Больше об этом не говорили. Все трое подумали о Всадниках — но поминать их не стали. Не хотелось ни оставаться здесь, ни идти дальше; но рано или поздно — а все равно придется идти полями к Парому, и лучше было сделать это засветло и поскорей. Они взвалили мешки на плечи — и через минуту под деревом никого не было. Лес кончился быстро — и неожиданно. Перед путниками простирались широкие поля. Теперь они видели, что слишком уклонились к югу. Далеко за рекой слабо рисовался пологий холм Пряжбери, но теперь он был слева. Осторожно выйдя из-под деревьев, они поспешили туда. Сперва они побаивались идти без прикрытия деревьев. Далеко позади была круча, где они завтракали. Фродо почти ожидал увидеть черный силуэт всадника на гребне — однако его не оказалось. Солнце сияло во всю мочь; тучи укатились за холмы. Страх ушел, но смутное беспокойство осталось. Край становился все более обжитым и ухоженным. Потянулись распаханные поля, заливные луга, то и дело попадались изгороди, ворота, водосборные канавы. Все выглядело спокойным и мирным — обычный уголок Края. С каждым шагом они успокаивались. Лента реки приближалась — и Черные Всадники казались уже призраками, оставшимися далеко в лесу. Путники прошли краем огромного поля репы и подошли к крепким воротам. За ними между ухоженными живыми изгородями вилась тропинка к небольшой дальней роще. Пин остановился. — Знаю я, чьи это земли, — объявил он. — Это Обманник, хутор Трофля. Вон и дом его за деревьями. — Из огня да в полымя! — Фродо застыл. Скажи ему Пин, что тропка ведет в драконово логово, он, пожалуй, испугался бы меньше. Друзья удивленно уставились на него. — А чем тебе не нравится старый Трофль? — спросил Пин. — Он добрый друг всем Брендизайкам. Правда, бродяг он не жалует, и псы у него злющие — ну, так на то тут и граница, чтоб настороже жить. — Знаю, — смущенно отозвался Фродо. — Но вот боюсь я его и его собак. Хутор его годами стороной обходил. Он меня несколько раз ловил — я к нему за грибами лазать повадился, когда в Хороминах жил. Молодой был, глупый. В последний раз он меня прибил, а потом взял и показал собакам: «Глядите, ребята, — говорит. — Попадется вам этот молодец еще раз — жрите его со всеми потрохами. А теперь — проводите!» Так они шли за мной до самого Парома. До сих пор страшно вспомнить, хотя собаки свое дело знали — рычали, но не трогали. Пин рассмеялся. — Ну вот и разберетесь. Ты же собираешься теперь в Забрендии жить. Трофль — он мужик что надо, особенно если не трогать его грибов. Идем, — а ежели встретимся с ним — предоставьте разговор мне. Он друг Мерри, да и я к нему частенько наведывался, когда бывал в здешних местах. Они шли по тропинке, пока не увидели среди деревьев тростниковых крыш хозяйской усадьбы. Трофли, как и Толстинги из Родгорда, строили на земле — и строили крепко: дом и надворные постройки были из кирпича и обнесены высокой стеной. Тропа подводила к массивной деревянной калитке. Не успели они подойти, как поднялся жуткий гав, и громкий голос крикнул: — Грай! Клык! Волк! Живей, ребята! Фродо и Сэм застыли, помертвев. Пин сделал еще несколько шагов. Калитка открылась, и три огромный пса, злобно лая, во весь мах понеслись к путникам. На Пина они внимания не обратили; два волкодобных зверя прижали Сэма к забору, подозрительно его обнюхивали и не давали двинуться. Самый большой и свирепый пес, ощетинясь и рыча, встал перед Фродо. Из калитки вышел коренастый крепко сбитый хоббит с мясистым красным лицом. — Кто вы такие и что вам здесь надо? — спросил он. — День добрый, господин Трофль! — сказал Пин. Фермер пристально поглядел на него. — Да это же мастер Пин — господин Перегрин Хват, хотел я сказать! — воскликнул он, перестав хмуриться