— Почти, говоришь?.. — Именно, — подтвердил Шаграт. — Но об этом мы поговорим позже. Подожди, пока дойдем до Нижней Тропы. Там есть местечко, где мы сможем потолковать, а наши ребята пойдут дальше. Вскоре Сэм увидел, что факелы исчезли. Потом раздался грохот и, когда он заторопился, — глухой удар. Он догадался, что орки прошли тем самым проходом, который они с Фродо посчитали закрытым. Он был закрыт по-прежнему. Казалось, дорога перегорожена огромным камнем, но орки как-то прошли сквозь него — их голоса слышались по другую сторону. Они всё так же уходили вперед, глубже и глубже в гору, назад, к башне. Сэма охватило отчаянье. Тело его хозяина уносят с какими-то гнусными целями — а он не может преследовать похитителей! Он нажимал на камень, толкал, кидался на него — тот не поддавался. Потом изнутри опять донеслись голоса атаманов. Он застыл и прислушался, надеясь узнать что-нибудь полезное. Может, Горбат, который, кажется, обретается в Минас-Моргуле, выйдет, и Сэму удастся проскользнуть внутрь. -.. Нет, не знаю, — сказал голос Горбага. — Донесения обычно доходят быстрее, чем кто-нибудь сможет долететь. Но я этим не интересуюсь. Так безопаснее. Бр — р-р! От этих Назгулов мороз по коже. Они взглядом сдирают с тебя шкуру и бросают одного в темноте — замерзать. Но Он — такой же; они его любимчики, так что ворчать бес толку. Да, скажу тебе, служба внизу не игрушка. — Тебе бы здесь послужить, вместе с Аракной. — Мне бы служить там, где нет никого из них. Но сейчас война, а когда она кончится, так, может, нам полегчает. — Говорят, она идет успешно. — Они скажут, — проворчал Горбаг. — Увидим. Но так или иначе, если она идет успешно, места-то будет побольше. Что ты скажешь?.. — если мы рискнем, ты и я, удерем да засядем где-нибудь сами по себе с несколькими верными парнями — где-нибудь, где много добычи и нет больших начальников? — Ах!.. — вздохнул Шаграт. — Как в доброе старое время! — Да, — сказал Горбат. — Но не надейся на это. Мне неспокойно. Как я говорил, Большие Начальники… — он перешел на шепот, — ай, даже Наивысший, могут ошибаться. Почти проскользнуло, сказал ты. Я же скажу — что-то проскользнуло. А мы должны следить. Вечно мы исправляем чужие ошибки; а где благодарность? Но не забудь: враги любят нас не больше, чем Его, и ежели Его одолеют, то и мы пропали… Слушай: когда тебе приказали выступить? — Около часа назад, как раз перед там, как вы нас встретили. Пришла весть: «Назгул обеспокоен. Ждите шпионов. Удвойте бдительность. Патруль на Лестницы». Я тут же выступил. — Плохо дело, — пробурчал Горбаг. — Слушай: наши Безмолвные Стражи забеспокоились более двух дней назад, это я знаю. Но мне не велели выступать и не послали известия в Лугбурз — из-за Великого Сигнала, потому что Предводитель Назгулов отправился на войну и всё такое. И потом, они довольно долго не могли заставить Лугбурз обратить на это внимание — так мне говорили. — Глаз был занят где-то еще, полагаю, — сказал Шаграт. — Говорят, на западе творятся большие дела. — Еще бы, — хмыкнул Горбат. — А в это время враги поднимаются по Лестницам. А где был ты? Ты-то ведь, кажется, должен караулить, не так ли, есть приказ или нет? Ты-то здесь зачем? — Довольно! Не учи меня служить! Мы в свое время были настороже. И знали, что нас ждут веселые дела. — Веселей некуда! — Ты прав, некуда: огни, крики и всё в этом духе. Но на пути была Аракна. Мои парни видели ее и ее выползка. — Выползка?.. Это еще что? — Ты его должен был видеть: маленький, черный, тощий. Вроде паука, а может — как заморенная лягушка. Он уже бывал здесь. Сначала — давным-давно — вышел из Лугбурза, и нам было приказано пропустить его. С тех пор он раз или два поднимался по Лестницам, но мы его не трогали: он, кажется, снюхался с Ее Милостью. Думаю, он невкусен: ей-то наплевать на приказы Сверху. Но хорошо же ты охраняешь долину — он был здесь за день до этой заварухи. Мы видели его вчера в сумерки. Так или иначе, мои ребята доложили, что Ее Милость собирается повеселиться, и мне этого казалось вполне достаточно — пока не пришла весть. Я думал, выползок принес ей игрушку