамир, — но примите эти посохи. Они сослужат добрую службу тем, кто отправится в дикие горы. Ими пользуется народ Белых Гор; эти, правда, подрезали на ваш рост и подбили заново. Они сделаны из дивного дерева лебефрона, любимого резчиками Гондора, и на них наложено заклятие Торного Пути. Пусть же заклятие это не исчезнет и во Тьме, в которую вы вступаете! Хоббиты поклонились. — Любезнейший хозяин… — голос Фродо дрогнул. — Мне было предсказано Эльрондом, что я найду в пути друзей, тайных и невидимых. Но такой дружбы, как твоя, я даже не надеялся встретить. И то, что она отыскалась, обращает лихо в великое благо. Теперь они были готовы к расставанию. Голлума вытащили из какого — то закутка, и он казался более довольным, чем был, хоть и держался поближе к Фродо и избегал взгляда Фарамира. — Твоему проводнику завяжут глаза, — сказал Фарамир. — Но тебя, Фродо, и твоего слугу Сэммиуса я освобожу от этого — если пожелаешь. Голлум извивался, визжал и хватался за Фродо, когда к нему подходили с повязкой; и Фродо попросил: — Завяжите глаза нам всем, и мне первому: может, тогда он поймет, что лиха не затевается. Так и сделали, и вывели их из пещеры Хеннет-Аннуна. Миновав переходы и лестницы, они вдохнули прохладный утренний воздух, свежий и душистый. Всё еще в повязках они прошли еще немного вверх, а потом вниз пологим скатом. Наконец голос Фарамира приказал развязать им глаза. Они опять стояли под кронами леса. Шум водопада не доносился сюда: его скрывал длинный южный склон и ущелье, в котором пенился поток. С запада сквозь деревья лился мягкий свет, будто мир неожиданно кончался там, и крутой откос обрывался в небо. — Здесь наши дороги расходятся, — сказал Фарамир. — Если вы примете мой совет, не сворачивайте пока к востоку. Идите прямо: тогда на многие мили лес прикроет вас. К западу от вас опушка выводит на обширные равнины — иногда крутым обрывом, иногда долгими холмистыми спусками. Держитесь ближе к этой опушке. В начале пути вы сможете идти даже днем. Земли дремлют в обманном сне; зло на время ушло. Прощайте же, и да будет удачен ваш путь! Он обнял хоббитов по обычаю своего народа: склонился, положив руки им на плечи, и поцеловал каждого в лоб. — Примите благословление всех добрых людей! Они поклонились до земли. Капитан повернулся и, не оглядываясь, зашагал к стражам, которые стояли поодаль. Не успели хоббиты моргнуть, как зеленые воины исчезли. Лес, где только что стоял Фарамир, казался пустынным и мрачным, будто развеялся волшебный сон. Фродо вздохнул и повернулся к югу. Точно выказывая пренебрежение ко всем этим церемониям, Голлум копался в рыхлой земле меж корней дерева. «Неужто голоден? — подумал Сэм. — Опять он за свое!» — Ушли они наконец? — спросил Голлум. — Гнус-сные, злые люди! Шейка Смеагола болит до сих пор, нежная шейка! Идем! — Да, идем, — отозвался Фродо. — Но если ты можешь только ругать тех, кто пожалел тебя — молчи! — Чудненький хозяин! — кинулся к нему Голлум. — Смеагол пошутил. Он прощ-щает, да, да, всё прощ-щает, даже маленькие шуточки добренького хозяина. Да, да, хороший хозяин, хороший Смеагол! Фродо и Сэм не ответили. Подняв мешки и взяв в руки посохи, они углубились в леса Ифилиэна. Дважды за этот день они отдыхали и закусывали тем, что дал им в дорогу Фарамир: сухих фруктов и соленого мяса должно было хватить надолго. Голлум не ел ничего. Солнце взошло, прошло невидимкою над головой и склонилось к закату; и свет меж деревьев на западе стал темно-золотым; а они всё шли в прохладном зеленом сумраке, и вокруг были тишина. Птицы то ли улетели куда-то, то ли онемели. Ранняя тьма опустилась на молчащие леса, и перед наступлением ночи путники остановились, усталые, потому что прошли более семи лиг от Хеннет-Аннуна. Фродо улегся и спокойно проспал всю ночь на мягкой земле под древним деревом. Сэму спалось не так хорошо: он то и дело просыпался, но Голлума видно не было — едва они улеглись, его и след простыл. Спал ли он в какой-нибудь норе неподалеку или бродил, крадучись, вокруг, он не сказал, но вернулся с первым лучом солнца и поднял спутников. — Должны вставать, должны! — приговаривал он. — Идти ещ-ще долго, на юг и на вос-сток. Хоббитам надо спеш-шить! Этот день был похож на предыдущий, как две капли воды, только тишина еще более сгустилась; воздух налился тяжестью, под деревьями становилось душно. Чувствовалось приближение грома. Голлум часто останавливался, нюхая воздух, а потом начинал бормотать и подгонять их. Когда миновал полдень, лес поредел, деревья стали выше и ветвистей. Гигантские многообхватные каменные дубы стояли темные и важные на широких прогалинах, тут и там меж ними высились древние ясени, а буки — великаны только что выгнали коричнево-зеленые почки. Вкруг деревьев лежали поляны зеленой травы, усеянные чистотелом и анемонами, белыми и голубыми, сейчас склоненными во сне; многие акры были покрыты листвой лесных гиацинтов: их гладкие