и улыбаясь. — Давненько я вас тут не видал. Ваше счастье, что я вас узнал. Я теперь на всех чужаков собак спускать буду. Забавные тут сегодня дела творятся… Ничего не скажу, бывает у нас чудной народ, и какой еще чудной — река-то как близко, — проговорил он, качая головой, — но таких молодцов, как этот, отродясь не видывал. Второй-то уж раз он по моим землям без разрешения не поедет, не пущу! — О ком это вы? — спросил Пин. — Так вы, стало быть, не видели его? — удивился фермер. — Он поехал по тропинке к дороге — вот совсем недавно. Забавный молодец, скажу я вам, и вопросы у него забавные… Но, может, вы зайдете в дом? У меня есть доброе пиво, господин Хват, если конечно вы и ваши друзья не против. Было совершенно ясно, что Трофль не прочь рассказать им побольше — и расскажет, если позволить ему говорить так, как он привык. Поэтому предложение его было принято. — А собаки? — обеспокоенно спросил Фродо. Фермер захохотал. — Они не тронут — если я не велю. Сюда, Грай! Клык! К ноге! К ноге, Волк! — крикнул он. К облегчению Фродо и Сэма, собаки отошли и отпустили их. Пин представил своих спутников. — Господин Фродо Торбинс, — сказал он. — Вы его, может, и не помните, господин Трофль, но когда-то он жил в Хороминах. — При имени Торбинс Трофль вздрогнул и остро взглянул на Фродо. Тот начал было думать, что всплыла старая история с грибами, и что на него сейчас спустят собак. Но Трофль взял его под руку. — Это ж надо! — воскликнул он. — Лёгок на помине! Идите в дом, потолковать надо. Они зашли в кухню и устроились у широкого очага. Госпожа Трофль принесла кувшин пива и наполнила большие кружки. Сварено оно было на славу — Пин даже перестал жалеть о Золотом Шестке. Сэм подозрительно потягивал из кружки. Не доверял он здешним жителям; да и хозяина его здесь обидели — давно, правда, а все-таки. После нескольких замечаний о погоде и видах на урожай (которые были не хуже чем всегда), Трофль опустил кружку и оглядел гостей. — Ну, господин Перегрин, — сказал он. — Откуда идете, куда путь держите? Уж не ко мне ли в гости? Потому что ежели так — вы едва не прошли мимо. — Да нет… — ответил Пин. — Правду сказать, вы ведь и сами догадываетесь — мы попали к воротам с другой стороны: шли полями. Но это совсем случайно. Хотели пройти напрямик от Заборья к Парому, да вот заплутались. — Если вы торопитесь, так дорогой лучше идти, — заметил Трофль. — Но вы можете ходить по моим землям сколько хотите, господин Перегрин. И вы, господин Торбинс, тоже. Хотя насчет грибов-то вы как — по-прежнему? — он засмеялся. — Да, вот видите, помню я мальчонку Фродо Торбинса — изрядный шалопай был, худший в Забрендии… Но сейчас-то я не о грибах думаю. Я ведь слышал уже сегодня ваше имя — перед самым вашим приходом. Как вы думаете, о чем этот забавник меня расспрашивал? Они испуганно ждали. — Ну, — неторопливо продолжал Трофль. — Въехал он на черном коне в ворота — они не заперты были — и прямо к дому. Весь в черном, и капюшон на глаза, будто не хочет, чтоб его признали. «Что за оказия? — думаю. — Откуда у нас в Крае этакое чудище взялось? И чего ему надо?» К нам Громадины редко заезжают; а о таких молодцах я вообще никогда не слыхал. — Добрый вам день! — говорю, выходя к нему. — Эта тропка никуда не ведет, так что куда бы вы ни ехали, возвращайтесь на дорогу. Не понравился он мне; тоже и Грай: выскочил, понюхал, хвост поджал и скулит. А черный этот сидит — не шелохнется. — Я приехал оттуда, — и кажет на запад — через мои, изволите видеть, земли. — Видели вы Торбинса? — спрашивает медленно, чудным таким голосом, и клонится на меня. Капюшон низко надвинут а лица-то под ним и нет! Тут меня дрожь взяла. Но я все равно не понимаю, почему он должен топтать мои