или вы прислали в подарок пленника. Я не вмешиваюсь, когда она играет. Мимо Аракны ничто не проскользнет, если она на охоте. — Ничто! У тебя что, глаз нет? Говорю тебе: я беспокоюсь. Кто бы ни шел по Лестницам — он прошел. Он разрубил ее сеть и ловко выбрался из норы. Есть о чем подумать! — Так ведь она его в конце концов поймала, разве нет? — Поймала его? Поймала кого? Этого недомерка? Но если бы он был один, она давно уволокла бы его в берлогу, и он бы был сейчас там. А ежели он надобен Лугбурзу — тебе пришлось бы лезть и доставать его. Приятная работка… Но он был не один. Сэм стал слушать внимательней, даже прижал к камню ухо. — Кто разрезал веревки, которыми она его обмотала, Шаграт? Тот же, кто разрубил сеть. Неужто ты этого не понял? И кто вонзил в Ее Милость булавку? Тот же самый, мыслю я. А где он? Где он, Шаграт? Шаграт не ответил. — Повари-ка своим котелком, если он у тебя есть. Смеяться тут не над чем. Никто — никто! — никогда не вонзал в Аракну булавок, как тебе известно. Печалиться не о чем, но подумай: тут поблизости кто-то поопасней всех треклятых мятежников, какие появлялись со времен Великой Осады. Кто-то прошел. — И кто же это? — По всем признакам, атаман Шаграт, я скажу, что это большой воин, скорее всего — эльф, с эльфийским клинком, а может, и с топором; он ускользнул и от тебя, и тебе его никогда не поймать. Очень весело! — Горбат сплюнул. Сэм мрачно улыбнулся на это описание себя. — Да ладно, у тебя все — мрак. Толкуй знаки, как хочешь, но их наверняка можно объяснить и по-другому. Как бы там ни было, у меня всюду стражи, и я не собираюсь заниматься всем сразу. Вот взгляну, кого мы поймали, — тогда и буду думать о другом. — Кажется мне, ты не найдешь в этом малыше ничего интересного, — заметил Горбат. — Он, скорее всего, не имеет ничего общего с истинной опасностью. Большой воин с острым мечом, кажется, ценил его не так уж высоко — и оставил лежать: обычная эльфийская уловка. — Посмотрим! Идем! Мы и так заболтались. Идем взглянем на пленника. — Что ты собираешься с ним делать? Не забудь, первым увидел его я. Если намечается веселье — бери и нас с ребятами в долю. — Тише, тише, — заворчал Шаграт. — У меня приказ. Он не для нашего с тобой пуза. Любой лазутчик, пойманный стражей, должен содержаться в башне. Пленника надо ободрать. Полное описание — одежда, оружие, письма, кольца и остальное, что найдется, — послать в Лугбурз, и только в Лугбурз. А пленника сохранять целым и невредимым, под страхом смерти для любого стражника, пока Он не пришлет за ним или не придет Сам. Всё это достаточно ясно, и так я и собираюсь поступить. — Ободрать, а? — хмыкнул Горбат. — Что: зубы, ногти, волосы и всё прочее? — Ничего подобного. Говорят тебе: он для Лугбурза. Он нужен целым и невредимым. — Это уже труднее, — хохотнул Горбаг. — Он же не больше, чем труп. Что Лугбурзу делать с этой дрянью? Ему одна дорога — в котел. — Идиот, — издевательски ласково сказал Шаграт. — Рассуждать ты горазд, а вот что все знают — не знаешь. Ты сам отправишься в котел или к Аракне, если не поостережешься. Труп!.. Это всё, что ты знаешь о Ее Милости? Если она обматывает веревками — она сыта. Она не ест мертвечины, да и крови холодной не пьет. Этот парень не умер! Сэм вцепился в камень; всё плыло перед его глазами. Казалось, весь темный мир перевернулся вверх дном. Он почти лишился чувств — так велик был удар; но, даже борясь с собой, слышал в глубине души голос: «Ты осел, он не умер, и сердце твое чуяло это. Не доверяй своей башке, Сэммиус, она не лучшее, что у тебя есть. Твоя беда в том, что ты никогда по-настоящему не надеялся. Что ж теперь делать?» Сейчас — ничего, только прижаться головой к недвижному камню и слушать, слушать омерзительные орочьи голоса. — Гарн! — рыкнул Шаграт. — У нее ведь не один яд. Когда она охотится, то клюет их в шею, и они делаются мягкими, как рыба без костей, и тогда она с ними играет. Помнишь старого Уфхака? Мы потеряли его несколько дней тому. А потом нашли; он висел в углу, но был в себе и ругался. Как мы смеялись! Она, наверное, забыла о нем, но мы его не тронули: не хотелось с ней связываться. Нар — этот гаденыш очнется через пару часов; и будет здоровехонек, может, только голова немного поболит. Будет, если Лугбурз оставит его в покое. Ну и, конечно, он не будет знать, где он и что с ним случилось. — И что с ним случится, — засмеялся Горбаг. — Во всяком случае, мы ему кое-что расскажем, если уж остальное запрещено. Не думаю, чтоб он когда-нибудь бывал в нашем чудном Лугбурзе, так что ему будет интересно узнать, что его ждет. Дело становится забавней, чем я считал. Пошли! — Тут не до веселья, говорят тебе, — возразил Шаграт. — Он должен быть цел, не то мы сами станем трупами. — Прекрасно!.. Но будь я на твоем месте, я все-таки поймал бы того, что потерялся, прежде чем посылать в Лугбурз донесение. Мало приятного сознаваться, что ты поймал котенка и упустил кота. Голоса стали удаляться. Сэм слышал звук уходящих шагов. Он оправился от потрясения, и теперь дикая ярость владела им. — Все я сделал не так! — вскричал он. — Я ж знал, что так будет! Теперь вот они схватили его, гады окаянные! Никогда не бросай хозяина, никогда, никогда, никогда: это было моей правдой. Я нес это в сердце. Нет мне прощенья!.. Теперь я должен вернуться к нему. Несмотря ни на что, ни на что! Он снова вытащил меч и принялся колотить по камню эфесом, но слышал лишь тупой звук. Меч, однако, сиял сейчас так ярко, что он стал кое — что видеть в его свете. К своему удивлению, он заметил, что огромный камень очень похож на тяжелую дверь, чуть выше двух его ростов. Между верхним ее краем и низкой аркой прохода зияла черная пустота. Скорее всего, это была всего лишь преграда для Аракны, замыкающаяся изнутри на засов или щеколду. Сэм собрал все силы, подпрыгнул, ухватился за верхний край, вскарабкался и спрыгнул — и тут же помчался, как сумасшедший, с мерцающим мечом в руках — за угол и вверх извилистым проходом. Весть, что хозяин его всё еще жив, подняла его на последнее усилие, превыше мук и усталости. Он ничего не видел впереди — новый проход то и дело поворачивал; но ему казалось, что он вот-вот нагонит орков: голоса их снова приблизились. Теперь они звучали совсем рядом. — Вот что я собираюсь делать, — сердито говорил Шаграт. — Посадить его в самый верхний каземат. — К чему? — заворчал Горбаг. — У тебя что, нет темниц внизу? — Он должен быть в безопасности, сколько тебе повторять? — ответил Шаграт. — Понял? Он — драгоценность. Я не доверяю ни своим, ни твоим парням; да и тебе тоже — уж больно ты охоч до развлечений. Он отправится, куда я его отправлю, и куда ты не доберешься, если не будешь вежливым. На самый верх, я сказал. Там — то уж он уцелеет. — Ой ли? — сказал Сэм. — Ты забыл о великом эльфийском витязе, который потерялся! С этими словами он обогнул последний угол — только чтобы понять, что то ли коридор, то ли острый слух обманули его: он ошибся в расстоянии. Две орочьи фигуры были всё еще далеки. Теперь он видел их, черные и приземистые в багровом сумраке. Проход вел прямо вверх; а в конце широко распахнулись огромные двойные двери, ведущие, должно быть, в глубокие подвалы сторожевой башни. Орки с их ношей уже вошли внутрь. Горбаг и Шаграт подходили к воротам. Сэм слышал хриплое пение, рев рогов, гортанные звоны гонгов. Горбаг и Шаграт переступили порог. Сэм завопил и взмахнул Разителем, но его слабый голос потонул в шуме. Никто не заметил его. Огромные двери захлопнулись. Бум-м. Железные засовы внутри опустились. Кланг. Ворота были закрыты. Сэм бросился на сомкнутые бронзовые плиты и без чувств упал наземь. Тьма накрыла его. Фродо был жив — и в руках Врага. Возвращение Короля Летопись третья из эпопеи «Властелин Колец» Книга пятая Глава 1 Минас-Тириф Пин выглянул из-под полы плаща Гэндальфа. Проснулся он, или все еще спит, по-прежнему в быстролетящем сне, который окутывал его так долго — с тех пор, как началась эта бесконечная скачка? Темный мир проносился мимо, в ушах громко пел ветер. Пин не видел ничего, кроме мигающих звезд, да справа, вдалеке, заслоняла небо широкая тень гор Юга. Он сонно попытался исчислить время и этапы их поездки, но память дремала и путалась.