колокольчатые стебли уже пробились сквозь рыхлую землю. Ни одной живой твари — ни зверя, ни птицы — не встречалось путникам, но в этих открытых местах Голлум отчаянно трусил, и они шли осторожно, перескальзывая из одной долгой тени в другую. Когда они подошли к концу леса, быстро темнело. Они уселись под древним кривым дубом, чьи корни змеились вниз по крутому осыпчатому берегу. Глубокая мглистая долина лежала перед ними. На другой ее стороне вновь вставали леса, серо-голубые в сумерках, и уходили к югу. Справа, далеко на западе, раскаленно мерцали под озаренным огнем небом горы Гондора. Налево простерлась тьма: горные бастионы Мордора; и из этой тьмы вытягивалась длинная долина, крутым желобом спускаясь к Андуину. По ее дну бежал торопливый поток: сквозь тишину до Фродо доносился его перепев; а рядом, на ближней стороне, бледной лентой извивалась дорога, уходя вниз, в знобкий серый туман, нетронутый закатными лучами. И там, вдали, Фродо почудились плывущие, как в тумане, высокие тусклые шпили и сломанные башни древней крепости, заброшенные и темные. Он повернулся к Голлуму. — Ты знаешь, где мы? — Да, хозяин. Опасные места. Это дорога из Крепости Луны, хозяин, к развалинам города на берегу Реки. Развалины города, да, гнус-с-сное место, полным-полно врагов. Не надо было слуш-шать людских советов. Хоббиты уклонилис-сь далеко в с-сторону. Должны теперь идти на вос-сток, вверх, вон туда, — он махнул тощей рукой к темнеющим горам. — А этой дорогой идти нельзя. Нет, нет! По ней ходит жестокий народ, народ из Крепости. Фродо смотрел вниз на дорогу. Она казалась одинокой и покинутой, бегущей в туман к пустым руинам. Но в воздухе висело зло, точно и впрямь дорогой бродили незримые твари. Фродо содрогнулся, снова взглянув на дальние шпили, теперь тающие в ночи; голос воды был холоден и жесток: то был голос Моргулдуина, Реки Скверны, что текла из Долины Терзаний. — Что будем делать? — спросил Фродо. — Мы шли долго и прошли много. Найдем в лесу местечко, чтобы спрятаться и отдохнуть? — Зачем прятатьс-ся ночью? — отозвался Голлум. — Сейчас-с не день, чтобы прятатьс-ся, хоббитам не нуж-шно прятатьс-ся. — Слушай, ты! — сказал Сэм. — Хоббитам нуж-шно малость отдохнуть, даже если мы проспим до полуночи. Тебе и тогда хватит темноты, чтобы увести нас далеко, если ты знаешь дорогу. Голлум неохотно согласился, и хоббит вернулся под деревья и прошел немного к востоку всхолмленной опушкой. Он не хотел отдыхать на земле, да еще так близко от «лиходейской дороги», и после недолгого спора все взобрались на развилку развесистого каменного дуба, вполне уютно устроившись среди толстых ветвей. Смеркалось, и под пологом дерева было совершенно темно. Фродо и Сэм немного закусили хлебом и сухими фруктами и отпили по глотку из фляг, а Голлум свернулся и тут же уснул. Хоббиты не смыкали глаз. Было немногим больше полуночи, когда Голлум проснулся: они вдруг заметили его мерцающие белесые глаза. Он прислушивался и принюхивался — они уже знали, что так он по ночам определяет время. — Мы отдохнули? Мы выспались? — осведомился он. — Тогда идем! — Ни то, ни другое, — пробурчал Сэм. — Но мы пойдем, если время идти. Голлум тут же спрыгнул с дерева, упав на четвереньки; хоббиты последовали за ним — правда, не так быстро и куда менее ловко. Как только они спустились, Голлум снова повел их на восток, вверх по темным, отлого поднимающимся склонам. Почти ничего не было видно, силуэты деревьев можно было различить, лишь натыкаясь на деревья. Местность стала более пересеченной, идти становилось всё труднее, но Голлума это, казалось, ничуть не смущало. Он вел их сквозь кусты и поросшие куманикой пустоши; порой в обход глубокого оврага или темной ямы, порой вниз, в кустистые долины и снова вверх; но если спускались они ненамного, то противоположный склон всегда был длиннее и круче. Они неуклонно поднимались в горы. На первом привале они оглянулись — покинутый лес смутно виднелся позади, подобный огромной плотной тени темнее ночной тьмы. По пустому небу расползалась пришедшая с Востока чернота, медленно пожирая слабые неясные звезды. Чуть позже из-за тучи вынырнула ущербная луна, но она была окружена нездоровым желтым сиянием. Наконец Голлум повернулся к хоббитам. — Скоро день, — сообщил он. — Хоббиты должны поспешить. Опасно оставаться здесь днем без укрытия. Торопитесь! Он прибавил скорость, и они устало последовали за ним. Вскоре начался подъем на крутой горный хребет. Он густо зарос дроком и черникой, и низким жестким боярышником, но там и сям попадались прогалины — шрамы недавних костров. Ближе к вершине кусты дрока стали гуще; они были очень старыми и высокими, тонкими у корней, но густыми вверху; и на них уже распустились желтые цветы, мерцающие в темноте и издающие слабый аромат. Колючие кусты были так высоки, что хоббиты шли прямо под ними, проходя через длинные иссохшие острова, устланные рыхлой колкой землей.