поля. — Убирайтесь! — говорю. — Нет здесь никаких Торбинсов. Не туда заехали. Вам назад, в Хоббитон, надо — только теперь уж дорогой езжайте. — Торбинса там нет, — шипит. — Он ушел. Идет сюда. Он мне нужен. Когда появится, дайте мне знать. Я привезу золота. — Золото мне ваше ни к чему, — говорю. — Убирайтесь, откуда пришли. Даю вам минуту: не уедете — зову собак. Он зашипел — засмеялся вроде — и на меня конем; я еле успел отпрыгнуть. Я свистнул собак — а он пришпорил — и нет его, только пыль столбом. Хотелось бы знать, что вы об этом думаете? Фродо сидел, глядя в огонь, но единственной мыслью его было, как же им теперь добраться до Парома. — Не знаю, что и думать, — сказал он наконец. — Ну так я вам скажу, что, — проговорил Трофль. — Не надо бы вам связываться с Хоббитонским народом, господин Фродо — они там, слышно, все чудные. — Сэм заерзал в кресле и недружелюбно взглянул на фермера. — Ну да у вас, видно, безрассудство в крови. Я когда узнал, что вы перебрались к этому старому господину Бильбо сразу подумал, что беды вам не миновать. Попомните мои слова, всё это не иначе как из-за его странных дел. Деньги-то он, слыхал я, не добром в чужих краях добыл. Может, теперь кому-то захотелось знать, что это за золото да алмазы зарыты под Кручей в Хоббитоне? Фродо промолчал: проницательность Трофля смутила его. — Что ж, господин Фродо, — продолжал тот. — Я рад что у вас хватило здравого смысла вернуться в Забрендию. Мой вам совет: оставайтесь там! И не связывайтесь с разными чужаками. У вас и тут друзей достанет. А ежели эти черные молодцы снова сунутся — я с ними сам поговорю. Хотите, скажу что вы умерли или вообще из Края уехали? Даже и на правду похоже будет, потому что провалиться мне на месте, если они не старого господина Бильбо ищут. — Может, вы и правы, — сказал Фродо, избегая его взгляда. Трофль задумчиво на него посмотрел. — Вижу, вы хотите держать, что знаете, при себе, — заметил он. — Ну и ладно, держите. Ясно, как день, что не случай занес сегодня ко мне и вас, и это черное пугало; и новости мои, быть может, не так уж новы для вас. Я не прошу вас ни о чем мне рассказывать; но вижу, попали вы в какую-то беду. Думаете, небось, как бы вам до Парома добраться — и никому не попасться? — Думаю, — признался Фродо. — Но идти нам туда все-таки надо. Ни сидя здесь, ни раздумывая, делу не поможешь. Так что, боюсь, пора нам. Спасибо вам большое за вашу доброту! Можете смеяться, господин Трофль, а ведь я вас и ваших псов тридцать лет боялся. Жаль: был бы у меня еще один верный друг. Теперь вот мне жалко уходить от вас так скоро. Но я еще, быть может, вернусь… если удастся. — Вам всегда будут рады здесь, — сказал Трофль. — А теперь — есть у меня мыслишка… Солнце скоро сядет, и мы как раз собираемся ужинать — ложимся и встаем-то ведь с солнцем. Так сделайте одолжение, господин Фродо и вы, господин Перегрин — оставайтесь, закусите с нами! — С удовольствием бы, — отказался Фродо. — Но нам пора. Даже и теперь нам не добраться к Парому до темноты. — Погодите вы, торопыга! Я о чем говорю: поужинаем, есть у меня крытая повозка, вот я вас всех до Парома и довезу. И от долгой дороги избавитесь, и еще от кое-какой опасности убережетесь. Фродо с благодарностью согласился, и Пин с Сэмом облегченно вздохнули. Солнце скрылось за западными холмами, и свет медленно угасал. Пришли два сына Трофля и три его дочери; на большом столе накрыли богатый ужин. Кухню освещали свечи; потрескивал огонь в очаге. Госпожа Трофль сновала туда-сюда. Ей помогали два-три хоббита из прислуги. Вскоре все сидели за столом. На пиво хозяин не скупился, да и всего другого было вдоволь: и грибы, и грудинка, и домашний сыр. Псы лежали у огня и грызли кости. Когда все отужинали, Трофль с сыновьями пошли запрягать повозку. Гости вышли во двор; было уже темно. Они забросили мешки внутрь и влезли сами. Фермер уселся на облучок и хлестнул двух крепких пони. Жена его стояла в дверях. — Будь осторожен, Трофль! — окликнула она. — Не связывайся ни с какими чужаками и сразу возвращайся! — Ладно! — отозвался он и выехал за ворота. Ветра не было. Стояла тихая, прохладная ночь. Повозка медленно катилась вперед; света не зажигали. Через одну-две мили тропа кончилась; перевела через глубокую канаву и взобралась на короткий склон к гребню высокой насыпи. Трофль спрыгнул и внимательно огляделся — нигде ничего, даже звуков — никаких. Тонкие полосы речного тумана висели над канавами и ползли по полям. — Он сгущается, — заметил Трофль. — Но огня я не зажгу, пока не поверну домой. Если на дороге что появится — мы издалека услышим. От конца Трофлевой тропы до Парома было миль пять, а то и поболе. Хоббиты завернулись в одеяла, но уши их настороженно ловили каждый звук кроме скрипа колес да тихого переступа пони. Повозка, казалось Фродо, ползет медленней улитки. Рядом с ним клевал носом Пин; Сэм неотрывно всматривался в густеющий туман. Наконец они добрались до спуска на пристань. Его отмечали два высоких белых столба, вдруг выросших справа от дороги. Трофль осадил своих пони, повозка заскрипела и остановилась. Они начали уже вылезать, когда внезапно услышали то, что смертельно боялись услышать — цокот копыт. Он приближался. Трофль спрыгнул и стоял, держа лошадок за головы и глядя в темноту. Всадник подъезжал. Ток-ток, ток-ток… Удары копыт громко звучали в недвижном, мглистом воздухе. — Лучше вам спрятаться, господин Фродо, — взволнованно проговорил Сэм. — Забирайтесь в повозку и накройтесь одеялами, а мы ушлем этого всадника от вас подальше! — он вылез и подошел к фермеру. Чтобы подъехать к повозке, Черным Всадникам пришлось бы стоптать их. Ток-ток, ток-ток. Всадник был совсем рядом. — Эй, там! — крикнул Трофль. Копыта замерли. Путникам почудилась темная, закутанная в плащ фигура в тумане ярдах в двух впереди. — Стойте там! — велел фермер, бросил поводья Сэму и шагнул вперед. — Ни шагу дальше! Что вам надо и куда вы едете? — Нужен мне господин Торбинс. Не встречали такого? — сказал глухой голос — но голос этот был голосом Мерри Брендизайка. Затемненный фонарь открылся, и свет его упал на изумленное лицо Трофля. — Господин Мерри! — вскрикнул тот. — Разумеется! А вы думали — кто? — спросил Мерри, подъезжая. Страхи их сгинули — из тумана появился обычный хоббит верхом на пони; шея его была замотана шарфом, прикрывающим подбородок и рот. Фродо выпрыгнул из повозки ему навстречу. — Наконец-то! — сказал Мерри. — Я уж решил, что вы сегодня вообще не придете и собрался возвращаться — самое время ужинать. Когда туман сгустился, я переправился и поехал к Родгорду — поглядеть, не свалились ли вы по дороге в яму. Где вы их подобрали, господин Трофль? На плаву в утином пруду? — Нет; они шли по моим землям, — отозвался фермер, — и я чуть собак на них не спустил. Да они вам все сами расскажут, не сомневайтесь. Ну а мне, с вашего позволения, господин Мерри, и господин Фродо, и все, домой пора. Жена волноваться будет. Он развернул повозку. — Доброй ночи всем вам, — сказал он. — Чудной это был день, ох, и чудной! Ну да все хорошо, что хорошо кончается; хоть нам, наверное, и нельзя так говорить, пока мы до дому не добрались. Не стану отрицать — рад буду, если мне это удастся. — Он зажег фонари и сел на облучок. И вдруг вытащил из-под сиденья большую корзину. — Чуть не забыл! Это господину Торбинсу от жены — с наилучшими пожеланиями. — Он спустил ее вниз и отъехал, а вслед ему летели благодарности и прощания.